сцена — тот грозный моральный суд, где добродетель и преступление
получают беспристрастное и заслуженное воздаяние. Театр не только
облагораживает идеи общества, но и показывает величие добродетели,
низость порока, поощряя первую и предостерегая от второго. Он
рассматривает тончайшие стороны семейной жизни и обнажает фальшь, ставит
ее перед судом общества.
как и всякий большой художник, должен отзываться на благороднейшие
течения современной жизни. Иначе он станет мертвым учреждением.
наказует тысячи пороков, оставляемых судом без наказания, и рекомендует
тысячи добродетелей, о которых умалчивает закон. Театр вытаскивает
обман и ложь из их кривых лабиринтов и показывает дневному свету их
ужасную наружность. Театр развертывает перед нами панораму человеческих
страданий. Театр искусственно вводит в сферу чужих бедствий и за
мгновенное страдание награждает нас сладостными слезами и роскошным
приростом мужества и опыта.
то, что чувствует наша душа в виде смутных, неясных ощущений, театр
преподносит нам в громких словах и ярких образах, сила которых поражает
нас.
ничего бесполезнее и даже вреднее, как наставления, хотя бы и самые
лучшие, если они не подкрепляются примерами, не оправдываются в глазах
ученика всею совокупностью окружающей его действительности.
воспитание должно видеть в дитяти не чиновника, не поэта, не
ремесленника, но человека, который мог бы впоследствии быть тем или
другим, не переставая быть человеком.
всякого воспитания должно быть создание деятельной личности в лучших
идеалах общественной жизни, в идеалах истины, добра и красоты.
которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения
и к которым разум приковывает нашу совесть,— это узы, из которых нельзя
вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может
победить, лишь подчинившись им.
критики не может, конечно, заменить критики оружием, материальная сила
должна быть опрокинута материальной же силой; но и теория становится
материальной силой, как только она овладевает массами.
у человека есть действительно какие-нибудь убеждения, тогда ни
страдание, ни уважение, ни дружба, ни любовь — ничто, кроме осязательных
доказательств, не может поколебать или изменить в этих убеждениях ни
одной мельчайшей
