Юрий КОВАЛЕНКО, Париж
Год брака на высшем уровне был обеспечен выпуском нового диска Карлы Бруни, продажей ее ню за сумасшедшие деньги и семейной идиллией
«Я влюбился в нее по уши с первого взгляда»,—однажды разоткровенничался Николя Саркози, который после развода недолго ходил в самых завидных женихах Франции.
«Для меня это чувство было подобно удару молнии»,—скромно вторит своему суженому Карла Бруни.
Они познакомились в ноябре прошлого года на ужине у известного рекламщика Жака Сегела, на который Карла пришла с гитарой. Прошли считаные недели, и 2 февраля они пошли под венец. С тех пор миновал почти год, но медовый месяц молодоженов, похоже, продолжается: они по-прежнему смотрят друг на друга влюбленными глазами и всюду появляются, трогательно взявшись за руки.
Умная и проницательная Карла, которой 23 декабря исполняется 41 год, по-своему играет роль первой леди. Каждое публичное появление с президентом—это для нее словно еще одно дефиле, на котором бывшая топ-модель выглядит безупречно. Она обаятельна и хороша собой, изящна и тактична, со всеми приветлива. Мудрая жена даже носит туфли без каблука, чтобы скрыть, что она на 10 сантиметров выше Николя.
Год спустя их скоропалительный брак остается большой загадкой. Что же общего между Карлой и Николя?
С одной стороны, вечно спешащий и суетливый 53-летний президент, лишенный особой харизмы отец троих детей. Любящий земные радости, тщеславный парвеню, сын иммигранта, он гордится дружбой с богатыми мира сего. Он и сам обожает дорогие вещи, показуху и все то, что здесь презрительно окрестили «блинг-блинг»—то есть все звенящее и блестящее.
С другой стороны, Карла, появившаяся на свет в богатой аристократической семье, получившая превосходное образование. Ее отчим—композитор и крупный промышленник, а мать—известная пианистка. Она родилась в Турине, но родители, опасаясь расправы террористов из «Красных бригад», перебрались с тремя детьми во Францию. Она изучала историю искусств в Сорбонне, брала уроки игры на фортепиано и на гитаре, любит поэзию и музыку, сама сочиняет. Карла с младых ногтей вращалась в мире богемы с его раскованностью и презрением к общепринятым нормам морали.
Она никогда не была замужем, хотя «донжуанский» список этой Дианы-охотницы впечатляет: лидер группы «Роллинг Стоун» Мик Джаггер и рок-гитарист Эрик Клэптон, актеры Кевин Костнер, Венсен Перес и Шарль Берлинг, режиссер Лео Каракс, миллиардер Дональд Трамп, адвокат Арно Кларсфельд и даже бывший французский премьер-министр Лоран Фабиус. В одной из своих песен она сообщает, что у нее было 30 любовников, но потом в интервью объясняет, что 30—это, мол, только для рифмы:
«В отличие от других женщин я никогда не скрывала свои увлечения, но и не афишировала их».
«Я храню верность… себе самой,—излагала свои принципы Карла до своего замужества.—Время от времени я исповедую моногамию, но предпочитаю полигамию и многомужество. Любовь продолжается долго, но жгучее желание—лишь две-три недели. Оно, конечно, потом может возродиться из пепла… Любовь и семейная жизнь не внушают мне доверия. Порой на меня находят ответственность, вина, сожаление, раскаяние. Но потом они проходят, и я снова становлюсь неким подобием камикадзе, который хочет лишь одного: жить, жить, жить».
Из всех ее бурных увлечений, пожалуй, наиболее скандальным оказался роман с французским издателем Жан-Полем Энтовеном, а затем с его сыном—молодым философом Рафаэлем, который на 10 лет моложе Карлы. Она родила от Рафаэля своего единственного сына Орельяна, которому сейчас 7 лет, разрушив его брак с Жюстин Леви, дочерью известного философа Бернара-Анри Леви. Сама Жюстин отомстила коварной искусительнице, написав о ней книгу «Ничего серьезного». Оскорбленная Леви вывела ее в образе Паулы—«самки с улыбкой Терминатора».
«ЛУЧШЕ БЫТЬ ХИЩНИЦЕЙ, ЧЕМ СТАРОЙ КАЛОШЕЙ»
«Я ворожея, кошка, итальянка,—признавала Карла до своего звездного брака.—Мне нужны обещания, пусть даже лживые. Я люблю иллюзии и мечты и ничего не имею против того, чтобы мне врали. Откровенность, по моему мнению, слишком брутальна… Я предпочитаю, чтобы меня называли хищницей, чем старой калошей… Я никогда не совершаю безумных поступков, порой иду по краю пропасти, но не падаю вниз. Меня всегда останавливает то, что я прагматик».
Она оставалась в модельном бизнесе целых 12 лет, входила в десятку самых высокооплачиваемых манекенщиц, зарабатывая ежегодно только на подиуме 3—4 миллиона долларов. Снялась она и в нескольких фильмах, включая «Папарацци».
Ее первый же диск «Кто-то мне сказал», чувственный и смелый, оказался удачным и разошелся тиражом 2 миллиона экземпляров. Затем появился второй—«Никаких обещаний», а минувшим летом третий—«Как будто ничего не случилось». В альбом вошло 14 песен, для большинства которых Карла сочинила и музыку, и тексты. Одна из них—плод совместного творчества с модных писателем Мишелем Уэльбеком.
На диске есть и песенка «Мой наркотик», в которой речь идет об одном из прошлых увлечение Карлы. «Ты мой наркотик,—поет она.—Смертоноснее афганского героина и опаснее колумбийского кокаина». Дело чуть не дошло до международного скандала: Колумбия возмутилась и заявила протест.
Кстати, сам Николя, похоже, нисколько не ревнует ее к прошлым романам. Говорят, что ему нравится рассматривать ее снимки, на которых нынешняя жена запечатлена обнаженной в самых неожиданных позах. Правда, многие из них сделаны настоящими фотохудожниками—как, например, Хельмут Ньютон. Не так давно одна из фотографий обнаженной Карлы ушла с молотка на благотворительном аукционе за 91 тысячу фунтов стерлингов.
О своих экс-любовниках Карла никогда публично не говорит, тем более плохо. Пожалуй, единственным исключением оказался американский миллиардер Дональд Трамп: «Он думал, что получит мое сердце в обмен на свои доллары, но просчитался,—возмущалась Карла.—Деньги меня не интересуют. У меня достаточно своих».
Для Карлы никогда—по крайней мере до переселения в Елисейский дворец—не было запретных тем. Она свободно и раскованно говорила обо всем, включая секс: «Одно из преимуществ возраста заключается в том, что с годами занятия сексом приносят больше удовольствия, лучше удаются».
Соперницы утверждают, что Карлу забавляла мысль получить в мужья человека с ядерным чемоданчиком. Она остается человеком левых взглядов и на президентских выборах симпатизировала сопернице Николя Саркози, который тогда не был ее супругом, социалистке Сеголен Руайаль.
«Я человек чувственный»,—признается нынешняя хозяйка Елисейского дворца. Она в какой-то мере пытается успокоить обывателя, не привыкшего к тому, чтобы в роли первой дамы выступали топ-модели и певицы.—Я понимаю, что вызываю у многих опасения, особенно если вспомнить мои прошлые фотографии—порой фантастические, порой ужасные. Но я хочу успокоить французов: мне 40 лет, я нормальная женщина, серьезная, простая, хотя и отношусь к числу привилегированных».
«Я человек прямой, честный,—продолжает Карла.—У меня маленький сын, я сочиняю песни, и я жена президента. «Нет, я ни о чем не жалею», как говорится в песне. Мне очень нравилось быть манекенщицей. Я обожаю быть певицей. Я люблю успех, но понимаю, что он непременно чреват завтрашней неудачей. Я горжусь тем, что много трудилась. Я также горжусь и тем, что вышла замуж за Николя. Не менее счастлива я и быть первой дамой Франции».
Она даже взяла французское гражданство и пообещала на следующих президентских выборах отдать голос за своего мужа.
«В ЕЕ ТВОРЧЕСТВЕ НЕТ ФАЛЬШИВОЙ НОТЫ»
Надо признать, что импульсивный Саркози сделал правильный и точный выбор. Согласно опросам, Карла нравится французам—умная, красивая, интеллигентная. Такая жена—лишнее очко в пользу мужа. Если раньше Николя предпочитал водить дружбу с певцом Джонни Холидеем, комиком Кристианом Клавье или актером Жаном Рено, то Карла представила ему своих друзей из интеллектуальной элиты—художников, писателей, философов. Он любил бесхитростные кинокомедии, а она—Шекспира, Джойса, Достоевского. Не так давно она даже вывела мужа в театр «Комеди Франсез», где он никогда раньше не был. Выдержав весь спектакль, он потом со вздохом заметил: «Чтобы скучать, совсем не обязательно ходить в театр».
Сам президент уютнее чувствует себя в особняке на улице Моцарта, который принадлежит Карле, чем в своей официальной резиденции—Елисейском дворце. «Наша жизнь остается такой, какой была раньше. Мой муж живет у меня, а я у него... Я ему говорю все, что думаю,—утверждает Карла.—Он все запоминает. Он любит, когда ему противоречат».
«В ее творчестве нет ни одной фальшивой ноты»,—заметил музыкальный критик. Нет их пока и в жизни на президентском олимпе. Карла предпочитает держаться в тени и сопровождает мужа только в самых важных поездках, где ее присутствия требует протокол. На всякий случай в Елисейском дворце к ее услугам многоопытный политический гуру, готовый дать ей любой совет.
В отличие от Бернадет Ширак она не вмешивается в политическую жизнь, не пытается навязать президенту назначения близкого ей человека. Она никогда не дает публичных оценок тому или иному министру, со всеми старается быть ровной и приветливой. Правда, однажды, когда Карла показывала министру юстиции Рашиде Дати частные апартаменты Елисейского дворца, в частности спальню, она ехидно заметила: «Ты, конечно, хотела бы здесь оказаться на моем месте». Возмущенная Рашида, которой приписывали роман с Саркози, тут же хлопнула дверью.
Карла отнюдь не стремится стать полновластной хозяйкой Елисейского дворца. Ей претит роль французской леди Ди, которую ей пытаются навязать некоторые гламурные издания. Человек деликатный, она в основном ограничивается ненавязчивыми пожеланиями в том, что касается выбора блюд и вин для того или иного приема. Но нельзя исключать, что в дальнейшем Карла захочется помочь президенту немного порулить государством.
«Николя мне порой дает советы,—признает она,—но я остаюсь свободной женщиной». Конечно, она понимает, что ей—подобно ее предшественницам—нужно участвовать в той или иной благотворительной миссии. И вот 1 декабря она стала послом Всемирного фонда по борьбе со СПИДом—болезнью, которая два года назад унесла жизнь ее младшего брата Вирджинио.
Нет, Саркози отнюдь не стал подкаблучником. Однако его, безусловно, интересует мнение любимой и умной женщины. Некоторые аналитики даже усмотрели в «левом» повороте президента, который случился после финансового кризиса, «пагубное» влияние его супруги. Он покритиковал богачей и провозгласил конец бесконтрольного рыночного социализма. Вопреки всем прогнозам он не стал проамериканцем и не пошел на обострение отношений с Россией. Но при чем тут Карла? Кажется, она до сих пор даже не знакома с российской правящей элитой. Разве что так на нее повлиял Достоевский?
