African Herbsman.

Прокуренные мысли.

Я вновь разлегся на старом, потерявшем окрас диване, для

того, чтобы устремить бессмысленный взгляд в холодный простенок. Все как-то

серо и скучно, старый ковер с язвами от потушенных сигарет; оторванные обои с

неприличными надписями, мой разбитый аквариум в котором когда-то плавали рыбки

и этот смрад доносящийся с лестничной площадки. Мне хочется вытереть закрытое

пылью окно, чтобы пустить лучи солнца, но тут же приходит мысль о вечере. Я уже

три часа сжимаю пружины дивана; чертов день позади, за окном только тусклый

свет фонарей и шум ненавистных машин. Мысли блуждают от предмета к предмету,

отрывками проявляются картины ушедшего дня; не могу вспомнить его начало. Моя

рука невольно тянется к перине и достает изнутри сверток газеты. Через некоторое время мои

губы сжимают свежескрученную дымящуюся сигаретку. Холодно, я накрываюсь одеялом

и закрываю глаза. По телу пробегает дрожь, но вскоре оно чувствует тепло; не

хочется выпрастывать руку, чтобы сбить пепел. Серый потолок незаметно опускается и сжимает

грудь; уже смутно различается реальность

от фикции порожденной очередным вдохом.

Кружится голова и слышен звон, хочется встать и прекратить все это, но мое

тело не слушается; открываю глаза и вижу пустыню. Палящее солнце, обжигает

спины людей пришедших поклониться мне. Я древний фараон, дарующий свободу

египтянам и отменяющий песок Сахары. Их

ликование не вызывает интереса, очертание

тел постепенно смывается; через

мгновение я Луккул в пух и прах разбивающий значительно превосходящее войско

противника. Солдаты чествуют победу и несут полководца на руках; непередаваемое

ощущение легкости бытия: стоит лишь пожелать, как воображение начинает строить

вымысел. Бессознательные желание ведет меня к месту строения Вавилонской башни:

я кричу на ее строителей, и прошу разрушить ее, они безропотно подчиняются. Прошлое лишь пластилин, который жаждет обрести

в моих руках форму. Грудь переполняется радостью за сотворенные дела,

человечество рукоплещет мне, глаза

застилает дымка и жгучая боль поражает тело. Делаю новый вдох, дым комом

застревает в горле; сжимаю его, и он легкой струйкой поступает в легкие. Появляется

помост, на главной площади страны; стремительно взбираюсь на него; на мне

фланелевое черное пальто, в руках мегафон. Тысячи людей жаждут моего

выступления; я говорю два слова: «Революции нет», в ответ слышится

громогласное "нет!" пролетариата. Как тяжело дышать, как-будто это толпа давит

тело, и не слушает меня – счастье или злость обуяло ее. Тела начинают двигаться в замедленном режиме,

голоса берут низкие ноты; воображение

перестает подчиняться, из груди вылетает последний хрип..ничего не видно.