18
Стены
пещеры, по которой неспешно несла свои воды подземная река, едва просматривались
в свете факелов. Ваджры, дававшие гораздо более яркое освещение, погасли только
лишь лодья двинулась по течению. Потолок был высоко, и отблески пламени играли
вспышками на усевающих его каменных сосульках. В воздухе, словно таинственная
мелодия, раздавалась капель. Так пещера пела многие тысячи лет, так она будет
петь до тех пор, пока горы не станут равнинами, а равнины горами, пока не исчезнут
нынешние реки и не появятся новые. Мелодия, выбиваемая падающими с потолка
каплями, была печальная и торжественная. Эхо гулко разносило её, повторяя многократно,
сливая с новыми звуками… Хотя в лодье и было три пары вёсел, но Ингвер не хотел
нарушать скрипом уключин музыку, которая провожала его погибших товарищей в
последний путь. К тому же не мешало и некоторое время прислушаться – вдруг из
темноты готовится напасть пока ещё неведомый враг.
Осмотр лодьи порадовал Ингвера –
в ней было пять вязанок факелов и большой ларь с сушёными фруктами и ягодами.
Боян, понюхав пищу, разрешил воинам её есть. Время в подземелье, казалось,
прекратило свой бег. Река плавно поворачивала то влево, то вправо, то текла
довольно долго прямо… Сколько воины уже
плыли по ней – день, два? Они не могли этого сказать. Чувство голода, по
которому хотя бы приблизительно можно было определять промежутки времени,
отсутствовало. Иногда, взяв горсть сухих фруктов, дружинники ели, но больше от
нечего делать, чем по необходимости. Факелы, пропитанные неизвестным арья
составом, горели намного дольше обычных смоляных, поэтому привычный ход времени
определить их горением было невозможно. Воины давно привели в порядок своё оружие,
поэтому старались отоспаться, выставив дозорца. Локи, стоя на страже, что-то
мурлыкал себе под нос, скрашивая время сочинением хвалебных песен о своих
подвигах; Яр-Тур наслаждался музыкой
пещеры; Боян раскидывал на чистой холстине дубовые плашки с вырезанными на них
рунами и обдумывал выпадающие комбинации; Ингвер лепил из найденного под лавкой
лодьи куска воска фигурки людей и нелюди и отрабатывал на них удары мечом. Так
он опять уничтожил Иеужу, Аниуз, множество двупади, змеелюдей, крылатых джавв,
глубоководных…
- Глубоководные! – эта мысль
потрясла Ингвера. Вот что не давало ему покоя с того самого момента, как он
оттолкнул лодью от подземной пристани! И тут он услышал где-то впереди, в
темноте, осторожный всплеск, разом нарушивший гармонию звуков падающих капель.
Немедленно Ингвер разбудил своих спутников. На беззвучный вопрос Бояна конунг
пальцами растянул губы к ушам, а после сделал жест, будто плыл по-лягушачьи.
Дружинники переглянулись и понимающе кивнули. Локи зажёг ещё два факела и
укрепил их на носу и корме лодьи.
Изготовив топоры и короткие мечи,
воины стали ждать нападения. И глубоководные не замедлили появиться. Видимо
сообразив, что они обнаружены, жабоиды со всех сторон атаковали лодью. С
быстротой молнии дружинники рубили цепкие лапы, хватающиеся за борта лодьи,
крушили топорами черепа – сталь с чавканьем входила в мозги жабоидов, и горящие рубиновой ненавистью
глаза поражённых медленно гасли, когда тела мерзких тварей уходили на дно.
Потоки крови были почти незаметны в
тёмной воде. Гелла заняла место на носу лодьи и под её мощными клыками
водянистая плоть глубоководных разлеталась во все стороны отвратительными
клочьями, а Тана отбивала атаки жабоидов на корме. Рам же взлетел на вершину
носового украшения и в схватке участия
не принимал. Но он зорко всматривался с лебединой головы в окружающую темноту.
Внезапно Рам каркнул и сразу
после этого из мрака вылетело несколько копий глубоководных с наконечниками из акульего
зуба. Предупреждённые, Гелла и Тана уклонились,
а Зико эти копья вреда причинить не могли, хотя и попали в воинов. Локи, перехватив вражеское оружие, метнул его
обратно. В темноте послышался утробный звук предсмертного бульканья холоднокровной
твари. Но следующая партия копий была опасна для Зико – это были копья из мира
анрр’хов, способные убивать Воинов-Волков. Чудом дружинники избежали их попаданий. И снова предупредил их Рам, крикнувший:
- Берегись, арья!
Копья просвистели мимо,
ударившись о скалу противоположной стены пещеры. Упавшие на дно лодки воины
вскочили и продолжили истребление карабкающейся нелюди. И тут, за очередным
поворотом реки, далеко впереди показалось светлое пятно. Это было место, где
река выходила на поверхность из недр горы. Глубоководные, видя что добыча ускользает из их перепончатых лап,
словно осатанели. Издавая булькающее кваканье, они принялись раскачивать лодью,
чтобы перевернуть её. Выхватив длинные
мечи, дружинники стали тыкать ими под днище вдоль бортов. Геллу на носу лодьи
сменил Ингвер, убивая скользких тварей, пытающихся остановить ход лодьи.
Светлое пятно становилось всё
ближе, и вот лодья вынырнула из подземелья, в один миг сменив ночь на солнечный
день. Некоторые наиболее упорные глубоководные ещё цеплялись под водой за лодью, но их быстро перекололи и
отвратительного вида тела уплыли, кувыркаясь в струях течения и окрашивая воду
грязно-зелёной жижей.
Осмотревшись, Ингвер понял, что
подземная река вынесла их по другую сторону горы, в которой была пещера Аниуз.
Нескольких ударов вёсел хватило, чтобы
подогнать лодью к берегу. Написав на
куске коры приказ вместе с конями следовать за Таной, Ингвер привязал послание
рыси на шею и отправил её к Беркане.
После полудня, ближе к вечеру,
отряд опять собрался в полном составе. Вот только шестеро дружинников смогут
сесть на коней теперь только в Степи Небесной.
Лодью втащили на кучу дров,
что её собрали Ингвер, Боян, Локи и
Яр-Тур за то время, пока ждали
своих боевых подруг. Уложив в ней
погибших Зико вместе с их оружием, поредевший отряд выстроился на речном берегу. Нос лодьи смотрел на восток – именно
туда, навстречу солнцу, в Сваргу, понесёт погребальный корабль погибших арья.
Не вышло у проклятой колдуньи лишить их души светлого пристанища – Аниуз сама
ушла в Ничто и в Никуда.
Боян зажёг дрова под лодьёй и
громко начал петь гимн уходящим в Сваргу героям.
- Под дерево с прекрасными листьями,
Где пьёт дружина Сварога
Меды и пиво, Сому благородную,
Туда вы, герои
славные,
Устремляетесь к предкам –
Отмщённые и погребённые по обряду.
Сварог указал нам путь,
Солнечный Бог-Отец наш.
Это пастбище назад не отобрать,
Где некогда прошли наши отцы,
Там и дети проторят путь.
Герои – наши отцы, наши павшие -
Все достойны Сомы,
Они все достойны жертвы!
Отошли снова к отцам, о Огонь, тех,
Кто пожертвован тебе
И странствует по своему усмотрению.
Родясь в жизнь,
Пусть они отыщут потомство,
Пусть соединятся с телом
После пребывания в Сварге!
Ступайте, ступайте этим путём,
Где прошли наши предки!
Там ждёт Сварог вас,
Которого вы почтили
Обильным жертвоприношением,
Поразив в боях множество врагов –
Это жертва, угодная Сварогу.
А теперь и вы сами, отдав свои тела
Всепожирающему пламени,
Очистившись, идёте в обитель света.
Да будет ваш путь лёгок и быстр!
Да вкусите вы плодов от Всемирного Древа!
Да воплотитесь вы на земле
В новых героев, прославящих арья!
После этого Боян плеснул Сому в
огонь. Уже заметно потемнело и в густо-синем
небе высоко поднялось светящееся облачко пара – словно чистые души
Воинов покинули утопающую в грязи землю.
- Куда теперь, конунг? –
спросила, помолчав, Хельга.
- Орель и Ворсклу везли в храм Ужвы. Пожалуй, пора прекратить
беззаконие, чинимое триполийскими колдунами
в этой обители мерзости. Отсюда мы отправляемся к реке Дрягве. Суд над жрецами
Ужвы можно считать состоявшимся! Кровь замученных в подземельях храма арья требует мести.
Приговор колдунам Зико всегда выносят один: СМЕРТЬ! А потом – сколько нас
останется – поедем в Киев бург, где Верховная Наставница вернёт Орели и Ворскле
их Имена.
Девушки, глядя на пылающую лодью,
чуть не плакали.
- Кому нужны наши Имена, если
среди арья уже нет этих Воинов?! Лучше бы мы погибли в том проклятом зале,
конунг, скажи – почему так несправедливо?!
Вместо Ингвера Ворскле ответил
Боян:
- Каждый арья знает, что он уйдёт
тогда, когда это необходимо. А погибнуть так, как наши товарищи – это самая
почётная смерть. Ведь сражались они не
только против полчищ нелюди, но своей волей, своей отвагой они лишили
колдовство Аниуз силы и убили проклятую колдунью. Наш отряд был предназначен
для избавления земли от Иеужи и Аниуз.
Мы не только выполнили свой долг, но ещё и сумели выбраться – пусть и не все –
живыми из гнусного логова. Изначально мы были смертниками. Ведь надо жить,
когда правомерно жить, и умереть – когда правомерно умереть. Наши товарищи уже на
пути к Сварге – и это после того, как мы все были готовы быть пожранными булами!
Надо радоваться за наших погибших, как и всегда, когда мы сжигаем своих павших
в бою воинов. Но как вы хотите предстать перед Сварогом, не вернув себе Имена?
Без Имени душа мыкается где-то над пропастью между Сваргой и ледяным миром Хель. И вновь воплотиться такой
душе труднее, чем даже если бы она пребывала в Хельхейме. А будете ныть –
всыпем буков согласно данданити.
Вытрите сопли и радуйтесь – Бейбарс, Сколот, Арс, Освальд, Скорадер и Карай уже
в Небесной Степи!
Ночь дружинники Ингвера провели,
греясь жаром углей погребального костра. Наутро, высыпав пепел в воду, отряд
отправился к храму Ужвы. Опять выпал снег.
Долго добирались до Дрягвы воины.
Дожди чередовались со снегом, но чем
ближе был Синд, тем чаще встречались
триполийские посёлки, в которых арья брали пищу для себя и своих коней. По
снегу путь торил могучий Ной. Казалось, что он знает дорогу к храму Ужвы - опрашивая триполийцев, Зико всякий раз
убеждались в том, что идут верно. И вот отряд
вышел к Дрягве. Ничем не примечательная лесная речушка тихо несла свои
воды к Синду. Рам часто летал на разведку, но однажды он прилетел и шумно
уселся на плечо Бояна, радостно топорща перья.
-
Хр-р-рам! – гордо заявил мудрый ворон. Наверняка жрецы Ужвы знали о приближении
Зико от своих триполийских соглядатаев - голубиная почта работала чётко и
слаженно. Так что таиться и подбираться к храму, будто скрадывая чуткого зверя,
нужды не было. Отряд двинулся в
направлении, указанном Рамом.
Как
и обычно, капище Ужвы находилось на пригорке, окружённом большой поляной. На
холме стояли гигантские ворота из трёх глыб чёрного гранита, по которым золотом
были изображены колдовские символы стигийской и триполийской злой волшбы. В
проёме ворот лежала красная гранитная плита, обтёсанная пятиугольником, зауженным
и более длинным углом указывая на запад. На каждой из пяти сторон были глубоко
вырезаны рельефы омерзительных сцен триполийских лунных ритуалов.
Не
выезжая на открытое место, всадники остановились. Вьюки сняли с коней, проверили
оружие и немного подождали, пока Боян выкидывал руны, укладывая дубовые плашки
в определённом порядке. Внимательно осмотрев их, он взял первую и последнюю.
Это были Тейваз и Совуло.
-
С нами Бог-Отец Сварог! Это его знак нам на то, что мы уничтожим и это гнездо
триполийских и стигийских гадюк!
Боян
бережно ссыпал руны обратно в мешочек и спрятал его за пазуху. Тем временем
холм ожил. У его подножия открылась дыра и из неё вышел отряд вооружённых
дубинами дупп. За ними, сопровождаемые эскортом двупади, к вратам на вершине
холма торжественно прошествовала вереница колдунов в длинных чёрных одеждах и
со змеиными масками на лицах. Над жертвенником во вратах закурился зеленоватый
дымок, обретая под перекладиной самые причудливые формы. Ингвер с удивлением
увидел, как вокруг холма выросла прозрачная стена, которая сомкнулась над
вратами, образовав купол. И купол этот слегка светился, по его грязной зелени
струились извивающиеся, словно в судоргах, багряные и чёрные прожилки.
-
Да, о таком только древние легенды упоминали. Я уж было думать стал, что это
сказка, - невесело улыбнулся Боян, - Такая защита покрепче той стены, что
Мёртвый лес окружала. Человек, прикоснувшись к ней, превращается в комок слизи.
Нам будет крайне тяжело её убрать. Да и вряд ли нам дадут на это время.
И
Боян указал рукой на всё выходящие из холма полчища нелюди. Судя по тому, что
командовал всей нелюдью огромный, заросший седой шерстью дравгар –
этот холм был вдобавок ко всему ещё и чьей-то могилой.
-
Так говоришь, люди в слизь превращаются? – Ингвер вдруг широко улыбнулся, - А
если это не люди, а Воины-Звери? Об этом легенды хоть что-то говорят?
Боян
некоторое время молчал, вспоминая, а затем сам расцвёл улыбкой.
- Если легенда говорит правду, то
однажды один из героев, Хорс, преодолел такую же стену, превратившись в белого
коня.
-
Тогда, Зико, входим в состояние Зверя и вперёд на штурм! Держимся колено к
колену, плотным строем. Хельга – ты расставь Орель и Ворсклу так, чтобы они
перекрывали стрелами как можно большее пространство. А если купол исчезнет –
можете присоединиться к нам, повеселимся вместе.
-
А я что, в стороне должна оставаться? – обиделась Беркана, - Я тоже копьём поработать
смогу!
-
Пока девушки и Хельга будут расчищать нам дорогу, ты лучше твори волшбу чтобы
купол поскорее исчез. Тогда и твоё копьё сможет испить крови, - Ингвер бросил
это на ходу, выезжая на открытое пространство перед холмом. С боков, прикрывая
конунга, подъехали остальные дружинники. Войдя в состояние Воина-Зверя, Зико
взвыли и рванули коней вперёд. Там, за грязно-прозрачной стеной, нелюдь
выстроилась фалангой и готова была сама наступать.
Неожиданно перед скачущими во
весь опор и жутко воющими воинами вырвался Ной. Он мчался прямо на холм, дико
храпя. Морда его была в пене, как у бешеного пса. Ной первым миновал защитный
барьер купола, а через мгновение и дружинники – целые и невредимые – прорвались
сквозь стену. Странно, но нелюдь ужасно перепугалась разъярённого вороного
жеребца и, сломав строй, брызнула врассыпную из-под его железных копыт. Дружинники
ворвались в сделанный Ноем пролом в фаланге и, развернувшись вправо, прошлись
сквозь шеренги двупади. Ной, Гелла и Тана тем временем громили другую половину
фаланги. Развернув коней, Воины-Звери ещё раз прошлись по размётанному строю,
рубя обеими руками всё, что шевелилось в пределах досягаемости меча. А вскоре и
со второй половиной нелюди было покончено.
В
это время Хельга и девушки засыпали стрелами толпу дупп, бросившихся на выручку
двупади. Склон холма покрылся корчащимися телами и дуппы повернули ко входу в
пещеру, надеясь обрести там спасение. При этом они опрокинули вторую фалангу
двупади, которая начала атаку на Зико. Умело воспользовавшись паникой, воины
изрубили большую часть дупп и двупади, после чего ринулись к вершине холма.
Нелюдь,
защищая жрецов, с визгом кинулась вперёд, навстречу дружинникам, но попала под
смертоносный дождь стрел. Подавшись назад, дуппы попытались организовать
оборону на самой вершине, у врат, но и это им не удалось. Летящий, как на
крыльях, Ной ворвался в проём врат и саданул передними ногами главного жреца по
голове. Змеиная маска глубоко влипла в череп. Заливая гранит стоек ворот и
жертвенник, из раздробленной головы хлынули струи крови, и серые капли мозгов
забрызгали остальных жрецов. Ной, приземляясь, ударил задними ногами по двупади
и один из поражённых нелюдей прокатился по жертвеннику, сметая разложенное в
определённом порядке воскурение. Тотчас исчез купол над холмом и, стреляя на
скаку из луков, в битву вступили Хельга и девушки. Беркана, бросив поводья и вращая
над головой копьём из иного мира с широким и длинным, как меч, наконечником,
скакала за ними. Этим-то копьём она и снесла голову подвернувшемуся ей под руку
дравгару. Оставшись без предводителя-демона и жрецов – которых Зико уже
превратили в кучку кровоточащих кусков – нелюдь беспорядочно заметалась, пачкая
землю мочой и испражнениями. Над холмом завис жалобный рёв истребляемых дупп и
двупади. Толпясь у входа в подземелье, они убивали друг друга в тщётной попытке
обрести спасение там, внизу. Спешившиеся дружинники расчищали мечами дорогу в
логово колдунов-изуверов. Ревущая и рычащая толпа нелюди перед пещерой быстро
таяла.
-
Посмотрите на меня, Локи из асов, сына Одина, я один равен тысяче! Смотрите же,
нелюди, и ужасайтесь! – кричал Локи, кромсая обоими мечами дурно пахнущую нелюдь
перед собой. Откуда-то сбоку раздался голос Берканы, прерывающийся, когда она ударяла
копьём во врага:
-
Да как они могут видеть затылками, хвастун! Раньше пугать надо было – может, со
смеху и передохли бы, глядя на такого героя!
Действительно,
не много героизма было в избиении спасающей свои ничтожные жизни нелюди, но
Локи только сейчас вспомнил, что в своих песнях он именно так объявлял о себе
врагам.
Ворвавшись
в коридор, ведущий в подземелья храма Ужвы, дружинники продолжали рубить
бегущих врагов. Гелла и Тана, следуя за людьми, приканчивали недобитков,
отрывая им головы и выгрызая глотки. Визжащая нелюдь ныряла в боковые
ответвления коридора, но дружинники гнали двупади и дупп по центральному,
устремляясь в главный зал. Там они ожидали встретить жрецов и змеелюдей. Там и
должна была состояться главная битва.
Зал
оказался очень низким. При хорошем замахе длинные мечи чиркали по потолку.
Приходилось бить от плеча, чтобы удары попадали в цель, а не по потолочным
плитам из зелёного камня с чёрными прожилками. Вопли дупп и двупади усилились,
когда в своём бегстве они наткнулись на стену из двенадцати шеренг змеелюдей,
занимающих треть зала по центру. Не успевших отвернуть дупп и двупади змеелюди
беспощадно прикалывали.
После
того, как уцелевшие дуппы и двупади разбежались по боковым выходам из зала,
несколько змеелюдей, у которых не было ни малейших признаков разума в немигающих
глазах, спокойно убрали трупы незадачливых беглецов, что лежали перед строем
вооруженных змееподобных чудовищ, отнеся их под стены зала. Так же деловито они
убрали изрубленные куски, только что бывшие вопящими от ужаса монстрами и
из-под ног дружинников. Поскольку лишённые разума змеелюди были безоружны, то
воины не стали препятствовать им. И не стали убивать. Это были зомби, в которых
колдуны иногда превращали змеелюдей. О таких арья могли и не марать свои мечи.
Они и так прокляты – пока только Бог-Отец Савитар-Ночной не снимет проклятья. А в
семейные дела Савитара никто соваться не
смел. Да и всё же открытое пространство для битвы Ингвера устраивало больше,
чем загромождённое трупами, скользкими от крови.
В
зыбком свете факелов противники молча стояли друг перед другом на расстоянии
десяти шагов. Но вот откуда-то вышли три жреца. Они были в своих чёрных хламидах,
но головы их не покрывали змеиные маски, которые они всегда одевали, появляясь
перед чужими. Один из них подошёл к Ингверу и остановился перед ним в трёх
шагах. Зал заполнился звуками его низкого голоса. Жрец монотонно, речитативом,
говорил на диалекте дъарья.
-
Воины Зико! В обмен на жизни жрецов и змеелюдей я, Пелаг Мавок, Верховный жрец
Ужвы, предлагаю вам жизни тех арья, которые содержатся в наших подземных
кельях. Пять десятков жрецов и пять сотен змеелюдей уйдут свободно, и вы
получите два десятка своих. Мы понимаем, что они не захотят жить после плена,
но вы сможете отправить их в Сваргу, тогда как иначе они в лучшем случае
окажутся в Нифлхейме. Как только здесь начнётся бой, подпорки у келий будут
выбиты из-под кровли и завал навсегда отрежет пленных арья от внешнего мира.
Думайте Зико! Думай, конунг! Что важнее – Сварга для арья или ненужные вам
жизни жрецов?
Ингвер
уже было, собрался разразиться потоком самых грязных ругательств из всех
известных ему диалектов арья и триполийцев, как вдруг Рам с плеча Бояна громко
каркнул:
-
Мы согласны!
Ругань
застряла в глотке конунга и оглянувшись, он увидел что Боян утвердительно
кивнул. Несмотря на изумление, Ингвер всё же коротко, в два слова, выругался и,
посмотрев в чёрные глаза Верховного жреца Верховного жреца Ужвы Пелага Мавока,
твёрдо сказал:
-
Мы согласны!
-
Слово арья, конунга дружины Зико?
-
Да, Вала вас побери!
-
Тогда к вам сейчас приведут пленных и вы с ними уходите наверх. Мы уходим своим
путём, но клянусь Ужвой – этот храм навсегда будет закрыт. Вы не станете преследовать
нас, когда мы пойдём отсюда, а, конунг?
Скрипнув
от злости зубами, дрожащим от ненависти голосом, Ингвер прорычал:
- Я, конунг Ингвер из
Киммерийского Ордена, даю вам своё слово, что не буду вас преследовать три дня
и три ночи после того, как вы уйдёте отсюда. Вас это устраивает?
-
Да, конунг, вполне.
-
Но учтите – по истечению срока договора, где бы я ни увидел вас, вы будете
истреблены. Вам понятно?
-
Да, конунг, вполне. Нам хватит трёх дней, что бы скрыться от гнева твоих
воинов. А отсчет времени договора начни, как только храм Ужвы будет объят
огнём. Мы тоже держим слово.
Обернувшись к змеелюдям, колдун
что-то прошипел им. Они слаженно, как один, развернулись влево и ушли в широкий
боковой ход. В зале остались только дружинники и три жреца. Вскоре привели
пленных, скованных одной цепью, что была продета в кольца ошейников. Тела
пленников были замотаны в грязные тряпки. Один из жрецов подошёл к ним и
разомкнул запоры на ошейниках. Бронзовая цепь грохнулась на пол.
-
Больше никого не осталось из арья? – спросил Ингвер у пленных.
-
Нет, конунг. Были ещё триполийцы, но их всех вчера умертвили. А тех, кого до
плена звали арья, тут больше нет.
Ингвер повернулся к колдунам и
сказал, едва сдерживаясь, чтобы не изрубить их:
- Запомните, твари – три дня и
три ночи! А потом…
Ингвер сделал выразительный жест,
полоснув себя ребром ладони по горлу.
- Я всё сказал!
Жрецы Ужвы смотрели как
дружинники и освобождённые ими узники уходят из зала. Затем они развернулись и
удалились тем же коридором, по которому до них промаршировали змеелюди. Когда
колдуны прошли шагов сто, один из них вкрадчивым голосом спросил у главного жреца:
- Досточтимый Пелаг Мавок,
сдержит ли конунг своё слово?
- Он арья, к тому же из
Киммерийского Ордена. Если он раньше срока погонится за нами, то потеряет своё
лицо.
Слово Воина – Закон. Эти арья из Ордена никогда не клянутся – достаточно того,
что они говорят. И поэтому никто не требует от них клятв – ни люди, ни Боги.
Воины Киммерийского Ордена, как считают арья, занимают место между людьми и Богами. А те из
Орденцев, кто входит в отряды Зико – наиболее уважаемы в Ордене. Ингвер –
конунг дружины Зико, поэтому слово его нерушимо, как предвечная скала. Только
через три дня и три ночи он поднимет свой меч против нас. Но уже в эту ночь мы
будем в безопасности. Мы пройдём сквозь иной мир на берег Тираса, где находится
святилище Ужвы. Там, принеся обильные жертвы, мы возродим могущество и величие
нашего храма.
- Да, досточтимый! Но только мне
не нравится, что первым голос подал не Ингвер, а тот зловещий ворон, на плече у
арийского эриля. Как бы не было подвоха с
их стороны!
- Эта птица у арья считается
вещей. Но она может разве что накаркать беду на их глупые головы. Да будет с
нами милость великого и могучего Ужвы!
Сказав это, Пелаг Мавок ускорил
шаг, дав понять, что разговор окончен. За ним заторопились и остальные колдуны.
Когда арья вышли на поверхность
земли, бывшие узники поклонились Солнцу. Один из них, обратясь к Ингверу,
произнёс:
- Конунг, мы навеки осквернены
пребыванием в плену в этой обители мерзости. Подари нам смерть, которая очистит
нас от скверны подземелий Ужвы. Просим тебя: дай нам умереть с оружием в руках,
как подобает умирать арья и как подобало умереть нам в своё время. Но никто из
нас не сдался добровольно! Мы все стали жертвами триполийского коварства или
чёрного колдовства. Уже хотя бы поэтому подари нам достойную смерть!
Ингвер с пониманием сказал в
ответ:
- Вы получите смерть в бою. Через
три дня и три ночи мы обрушимся на эту нечисть и у вас будет возможность погибнуть,
сражаясь. Ждите.
Внезапно земля дрогнула.
Дружинники, остановившиеся на опушке леса увидели, что врата зашатались. Столбы
под верхней плитой разошлись в стороны и она покатилась к подножию холма. Затем
жертвенник высоко взлетел в воздух, а из-под него вырвался столб дымного
пламени, в котором исчезли и гранитные столбы. Пламя, разрастаясь, поглощало
холм. Когда огненная стихия достигла подножия, то бьющие высоко в небо языки
огня опали, дым унесло ветром и там, где только что возвышалась наземная часть
храма Ужвы, зияло оплавленное жерло из которого лениво выползали ядовитые испарения.
-
Пелаг Мавок сдержал своё слово. Этот храм перестал существовать. С этого момента
начинаем отсчёт времени. А пока – займитесь приготовлением еды! – распорядился
Ингвер.
Никто не заметил, как ушли
куда-то по своим делам Тана и Гелла. Рам спокойно сидел на плече у Бояна и поедал
куски вяленого мяса, которые Наставник ему периодически подавал. А когда уже
совсем стемнело, к кострам стоянки тяжело подошли волчица и рысь. Они устало повалились
возле огня, потеснив людей.
- Посмотрите на них! – Локи
показал пальцем на животных, - Они в свежей крови, но это не кровь охоты, а
кровь битвы!
Внимательно осмотрев Геллу и
Тану, воины согласились с Локи.
- Что же случилось, быстроногая
дочь Степи, где была ты с дочерью Леса? – Ингвер задумчиво почесал Геллу за
ухом.
- Завтр-р-ра! – самодовольно
каркнул ворон, держа в одной лапе кусок мяса. Звери благодарно посмотрели на него.
По тому, как они тяжело дышали, было видно, что им не до того, чтобы вести
любопытствующих посмотреть на содеянное ими.
Наутро Ингвер, взяв с собой
Геллу, которая неплохо отдохнула за ночь, поехал вместе с Бояном за ней.
Волчица привела их на лесную поляну, залитую кровью и засыпанную разрозненными
костями, большая часть которых явно не принадлежала человеческим существам. По обрывкам
чёрных хламид нетрудно было догадаться, что кости совсем недавно принадлежали
жрецам Ужвы и змеелюдям.
- Не беспокойся, конунг. Ты не
нарушил данное тобой слово. Просто все, кто имеет в жилах горячую кровь,
ненавидят поклоняющихся змеям. Вот волки и рыси постарались – когда бы ещё им
представилась подобная возможность? Зато сразу всех.
- Но что я скажу бывшим пленным?!
- Ты знаешь, что делают в случае,
когда нет противника.
- Да, я знаю. И мы дадим этим
несчастным уйти достойно.
Вернувшись, Ингвер сообщил
новость недавним узникам храма Ужвы. Те заметно помрачнели, но воспряли духом,
когда конунг предложил им сражаться с его воинами. Это была огромная честь, хотя
и равносильная самоубийству. Но пасть в поединке от руки Зико, оказывающего последнюю
милость, много значило в мире арья.
Бои были немедленно проведены –
сразу после того, как подготовили погребальный костёр. Все искавшие смерти, тем
не менее сражались в полную силу, поддаваться было нельзя, этим можно было
оскорбить дарующего смерть. Но всё равно арья, истомлённые пленом, ушли из
жизни быстро и весело. Остаток дня был занят их погребением, а утром, отнеся
пепел сгоревших тел в воду Дрягвы, дружина Ингвера отправилась в Киев бург.
Палка около
употребляется как для тренировок вместо меча (данда), так и для наказания.
Наука о наказаниях.
Охранитель могильных холмов,
злой дух, демон.
Обесчестит себя.
Мага, владеющего руническим
искусством
