Эпическая драма военных времён
наши критики стали обвинять Стивена Спилберга в хитрой расчётливости,
прежде всего — в том, что он ювелирно вычислил свой оскаровский триумф.
Ведь «Список Шиндлера» получил семь премий, включая награды за фильм
в целом и за режиссуру, — таким образом, лично Спилберг как продюсер
и постановщик впервые стал обладателем даже двух «Оскаров», а до этого
только однажды, в 1987 году, он удостоился от американской Киноакадемии
почётного приза имени Эрвинга Талберга за свою кинокарьеру.
Но
в талантливом прогнозировании успеха, включая коммерческий («Список
Шиндлера» достиг почти стомиллионного рубежа кассовых сборов в прокате
США, а в мире получил свыше трёхсот миллионов долларов, превзойдя свой
бюджет почти в 13 раз), нет ничего предосудительного, если картина
не только посвящена важной трагической теме истребления евреев в годы
второй мировой войны, но и сделана по-настоящему кинематографично
и высокохудожественно. Между прочим, Стивен Спилберг вообще отказался
от гонорара, считая, что лично ничего не должен заработать на данном
проекте, а немалые доходы от ленты направил в специально созданный
им Фонд свидетелей Холокоста, для которого начали записывать
документальные признания тех, кто всё-таки уцелел.
Тогда
режиссёру «Списка Шиндлера» начали предъявлять другие упрёки:
в «эстетизации насилия», «голливудизации истории», договариваясь даже
до того, что его фильм, мастерски рисующий ужасы уничтожения евреев,
является «подлым и низменным» повторением этой трагедии на экране —
и тем самым он якобы тиражирует жестокость по всему миру. Словно
искусству вообще противопоказано изображение скорбных событий истории
и тёмных сторон человеческой натуры. А вот сам Спилберг сравнивался
с негативно трактуемым образом Оскара Шиндлера, который будто
бы возжелал купить себе имя новоявленного Христа. Хотя в этой картине
евреи, спасённые Шиндлером, называют его Моисеем и, разумеется,
не случайно звучит фраза из Талмуда: «Тот, кто спас одну жизнь, спас
жизнь всех».
Иудейская способность к выживанию, протестантский
прагматизм существования и типично американский победительный оптимизм
не могли не вызвать раздражение у тех, кто ориентируется на навязанные
более тысячелетия назад византийские представления о подлинном
христианстве, а значит, и об истинном религиозном бытии. Поскольку
там ценятся лишь самопожертвование, бескорыстие и богоугодность
в деяниях, а сама постановка вопроса о возможности сделки с дьяволом
ради сохранения чужих жизней — тоже «от лукавого». Но вряд ли и
православие действительно волнует «волхвов от искусства», которые лучше
предпочли бы вспомнить о славянском праязычестве и неистребимом
российском скоморошестве. Сам тон рассуждений критиков являлся
развязным и богохульным — к какой бы религии и морали они на словах
себя не относили.
Презрительный упрёк, адресованный Стивену
Спилбергу, который посмел перейти от авантюрных зрелищ к созданию
эпических трагедий, в устах наших «искусствоведов в джинсах»
превратился в нахальный эпатаж, не скрывающий «большевистскую прямоту»
авторов статей о «рулонах геноцида». Несмотря на показную ненависть
к «совку», они все родились и выросли с будёновкой на голове, до сих
пор не избавились от излюбленной с детства мысли о геройстве во имя
высокой цели, ради общей победы, для блага людей. И их глубинная
неприязнь к «Списку Шиндлера» объясняется не одними лишь
психологическими, эстетическими или конъюнктурными доводами некоторых
критиков.
Лента Спилберга — о ценности каждой жизни,
незаменимости отдельного человека, а тем более — целого народа,
о неистребимом стремлении к выживанию в любых условиях и любой ценой,
даже благодаря компромиссу со Злом, персонифицированным в облике,
например, Амона Гёта, коменданта концлагеря. Ловко торгующийся
за еврейские души немецкий предприниматель Оскар Шиндлер не может
не вызвать ненависти тех, кто привык понимать героизм как бессмысленное
принесения себя в жертву — «грудью на амбразуру», «смертью смерть
поправ», «мёртвые сраму не имут», «умрём, но не сдадимся» и т.
д. Шиндлер, реальный человек, стал своего рода мессией, поскольку спас
1200 людей из Освенцима, хотя всё равно погибло шесть миллионов евреев.
А вот наша Победа в годы войны обошлась куда дороже, чем проигравшим
немцам, прежде всего — по количеству погибших. И кое-кто стал всерьёз
возмущаться, что Стивен Спилберг почему-то не пожелал сделать фильм
об истреблении десятков миллионов советских людей.
Но ведь
«Список Шиндлера» — рассказ о том, что «побеждает выживший». Как и
знаменитый фантастически-сказочный «Е. Т., Инопланетянин» (1982),
это философская притча (хоть и основанная на документальной книге,
к экранизации которой постановщик не решался подступиться с 1983 года)
о возможности контакта между чуждыми представителями разных популяций,
помогающими друг другу обрести Мир и Покой, Дом или искомую «землю
обетованную». Вот почему финал намеренно плакатен, провоцируя
неизбежные сравнения с кондовыми советскими картинами о войне, которые
лишь в последних сценах призывали помнить о павших.
Однако
хулители Спилберга не обратили внимания на то, что заключительные
эпизоды «Списка Шиндлера» являются, по сути, «парадом победителей».
Типичный американский хэппи-энд знаменует, на самом-то деле, торжество
человеческой и исторической справедливости. Спасённые и выжившие
проходят перед могилой того, кто их вызволил из концлагеря. Уцелевшие
дороже погибших, хотя о них тоже надо скорбеть. Самое главное — тысяча
с лишним жизней была вырвана из лап дьявола.
«Трагическая
сказка» Спилберга без стеснения жизнеутверждающа. И поэтому она смущает
умы своеобразных «мальчиков в будёновках», которые с детства приучены
лицезреть на экране истории неоправданного героизма, халатного
и преступного отношения к жизни каждого индивида. Советский классовый
гуманизм фактически был одним из самых антигуманных, в том числе —
по отношению к собственному народу. И именно он оказался абстрактным —
в отличие от западного, обращённого к конкретному человеку. С этой
точки зрения, «Список Шиндлера», названный по недавнему опросу
Американского киноинститута на восьмом месте в числе ста лучших фильмов
США за всю историю — одно из редких произведений подлинного
соцреализма, того, который имеет Человеческое Лицо.
