Если историю человечества рисовать предельно широкими мазками, то она
выглядит как движение от варварства к
культуре и от культуры к цивилизации. В символической сфере этому примерно
соответствует переход от мифа к логосу и от логоса к матезису. Так шел процесс
рационализации мира или, с легкой руки постмодернизма, пропуская логос, таково было движение «от поэмы к
матеме».
Особенность
«нашей» ХХ-ХХ1 века цивилизации в том,
что, идя по этому пути и непрерывно глобализуясь, она накопила огромные, немыслимые в прежние времена богатства, а
ее рациональность стала
технико-информационной. Она превратилась в потребительское
общество, регулируемое
разного рода технологиями с вкраплением традиций и культурных форм. Идеал, к которому
стремится современная цивилизация
– все более
производительная саморазвивающаяся социотехническая система. На повестке дня - Технос.
Это чрезвычайно
успешное по условиям быта и комфорту общество. Почти рай! Но все, способные видеть дальше своего носа люди, говорят о его кризисе, конце истории и
смерти человека. Чего не хватает человечеству для полноценной жизни или хотя бы выживания (демографически
его авангард вымирает буквально), не говоря
о гармонии и счастье? Неужели энергии?
Денег? Информации? Да сколько можно! И сколько нужно? «Передовые» страны от них
просто задыхаются, не зная как
утилизировать, на что/кого истратить,
куда выбросить. Тем не менее, разного рода средств и богатств кажется
все мало, за ними она гонится, ставя задачу бесконечного «увеличения ВВП». В этом трагедия нашей
цивилизации. Она лишается встроенного в себя, регулирующего ее разума! Если чего ей/нам не хватает, то
конечно, Мудрости. Мудрости использования или не использования энергии,
богатств, информации. Где мы ее потеряли и продолжаем терять?
Человечество
никогда не было особенно мудрым, на что издавна сетовали его великие представители. Наше время
отличается тем, что дефицит мудрости
приобретает сущностный, структурный
характер. Она изгоняется из современной жизни и отношений «как класс», как
форма духа. Перестает быть целью и считаться «высшим уровнем знания». Оказывается
не нужной в принципе. Даже
вредной, тормозящей, «мешающей». Это происходит по достижению цивилизацией технико-информационной,
«новационной» стадии. Отсюда соответствующее отношение к философии, когда
вместо любви к мудрости культивируется
равнодушие или ненависть к ней – «фобософия». Однако начнем с «Начала»,
когда мудрость и любовь ценились и были
живы.
«В Начале было
Слово. И Слово было у Бога. И Слово было Бог» - гласит Библия. По-гречески
«Слово» - это Логос. Логос в
определенном смысле есть преодоление
мудрости, которая в нашем сознании (что не случайно), если подлинная, настоящая, то обычно «древняя» и «восточная».
Это значит, существовавшая до Логоса. В самом христианстве, особенно
его восточной византийской ветви,
неудовлетворенность несовпадением логоса с мудростью выразилась в апологии Софии как Премудрости Божией. «Несогласие с логосом» в контексте русской
православной традиции дошло до ХХ века. София противополагалась логосу как душа
духу, или как бытие духа, но все-таки
ориентированного на чувственную интуицию, на более близкое, в сравнении с Логосом, божественному, нечто ценностное, прежде всего нравственное. С точки зрения В. Соловьева,
П. Флоренского и других «софиологов» логос уже не мудрость. Он оторвался от добра и красоты, он слишком
«знание». С другой стороны, позитивисты стремились к преодолению
философии из-за ее смысловой многозначности, адепт «строгой науки» Э. Гуссерль считал мудрость
низшим уровнем знания, а русский
последователь Э. Гуссерля Г. Шпет даже
написал работу «Знание или мудрость», противопоставляя их как нечто объективное и субъективизм.
Другие
представители русской философии, понимая, что
под напором происходящей рационализации мира Мудрость как таковую не
отстоять, боролись за «софийную» трактовку Логоса в виде целостно
одушевленного знания в противовес его
позитивистскому сведению к чистому
разуму. По этому вопросу вокруг образованного в 1910 году философского журнала
«Логос» развернулась знаменательная полемика. Владимир Эрн в книге:
«Борьба за Логос» М., 1911 г.
упрекал редакцию, что направление журнала не отвечает Логосу, как он
понимался в античности, христианстве и философии вообще. Что логос
у них из «Живого Слова» превратился в
сухую и мертвую мысль, в абстрактное Рацио, а потому название
журнала есть «маска». С
историко-философской точки зрения В. Эрн был прав, но тенденция
рационализации логоса побеждала не просто в журнале, а в духовной жизни, в
предметной реальности.
В ХХ веке
логос практически полностью отождествляется с «позитивным» мышлением,
рациональностью и дискурсом.
Если уж отслеживать названия, то возобновившееся в 1991 году в России издание нового «Логоса»
это подтверждает: журнал занял нишу наиболее абстрактного, аналитического, ориентированного на научность
феноменологического мышления. А после случившегося в философии структурно-лигнгвистического
поворота, в ней настал трансцендентально-идеальный рай: все предметное исчезло, все живое и телесное умерло, кругом одни слова, язык,
анализ и дискурс. Ни объекта, ни субъекта, ни означаемого, ни
означающего. There is nothing outside of the text.
Реальность стала знанием, знание – реальностью. Кто в него не попал, мучаются в
аду веры и любви, чувственного и иррационального. О мудрости в таких условиях
вспоминать неприлично, философия, если допускается, то «научная», или
вырождается в теорию социального управления. Однако отношения и смыслы все-таки
остаются. Живи теоретик и радуйся, воспевай свое
отсутствие, рациональный логос или логическую рациональность, кои, отныне, заняли
место бытия.
Увы, счастье
редко бывает долгим. Идеологическим выражением вступления цивилизации в
технико-информационную стадию стал постмодернизм. Если его сузить до «философии», то постструктурализм. А это
- постлого(с)центризм! Конечной
целью провозглашенной в нем
деконструкции онто-тео-фоно-фалло–логоцентризма (Ж. Деррида) был логос.
«Классическое» рациональное познание мира
по законам логики языка –
главная мишень в критике теоретического центризма. Пожертвовать логосом,
отказаться от сознания - вот что требует постструктуралистская «философия». Пожертвовать языком, отказаться от слова – вот о чем говорит она
человеку. Логофобия, логотомия – специфические категории постмодернизма,
предназначенные для борьбы с логосом.
Его «руинизации».
Рас/за/чистки места для Иного.
Борьбы не с какой-то там древней мудростью,
а с рациональностью и
смыслом, которые тоже больше не нужны. Борьбы с
пониманием.
Значит ли это,
что постмодернизм отказывается от мышления вообще? Нет. Оно сохраняется, однако
при условии, если это будет «письмо», при том не буквенное, а из
«грамм», если оно не качественное, а количественное, не словесное, а цифровое. Если вместо логоса –
матезис, топос. Исчисление. И лучше,
когда оно не «ручное» (головой), а
информационно-компьютерное, основывающееся на принципе «следа и различия».
Математически «говоря» - в битах: 1001010001110… Это тоже рациональность, но
постчеловеческая, когнитивная и машинная
- авторациональность Техноса. Это тоже мышление, только
трансцендентальное, «абсолютно внешнее» (Ж. Делез), т.е. «без сознания». Мышление как
программирование, как чистый интеллект, в пределе – Искусственный Интеллект.
«В классике»
привычно думать, что всякое мышление есть сознание, логос, язык, что это словесное обозначение предметного
содержания, его обработка и движение
в понятиях, суждениях и умозаключениях,
которые, в конце концов, дают нам модель мира, позволяют ставить цели
и решать задачи по выживанию в окружающей
среде. Мы все время представляем, помним, подкрепляем образами реальных
предметов то, о чем с-мыслим и
ведем речь. В целом оно должно
служить нашему Благу. В прежние
времена мышление без блага, не «ведущее
к Храму» не ценилось или считалось опасным. Потом, как известно, стало
ценится полезное знание (Ф. Бэкон), но
полезное для человеческой жизни. Во всех
случаях это было знание, приведенное к мере человека, что собственно и
есть главное свойство мудрости.
В отличие от него, в «когнитивистике», с возникновением
информационно-компьютерных технологий, возникают внутренне не связанные с
целями и ценностями, чисто формальные, математические способы об/пере/работки реальности. Полу-и-полностью
автоматизированное мышление-исчисление,
знание-коммуникация. В нем нет предметного содержания, образов и смыслов –
в этом «смысле» оно безбытийное, от
которых/ого/ оно только отталкивается в начале или они «вышелушиваются» в его
конце, при интерпретации,
культивировать способность к которой,
становится все труднее, ибо под влиянием формального мышления человек постепенно совсем перестает понимать о чем, о какой
реальности мыслит. И ему этого даже
не надо. Вредно. В том числе в «конце и
начале». Даже когда он это делает «вручную», собственной головой. Самый
абсурдный вопрос, который можно поставить при подобном познании, это
«Откуда мы, кто мы, куда
идем?» Технологическое мышление «нашей цивилизации» отвечает только на
вопрос «как».
Первая глава знаменитой, достойной считаться одной из главных
в ХХ столетии, книги
Ж. Деррида «О грамматологии»
называется: «Конец книги и начало письма». На первый взгляд название
парадоксальное. Ему удивляются. Но это те, кто не видит амбивалентности
когнитивной революции и превратного характера ее отражения в постмодернизме.
Парадокс исчезает, если мы поймем, что письмо в данном случае не буквенное, не
текстовое, а на основе постлогоцентристского алфавита, дигитальное
письмо-матезис. Оно действительно «после книги». Конец книги и начало
компьютера, конец дискурса и начало программирования, конец о-смысл-ения и начало ис-числ-ения и, наконец, если говорить применительно к человеку
непосредственно, то, что лежит в фундаменте этого процесса: конец сознания
(человеческого) и начало мышления (постчеловеческого) - так разрешается мнимый парадокс Ж. Деррида.
Так раскрывается тайна всего постмодернизма как идеологии и философии Техноса. Если ее выразить в
лозунге, то это: There is nothing outside of
the bit.
В «конечном счете» бессознательно-безбытийное мышление, формальное мышление-исчисление, превращаясь в безъязыково-бессловесное,
будет осуществляться «от мозга к мозгу» (а лучше, от чипа к чипу) о
чем день и особенно ночь/ю/, особенно
в технопарках мечтают идеологи так называемого открытого церебрального
общества. Процесс забвения мудрости, дошедший до «потери сознания» все более ускоряется. Техническое, в пределе
- бессловесное мышление как бы незаметно, но довольно
быстро становится господствующим, своего
рода парадигмальным способом отношения к миру. Все больше людей охотнее
пишущих, занятых компьютерной текстурбацией,
нежели говорящих и предметно действующих.
А когда они говорят, их язык
схематичен, суждения рубрикаторские, действия механичные. Зато никаких
противоречий, никакой пресловутой диалектики. Потерей собственно человеческого
смыслового и победой принципиально антифилософского мышления объясняется
кризис антропологии и
гуманизма, переход к
трансгуманизму и posthuman study, борьба со всем
реальным, еще не информационным, не виртуальным, со всем
естественным и культурным в человеке – телесностью, этносом, полом, религией, моралью, образностью, духовностью и, конечно, с
пережитками любомудрия. Оно теперь – «эзотерика».
На безбытийное, постсознательное,
бессмысленно-инструментальное коммуникационное мышление ориентируется глобальная система образования и это главный показатель
его парадигмальности. Тестирование вместо рассуждения, спора и предварительного
построения модели ответа - первичный специфицирующий признак перехода мышления от его образно-смыслового этапа к
знаковому, от «поэмы к матеме», от свободы, пусть ученического, но творческого построения новой познавательной
ситуации к ограниченному выбору из
кем-то и где-то заранее
построенной. Упорное внедрение тестов,
с очевидностью ведущих, если стоять на личностно-человеческой точке
зрения, к примитивизму мышления,
не произвол чиновников от
образования, а заказ прогресса на
формирование «общества
незнания». Не о-со-знающего, но эффективного, адаптированного к машине и потому
безумно производительного. И когда на всех перекрестках говорят об
«обществе знания», то это злостный (само)обман. На самом деле формируется
общество информации и автоматического
интеллекта, с вкраплением в него (пока) «человеческого фактора», необходимого на стыках потоков компьютерных
исчислений. Чаемый идеал такого бессознательно (не)мыслящего общества хорошо
выражается популярным лозунгом: «За нас думает математика». Или (и) опредмеченная, «реализованная»
математика – ИКТ, Интернет. Мыслить своей головой в таких условиях тоже,
что вести устный счет в уме или
столбиком на бумаге или, стоя рядом с
многокубовым экскаватором, копать
землю детской лопаткой. Никто устно и не считает. Аналогичным образом начинают переставать думать и самостоятельно
говорить. Как перестали копать. Больше
не культивируют. Ни землю, ни головы,
которые, в качестве естественной и сознающих, существуют теперь «по традиции». Очевидно, что в ближайшее
время без/д/умно новационные теоретики трансгресса человека к
искусственному интеллекту будут считать интерпретирующее мышление таким же
архаическим, как мудрость,
духовность и (даже) логос-языковая
рациональность, а его/их
носителей опасными консерваторами и фундаменталистами. Произ/ходит/ойдет это
незаметно, в режиме эвтаназии. Мы не будем знать, когда нас не будет. Если,
конечно, все не рухнет раньше под
тяжестью результатов нашей безудержно
бессмысленной деятельности. Или – слабо мерцающая надежда: если мы, в тоске и тревоге, не сумеем остановиться, оглянуться и, как Антей к Земле, припав к Истокам, понять: «Почему эту цивилизацию не любит мудрость?»
И – отказаться от нее. Хотя бы бороться с
ней.
Тогда продлимся…
Опубликовано:
"Вестник Росссийского Философского Общества", 2007, № 3. С. 96-101
