Сторожевали мы как-то на скотоферме в коллективном хозяйстве. И в
сферу нашей деятельности вхождили находящиеся на улице запасы кормов,
такие как:
1. скирдища сена;
2. скирдища соломы;
3. яма с силосом.
Все это надо было защищать от местных расхитителей.
И вот однажды, после нового года, ловлю я одного урода под скирдой
сена – уже санки загрузил и собирается в обратный путь. Очень культурно и
вежливо разъясняю, что товарищ не прав, что сено не его, а
общественное, что для своих коров он должен был сам потеть на сенокосе.
Товарищ вроде понял, разгрузился и слинял. Через некоторое время уже
вдвоем с напарником идем к силосной яме и я там обнаруживаю того же
типа. Напарник радостно заявляет, что только что шуганул его от соломы.
Ну, за непонятливость, разъяснительная беседа была проведена немного
жестче. Гражданин разгрузился и слинял.
А перед рождеством в столярке, где мы тогда обитали, сколотили
местные умельцы гроб. Как нам рассказали, ото существо, которое мы за
каких-то два часа трижды шуганули от общественного добра, жрало три или
четыре дня самогон, а потом влезло на дерево, одело на шею петлю и с
криком: «Честному человеку уже ничего и сп...дить нельзя!» ринулся
навстречу грешной земле. Но веревка помешала.
Но окончательный цинизм был в другом: у нас тогда как раз навернулся
всеколхозный трансформатор, и наша столярко-сторожка прозябала в жутком
холоде (на улице было минус тридцать, в помещении – чуть меньше). Мне
было проще – мои собаки ложились рядом со мной и грели, а вот напарник
спал в гордом холодном одиночестве. И тут мне в голову приходит
гениальная мысль.
Говорю ему – кидай в гроб матрас, бери с собой одеяло и задвигайся
крышкой. Типа надышишь-напердишь, и хоть одну ночь поспишь в тепле. Он
так и сделал. Утром лазил дико довольный, рассказывал, что даже мыши по
нему не бегали.
Вот так живой человек провел ночь перед рождеством в гробу человека, частичной причиной смерти которого он был.
Будет что вспомнить на свалке.
