Адаптемы медиа.
Благодаря Маклюэну мы знаем, что устройством коннекта и контента можно
объяснить состояние цивилизаций, по крайней мере, не хуже, чем развитием
технологий, идеологий или производственных отношений. Потому что
технологии или общественная жизнь сами зависят от способа обращения
информации. Установившийся в эпоху интернета новый тип доступа к
производству и распространению информации меняет мир. Эти изменения
гораздо глубже, чем пресловутый переход с бумаги на цифру.
Новое удобно описать с помощью адаптем. Адаптема – ключевой фактор
неизбежных изменений, осознание которого позволяет привыкнуть к будущему
и управлять настоящим. В серии колонок «Адаптемы
медиа»
я хочу предложить 25 адаптем, описывающих наиболее важные изменения
(уже происходящие и еще предстоящие) в общественном производстве,
распространении и потреблении информации.
Адаптема 1. Освобождение авторства – третье освобождение текста
В истории можно выделить три периода глобального освобождения текста.
Первое освобождение текста – создание демотического письма в Древнем
Египте. Это было освобождение письменности. Письмо стало доступно за
пределами дворцов и храмов. В результате они утратили монополию на
информацию. Процесс шел несколько столетий и привел к крушению царств.
Следом выросли новые цивилизации, вооруженные фонетическим письмом:
Греция захватила умы, а Рим – земли.
Второе освобождение текста связано с Гутенбергом. Печать удешевила
книги, дала простым людям доступ к Библии. Это было освобождение чтения.
Началась Реформация, последовали религиозные войны, политические
революции, научно-технический прогресс. Возникло современное общество.
Сегодня мы переживаем третье освобождение текста – освобождение
авторства. Компьютеры, объединенные в сеть, дали любому человеку ничем
не ограниченное право сообщать другим свои мысли.
Если исторические аналогии верны, то масштаб ожидающих нас катаклизмов
тоже сопоставим. Власть старых авторитетов (духовенства, государства)
всегда рушилась вместе с утратой сакральной монополии на информацию.
Следом разрушался общественный, политический, экономический уклад.
Освобождение текста каждый раз заставляет общество сбрасывать старую
форму, как змея кожу.
Адаптема 2. Жажда отклика – топливо интернета
Для того чтобы сообщить свои идеи неограниченному кругу лиц, в прежние
времена требовалось стать признанным автором. То есть получить санкцию
на опубликование и доступ к средствам опубликования. Сейчас такие
средства есть у всех, а санкция не нужна.
Но что заставляет людей пользоваться обретенной свободой? Жажда
отклика. Очевидно, это базовый инстинкт социального существа: добиться
от окружающих реакции на свои действия и идеи. Сумма взаимных реакций –
это связь между людьми, которая и образует общество.
Конечно, никакой юзер такими категориями не мыслит. Просто хочется,
чтобы френды и незнакомые как-то отреагировали. Реакция других
удостоверяет мое существование. А иначе – зачем нам сеть без отклика?
Такой интернет нам не нужен.
Жажда отклика лежит в основе любого социального взаимодействия, а
интернет дал техническую возможность утолять эту жажду весьма просто.
Люди не могли не хлынуть в открывшуюся дверь.
Адаптема 3. Публикаторство из возможности превращается в обязанность
Уезжая в глушь, мы почему-то непременно сообщаем окружающим, что
некоторое время будем без связи. Как бы извиняясь. Если Пети долго нет
на форуме или в «Фэйсбуке», френды поинтересуются – не случилось ли
чего? А Петя будет объяснять и как-то даже оправдываться. (Конечно, не
всегда Петя так уж кого-то интересует, но это ведь совсем плохо для
Пети, если никому нет до него дела.)
Наконец, если мы хотим купить у фирмы «Восход» турпутевку, заходим в
интернет и не обнаруживаем там информации об этой фирме, то путевку у
нее мы не купим.
Присутствие в сети становится обязательным. Публикуюсь – значит
существую. Публикаторство из возможности превращается в обязанность. И
чем дальше – тем больше. Это логично, ведь публикаторство является
условием социализации. Если человека нет в сети хотя бы в отраженном
виде – то его нет. Нет для других, нет как социального существа. Сейчас
это еще не на 100% так, но дело к тому идет. У разных субъектов своя
мера этой активности, но в целом объем участия будет стремиться к объему
возможности.
Адаптема 4. Анархия атомарного мнения
Восемьдесят лет назад Ортега-и-Гассет выдвинул в «
Восстании масс»
тезис о том, что XIX век дал «массовому человеку» не просто
благополучие, но представление о благополучии, как о стандарте жизни.
Это был крутой перелом, потому что простой человек вдруг усвоил
претензию на благополучие, которое в средние века даже для знати не было
гарантированным. Последовали «беспрепятственный рост жизненных запросов
и, следовательно, безудержная экспансия собственной натуры». Возник
феномен избалованности: «Ребенок в такой обстановке лишается понятий о
своих пределах». И, наконец, образовалось «…непреложное право на
собственный взгляд без каких либо предварительных усилий его
выработать». «Век самодовольных недорослей» – ставил диагноз
Ортега-и-Гассет.
Что сказал бы он теперь, когда уже 2 миллиарда человек самим фактом
подключения к интернету получили равное право авторства? Причем безо
всякой необходимости это право доказывать.
Чем больше публикаторов, тем дальше свободное, ничем не стесняемое
публикаторство расползается вниз – к подошве социальной пирамиды.
Возникает невиданная горизонтальная, вертикальная и какая угодно
диагональная мобильность связей. Всем доступны все и всё. Огромные массы
людей, прежде не судивших шире круга своих физических контактов, теперь
де-факто заявляют «непреложное право на собственный взгляд без каких
либо предварительных усилий его выработать».
Политики, заигрывая с массами ради выборной поддержки, еще больше
подстегивают эту уверенность рядовых людей в полномочности собственного
суждения по любому вопросу, хотя бы этому суждению и не предшествовало
никаких размышлений или образовательного усердия. Невиданный в истории
поток неотесанных мнений хлынул, потому что стал возможным.
На этот счет есть замечательная рефлексия Евгения Гришковца,
вынужденного бежать от фамильярности случайных контактов. «Я не
выдерживаю той лёгкой доступности, которую предоставляет интернет и моё
присутствие в ЖЖ... –
пишет
Гришковец. – Не хочу и не могу быть одной из кнопок некого пульта,
нажатием которой любой желающий может преодолеть все мыслимые дистанции и
со всей лёгкостью обратиться ко мне в какой угодно форме, с любыми
словами, вопросами, претензиями, гневом или ненавистью».
Казалось бы, доступ к публикаторству без предварительного отбора
означает торжество анархии. А в информационном плане – какофонии и шума.
Да, без шума не обойтись. Вместе с тем среда свободного авторства
все-таки имеет встроенный механизм отбора значимости, компенсирующий
разбалансировку авторитетов и ориентиров.
Адаптема 5. Новая навигация и отбор значимости: заражая друг друга
Ради отклика, всякий юзер старается быть интересным, подобрать
интересную тему, интересно выразить свои мысли. Если у него получается,
то сама процедура отклика используется окружающими ровно с той же целью –
добиться отклика в свою очередь, уже на свою активность.
Наиболее интересные темы заражают интересом большое число юзеров.
Начинается эпидемия интереса. Причем каждый участник добавляет что-то
свое: сокращает, приписывает, ставит акценты, изменяя входящее
сообщение. В результате этой подстройки вирус интересности мутирует,
стремясь найти оптимальную форму, способную захватить как можно большее
количество жертв. Каждый из нас с удовольствием (с жаждой отклика)
прилагает к этому свое усилие, инвестируя порой несколько часов в день,
чтобы распространить и прирастить заразу интересности.
Так, благодаря вирусному редактору,
происходит отбор общей значимости в череде частных усилий. Сообщения,
не обладающие потенциалом интересности (то есть потенциалом отклика)
частными фильтрами не пропускаются.
Вирусный редактор – это живое биение общественного мнения. В
результате потенциал взаимодействия и подладки оказывается больше
потенциала анархии и какофонии.
Всеобщая мгновенная связь, прямое участие частных суждений в
выработке общественного мнения кардинально меняют роль былого посредника
– роль СМИ.
Адаптема 6. Все – сами себе медиа
Желая отклика, любой публикатор неосознанно стремится привлечь свою
аудиторию. По сути, это медийная задача. А коль скоро публикаторы теперь
все, то и медийные функции распределяются на всех. Каждый применяет,
того не ведая, редакционные технологии.
Например, никогда раньше столько людей не придумывали заголовки.
Теперь все делают медийную работу: найти актуальное, интересно подать,
подобрать иллюстрацию, фактуру. Все эти приемы помогают привлечь
внимание и добиться отклика – не зря же они были наработаны
профессиональными СМИ.
Нет ничего странного в том, что любой публикатор – будь то человек
или корпорация – получив доступ, тут же начинает улучшать свою
медийность. Ведь чем лучше сделано сообщение, тем выше вероятность
отклика. Критерий эффективности зашит в природу процесса.
Адаптема 7. Коллективное медийное самообслуживание
Жажда отклика и постоянное стремление улучшить собственную медийность
создают среду, которая сама себе сообщает все важное и интересное.
Учитывая масштаб явления, надо признать, что эта сеть может
зачерпнуть все. Просто все, к чему имеет отношение человек и что может
быть использовано для добычи отклика. В том числе оголтелую ерунду. Но
интересное и значимое будет отобрано, усилено вирусным редактором и
сообщено всем, для кого оно имеет значение.
Вирусный редактор – это не заговор против журналистов. А если и
заговор, то наиболее активными его участниками являются как раз сами
журналисты. Ведь благодаря своим профессиональным навыкам и живому
интересу к жизни они превосходят других заговорщиков в умении сообщать
интересное и добиваться отклика. Другие только учатся, а журналисты –
уже умеют.
Принято противопоставлять СМИ любительскому авторству интернета. Но
на самом деле СМИ уже стали составной частью этой среды, причем самой
активной. Что по-прежнему приносит им славу, но угрожает их бизнесу, ибо
монополия на сообщения в этой среде невозможна, а значит, продавать их
не получится.
Одно из главных следствий коллективного медийного самообслуживания –
роль медийных технологий растет, а роль СМИ, как общественного
института, – падает. И, видимо, стремится к нулю. Это и есть основная
причина и смерти газет, и сжатия бизнес-модели СМИ. А вовсе не переход от бумаги к цифре.
Адаптема 8. Партизанская журналистика интернета: любители против профессионалов
Коллективное медийное самообслуживание создают партизанскую
журналистику, способную выполнить любые функции, закрепленные ранее за
СМИ.
Возьмем новости. Пользователи интернета, эти собкоры вирусного
редактора, присутствуют везде. В результате любое событие происходит
обязательно в присутствии блогера, который, конечно же, тут же сообщает
об этом миру. Еще бы – такой шанс получить отклик!
Это означает, что если у события есть хоть какой-то потенциал
значимости, оно будет замечено. А если этот потенциал большой –
сообщение будет подхвачено и распространено ровно в таком объеме, в
котором оно того заслуживает. Профессия репортера, в общем-то, уже
умирает. Репортер приезжает всегда после события, а блогер – всегда на
месте в момент события.
Партизанская журналистика может производить аналитику, затевая
коллективную экспертизу. Как это происходит? Например, некий блогер
увидел, что фотоотчет прокремлевского молодежного движения о тушении
лесного пожара похож на подделку.
Он предъявляет это свое сомнение и какие-то начальные аргументы. Если
френдам интересно, они заражаются расследовательским пылом, заражают
других, набегает толпа самодеятельных экспертов, среди которых найдутся
толковые и бестолковые специалисты любой компетенции.
Вирусный редактор отберет лучшие умозаключения и лучшие формулировки,
то есть осуществит еще и стилистическую редактуру. И тут же
распространит их силами самих же участников. Найдутся и такие, кто сжато
агрегирует выводы, сделает попурри. Внесет свой вклад, чтобы получить
свой отклик. На выходе получается детальный разбор темы, невозможный в
СМИ.
Этот механизм работает с любой темой. От спортивных и политических до
самых сложных финансовых или макроэкономических. Любые обсуждения
суммарно рафинируют главное и вскрывают подробности. Если это интересно,
вирусный редактор разберется во всем. Потому что это интересно как раз
людям соответствующего профиля. А значит, они непременно инвестируют
свои знания и время в коллективный анализ.
Возможно ли расследование Навального по буровым установкам хоть в одном профессиональном российском СМИ? Видимо, нет. Даже в самых независимых деловых изданиях.
Однако проблема даже не в том, что СМИ, будучи уязвимы, не могут по
политическим причинам. Технологически некоторые из них, наверное, смогли
бы сделать не хуже, если бы припомнили навыки и как следует напряглись.
Дело в том, что СМИ для этого больше не нужны. Можно и без них. Доступ к
расcледовательскому публикаторству теперь открыт всем желающим. А
массив столь велик, что желающие находятся. Для своих целей:
политических, репутационных – неважно.
Ну, а об альтернативной публицистике говорить вообще не приходится.
Партизанская журналистика располагает самыми лучшими публицистами. В том
числе (и прежде всего) теми, которые вроде как работают в СМИ.
Да есть ли в журналистике что-то, недоступное усердному любителю, вышедшему в состояние сетевого разума?
