Размышления инвесторов, финансистов и чиновников.

На Всемирном экономическом

форуме в Давосе среди прочего обсуждали капитализм: устарел ли он, пора

ли его списывать со счетов или реформировать, а может быть, он вообще

уже мертв? Slon спросил участников «русского Давоса» – Russia Forum,

организованного Сбербанком и «Тройкой Диалог», что они думают о смерти

капитализма:

Олег Вьюгин, глава МДМ-банка:

Речь идет об одной простой вещи: модель капитализма никогда не

менялась, меняются отдельные аспекты регулирования. Сейчас заговорили о

смерти капитализма, потому что нынешняя модель привела к очень большому

расслоению: так получилось, что в нынешней модели капитализма очень

быстро растет богатство очень узкого круга людей, а богатство остальных

не сильно растет. Это рождает напряженность, особенно в ситуации

экономических кризисов, а они всегда были при капитализме, их никто не

отменял. Когда общее благосостояние должно снизиться, богатые люди этого

просто не ощущают – миллиардом больше или миллиардом меньше, какая

разница. А бедные люди это ощущают очень сильно.

Андрей Шаронов, заместитель мэра Москвы:

Я был в Давосе и слышал эту дискуссию, мнения были очень

противоречивые. Причем разные люди критиковали капитализм с разных

сторон. Одни говорили, что фетишизация прибыли любой ценой как суперцели

изживает себя с точки зрения моральных последствий. И социальная

ответственность должна доминировать над чистым капитализмом, критерием

успеха в котором является прибыль. Это одна сторона критики, и она

наиболее сложная. Действительно, многие адепты капитализма начинают в

этом сомневаться и обращать внимание на ценности, которые можно было бы

назвать социалистическими. При этом они не ставят под сомнение основы,

такие, как частная собственность, свобода предпринимательства. Вторая

группа критиков говорит, что в погоне за прибылью, особенно в таких

отраслях, как финансовый сектор, бизнес стал сложным и изобретательным, и

порождающим огромные риски – мы, собственно, живем в кризисе,

порожденным рисками, которые явились следствием бесконтрольного развития

финансовых технологий. Из полезных спор грибков родилось биологическое

оружие, которое разнесло к чертовой матери всю финансовую систему.

Вместо того чтобы уменьшать риски, как мы думали, производные финансовые

инструменты умножали их. Вторая группа критиков говорит о том, что мы

должны ограничить свободу предпринимательства в интересах безопасности

экономик, стран, больших социальных групп. Третья группа критиков

говорила о том, что безудержное развитие капитализма привело к росту

социального неравенства, а это угрожает социальной стабильности –

бессмысленно наращивать общественное богатство, если значительная часть

населения вообще этого не ощущает. Это очень неприятный вывод, который

характерен как для России, так и для Москвы, в которой социальное

неравенство в два раза выше, чем в России. Люди с трудом понимают, зачем

лидеры говорят об экономическом росте, если последствия этого роста

концентрируются в богатых децилях и квантилях, а не среди беднейшего

населения. Это очень серьезный вывод, который трактуется в пользу

ограничения некоторых капиталистических свобод. Не буду оригинальничать,

скажу, что нынешняя модель легко критикуема со всех этих точек зрения –

и я согласен, что нужно двигаться в сторону увеличения контроля, и в

сторону роста социальной активности, и в сторону ограничения

неравенства, а значит увеличения роли государства, надгосударственных

институтов, о чем сейчас говорят в Европе. Но при этом нельзя выплеснуть

с водой и ребенка – должна оставаться свобода предпринимательства,

примат частной инициативы, запрет на влезание государства в обычный

бизнес из высоких и благородных целей, который в конце концов приводит к

недобросовестной конкуренции, потере бюджетных средств, воровству,

коррупции и т.д. Поэтому, да, над этим надо думать, но простых решений –

давайте все огосударствим – я очень боюсь.

Андерс Ослунд, Институт международной экономики имени Петерсона, старший научный сотрудник:

Сплошная глупость. Что мы видим в Европе? Среди 27 стран Европейского

союза в 23 странах доминирует умеренный правый центризм – и эта

идеология еще никогда не была так сильна в Европе. Что мы видим в США –

сплошная поляризация, и пока не очень понятно, куда они идут: налево

или направо, но ясно одно – что центризм вымывается из политического

пространства. Китай явно идет направо. И только в Латинской Америке мы

видим возврат к левой идее. Типичная идеология и соответственное

политическое устройство европейской страны сейчас – это Польша –

либеральные правые имеют 40%, а консервативные имеют 30%. Вот кто

действительно в кризисе – так это социал-демократия и соответствующие

идеи. В Европейских парламентских выборах в 2009 году они получили

только 25%, в то время как 15 лет назад у них было 35%.

Рубен Варданян, глава «Тройки-Диалог»:

Ничего лучше пока не придумали. Пока мы не придумаем новую систему, капитализм будет жить.

Павел Теплухин, частный инвестор:

Тема очень философская. Я уверен, что даже те люди, которые обсуждали

этот вопрос, каждый из них в своей голове имел разное определение

капитализма. Классический капитализм, который был описан классиками в

XIX веке, сейчас очень сильно трансформировался и он очень сильно

отличается от того, что было тогда. Более того, в разных странах

капитализм разный. Я думаю, что в период кризисов роль государства в

экономике возрастает и мы сегодня это наблюдаем во всех странах – в

России, в Америке, в Евросоюзе. Это может быть намеренное действие

властей, как это происходит в России, вынужденная ситуация, как это

произошло в Америке, когда правительство США вынуждено было спасать

финансовые институты и становиться крупнейшим акционером банков. Вне

зависимости от намерений, результат оказался один. С другой стороны, мы

поняли, что капитализм в Америке более приспособлен к кризисам, чем

капитализм в отдельно взятых европейских странах, включая не очень

экономически продвинутые (как Греция) и более продвинутые (как Франция)

страны. Система социальной защиты, которая существует в Европе,

оказалась не очень подвижной, она препятствует перестройке предприятий,

уходу менее эффективных компаний с рынка. Этот экономический процесс –

конкуренция – плохо работает в Европе, хуже чем в Америке. Поэтому

Америка выйдет из кризиса быстрее. При этом в Европе более защищенными

оказались менее обеспеченные слои населения. Но я не хотел бы, чтобы из

моего комментария кто-то сделал вывод, что нам необходимо революционным

образом что-то поменять здесь или там. Конечно, нет. Я верю в невидимую

руку рынка, которая все расставляет по своим местам. Я также верю в

кейнсинство, которое говорит о том, что повышение роли государства в

тяжелых экономических условиях практически неизбежно.

Сергей Белоусов, старший партнер Runa Capital:

Я не политик, не экономист, я специалист по информационным технологиям.

И я не вижу никаких признаков загнивания капитализма в этой области.

Есть очень много конкурентоспособных, молодых, малых, средних и даже

больших бизнесов, которые работают на российском и на международном

рынке. Может быть, речь идет о специфических секторах, например, о

сырьевом и финансовом. Во многих странах капитализм условный – Сингапур

или Норвегия. Но там тоже есть как национализированные, так и

конкурентные отрасли. Капитализм стал более функциональным за последние

десять лет – в моей области вести бизнес стало легче.

источник