17
Изгнанием
Дао Антимира из мира земного, Чёрная Змия Валы не была, разумеется, уничтожена.
Но по крайней мере, она надолго изгнана из этого мира. Пройдёт не одна сотня
или не одна тысяча лет, пока её снова не сумеет вызвать из Тьмы какой-нибудь
колдун, по силе равный Иеуже. А мир арья надолго получил передышку. Потом же,
когда ужасное чудовище вернётся, непременно найдётся герой с доблестной
дружиной, который вновь очистит мир от Чёрной Змии Валы. Так было уже не раз, и
так будет ещё не однажды. Колдуны, вызывающие тварей из Тьмы, обречены на
неудачу. Ведь они, используя Силу, пытаются действовать лапами вызванных ими
слуг из мира мрака. А эти слуги – ненадёжны. И при малейшей возможности они
уничтожают своих хозяев. Или же не слишком огорчаются их гибелью.
Арья
же магию применяют для усиления и направления своих СОБСТВЕННЫХ СИЛ. Руническая мудрость давала
разгадку на любой возникающий вопрос, но без напряжённой работы человеческого
ума руны были не более как мёртвыми знаками, на мёртвом же материале. В отличие
от триполийских колдовских приёмов, которые жёстко определяют сформулированные
в далёком прошлом понятия и действия, руническая система самообновляется, оставаясь
лишь условно привязанной к древним «крепким» рунам Прамо. Вся руническая волшба
пропитана солнцем и является прямой противоположностью чёрному триполийскому и
стигийскому колдовству. Стальная арийская воля не оставляла в жизни места
скулежу и нытью – хоть в волшбе, хоть в религиозных гимнах… Арья гордо несли по
миру свою Солнечную Веру, истребляя где только возможно чёрные культы. Но со
времени распада Арианы не стало хватать сил на постоянный контроль подвластных
территорий. Потому столь выросло значение отрядов отборных воинов-Зико, имевших
природные способности обнаруживать и истреблять заразу чёрного колдовства.
Такими воинами были и дружинники Ингвера. Но полностью ощутили они себя Зико
только сейчас, после победы над Оно – Силой Тьмы, вызванной в мир арья
соединённой мощью Иеужи и Чёрной Змии Валы.
Утром
отряд тронулся дальше. Но прежде чем вскочить в сёдла, воины откатили с дороги
предупредительный камень и выложили белыми камешками на дороге две руны, Лагу и
Райдо, что означало: «Путь свободен».
Скалы
становились всё круче. Уже второй день на пути дружины не попадалось ни одного
бурга арья. Редкие триполийские посёлки из нескольких домов иногда мелькали среди
расчищенных от леса кусков земли на склонаах гор. И чем выше по течению Чёрной
Тизы поднимался отряд, тем реже встречались жилые места. По ночам в лесу
раздавались непонятные звуки. Казалось, что нечисть и нелюдь со всего мира
собиралась к пещере, в которой укрылась Аниуз. Истошные вопли оглашали ночь,
перемежаясь с заунывными подвываниями и вздохами. Зико ежесекундно были начеку,
тем более что Беркана предрекла нападение врагов. Хельга и девушки это
подтвердили. Но нападение всё равно оказалось неожиданным.
Отряд,
следуя руслу реки, втянулся в узкое ущелье, проточенное водой в скале. Когда
всадники проехали шагов пятьсот, на них сверху посыпались камни. За единый миг
до этого Беркана уловила эманации мыслей существ, выбивающих подпорки из-под
валунов на кромке обрыва. С криком «Вперёд!» она пустила своего рыжего вскачь.
Остальные, мгновенно отреагировав, повторили её маневр. На то место, где только
что были дружинники, обрушилась каменная лавина, перекрывшая реку. Камни всё
сыпались и сыпались, пока не образовался завал высотой в пять человеческих
ростов. Вода в ущелье начала быстро подниматься – Чёрная Тиза была неглубока,
но несла много воды. Всадникам пока что ничего не угрожало со стороны реки, но
если ущелье будет тянуться слишком далеко, то могут возникнуть проблемы.
Нападавшие
существа бежали следом за отрядом по краям обрыва. Их дикие вопли не могли
исходить из человеческих глоток. Несколько раз на фоне неба мелькали бурые
силуэты, но они исчезали из виду так стремительно, что невозможно было определить,
на что похожи преследователи. Иногда во всадников летели дротики и выпущенные
из пращ камни. Без особого, правда, успеха. Но вот стены ущелья раздвинулись,
стало светлее и отряд вылетел на красивейшую полонину, шагов двести в длину, и
более ста в ширину. Река делила её на две неравные части. Там, где было больше места, Ингвер решил дать бой.
Арья выстроили своих коней в одну линию, головами к преследователям и изготовили
копья. Внезапно из кустов по обоим берегам реки, завывая и улюлюкая, высыпали огромные
человекоподобные существа. В передних лапах они держали могучие дубины и
кажущиеся очень хлипкими метательные копья. Испустив торжествующий рёв, они
бросились к воинам, отбросив свои дротики, явно намереваясь захватить арья
живьём.
Это
были не двупади, хотя и очень походили на них. Короткие ноги, длинные и широкие
тела, сильно расширяющиеся к плечам, круглые головы с выступающими вперёд
челюстями и со щетинистыми гребнями на макушках – жуткая пародия на человека.
Судя по раскрашенной белой глиной шерсти на мордах и животах, этим тварям не
чуждо было какое-то представление о прекрасном. Разевая клыкастые пасти, они
стремительно приближались.
Дружинники,
подпустив их на дистанцию хорошего броска, метнули копья и, выхватив ручное
оружие, накинулись на атакующую стаю словно ястребы на выводок перепёлок. Рёв
волосатых тварей сменился визгом раненых и умирающих. Топоры, врезаясь в
толстостенные черепа, разили беспощадно. Ингвер и многие из Зико орудовали двумя
руками – длинный меч в правой, топор в левой.
Существа
толпились и мешали друг другу, они не могли драться с хорошо обученным отрядом.
Поэтому под удары дубин задних нелюдей часто попадали передние – те, кто не
вовремя увернулся от разящего точно и смертельно оружия арья. Но в заплывших
кровью глазках человекоподобных монстров читалась только ненависть. Они уже не
помышляли о том чтобы захватить арья в плен. Устлав неопрятными трупами
полонину, скользя в собственной крови и на вывалившихся внутренностях, нелюди
продолжали упорно лезть под топоры и мечи дружинников. Но вот на воинов Ингвера
снизошёл дар преображения – они стали зверями битвы, Воинами-Оборотнями.
Раздался леденящий душу волчий вой и спешившиеся Зико с удесятерённой яростью
набросились на противника. Удар, выпад, ещё удар, ещё выпад… Арья, как
механизмы смерти и разрушения, медленно перемалывали тёмно-бурую толпу вонючих
тел, оставляя за собой кровавые куски искромсанного мяса. Хельга и девушки,
получив передышку, засыпали задние ряды нелюди стрелами. Беркана носилась на коне
за спинами Зико и добивала раненых тварей копьём иного мира, привезённого с
болота у Свиноводья. Тёмно-бурых становилось всё меньше. Вот уже только один гигант
противостоит дружинникам, резво отмахиваясь своей дубиной. Но с неба упал ворон
и нелюдь без глаз, вырванных его стальными когтями, тут же был иссечен в куски.
Дружинники остановились, приходя в себя.
-
Сколько уже можно одежду стирать и чинить! – возмущался залитый вражеской
кровью Локи, - Хорошо тем, кто женат – есть кому о нём позаботиться, а тут всё
сам да сам…
-
И зачем тебе жениться, если у тебя у самого всё и всё прекрасно получается?-
съязвила Хельга, вытирая меч о более-менее чистую шкуру одного из трупов. Локи
не нашёлся, что ответить Наставнице и потому, молча отвернувшись, злобно
изрубил уже мёртвого человекоподобного.
-
Вот он, Воин-Зико,- продолжала Хельга, - Орель, Ворскла – отвернитесь. Ибо
страшен он в гневе и упаси вас предки стать его жёнами – стиркой замучает так,
что и детей делать некогда будет.
Локи
отчаянно взвыл и побежал к своему коню. Над ним явно и откровенно издевались, а
он не смел даже огрызнуться, ведь авторитет Наставников и Наставниц был велик и
каждый арья от самого своего рождения учился уважать Наставляющих на Путь
Воина. Поэтому Локи и удрал, чтобы случайно не сказать Хельге обидное слово.
Хотя хотелось. И не одно…
Когда
окончательно прошёл боевой азарт, арья поразились тому тяжёлому духу, что исходил
от порубленных нелюдей. Скверный запах всегда сопутствует войне, но тут смрад
крови, мочи, содержимого внутренностей и ещё чего-то потрясающе мерзкого и
едкого просто жёг глаза. Гелла и Тана давно выказывали отвращение, только
мудрый Рам спокойно сидел на плече у Бояна и лишь часто моргал.
Было
понятно, что ночевать на осквернённой нелюдью поляне невозможно. Рам слетал на
разведку и нашёл подходящее для стоянки место. Там отряд и расположился на
ночлег.
Когда стемнело, вокруг лагеря
кольцом зажгли костёр, который далеко освещал подступы. Двое дозорцев не
выпускали из рук луки с наложенными на тетиву стрелами, а третий следил за
огнём, подбрасывая в костёр сучья. Из темноты иногда вылетали белёсые существа
на полупрозрачных крыльях, но падали, пронзенные стрелами дозорцев. Пару раз
выскакивали из-за деревьев твари, сверкая огромными красными глазами, но не
успев сделать и трёх шагов, испускали дух, отведав угощения, выпущенного из
мощного степного лука. На трупы тут же набрасывались белёсые и поляна пустела –
белёсые утаскивали убитую нелюдь в лес, откуда до дозорцев долетали звуки их гнусного
пиршества. К утру пошёл снег. Видимо это не понравилось лесной нечисти, так как
отряд больше никто не беспокоил.
После восхода солнца снег
растаял. Ингвер и его воины стали держать совет – Рам сказал, что до логова
Аниуз осталось меньше пяти тысяч шагов. Надо было тщательно подготовить
нападение. Вход в пещеру, где скрывалась проклятая колдунья, охраняли десять
сотен двупади. Что ещё таилось внутри, было неведомо. Но среди двупади Рам
заметил и несколько змеелюдей. Это сильно осложнило задачу, потому что змеелюди
могли принимать любой облик – даже одного из товарищей – с тем, чтобы подобраться
поближе и нанести удар своим излюбленным оружием – змеевидно изогнутым
бронзовым кинжалом, натёртым собственным ядом змеелюдей. И неизвестно, сможет
ли защитить от него состояние неуязвимости.
После недолгого совещания было
решено, что женщины будут держаться отдельно и вести стрельбу из луков. В самой
же пещере, если кто из воинов увидит товарища, договорились испытывать друг
друга мечом – принявший образ дружинника змеечеловек непременно будет убит, а
истинный Зико не пострадает. Для этого Боян наложил дополнительное заклятие на
оружие всех воинов отряда Ингвера.
То, что могло помешать в бою,
оставили на месте привала. Волчица, рысь и ворон отправились собирать подмогу и
в горах далеко разнеслись их призывные песни. Звери должны были напасть
первыми, сковав основные силы двупади. Перед выходом со стоянки воины тщательно
искупались в обжигающе-ледяном ручье. Ингвер, обратясь к утреннему солнцу
сказал:
- Я, конунг Ингвер из
Киммерийского Ордена, обращаюсь к Тебе, Солнечный Бог-Отец Сварог! Будь с нами,
когда мы пойдём в решающий бой с неизвестным, развей колдовские чары Ночи, не дай
Аниуз заманить нас в ловушку!
Солнце, отвечая Ингверу, послало
на землю яркую вспышку. Просьба конунга была услышана. А тем временем к пещере
Аниуз стягивались вереницы волков и рысей, а по небу летели стаи воронов,
оглашая окрестности хриплым карканьем. Отряд Зико выступил, готовый сражаться
до последней капли крови – чужой или своей.
Когда Ингвер дал сигнал к атаке,
то полчища животных и птиц так яростно накинулись на двупади, что моментально
смяли не только их, но и выскочившие на подмогу ещё десять сотен нелюди. Не
осталось даже подранков – арья подскакали к пещере, давя на своём пути разорванные
в клочья тела. У входа в подземелье дружинники спешились. Отверстие, высотой в
полтора человеческих роста и шириной в маховую сажень, никто не оборонял.
Пещера словно предлагала: входите, как к себе домой, входите!
- Это западня! – крикнула Хельга,
уводя коней.
- Знаю, но попробуем прорваться!
– Ингвер вошёл в пещеру, но вперёд побежали Гелла и Тана, поэтому весь отряд Зико поспешил за
ними. Не успели дружинники пройти и ста шагов вглубь логова Аниуз, как дрогнули
стены и огромная плита обрушилась, напрочь перекрывая выход.
- Обратного пути нет! Только
вперёд! С нами Сварог! – выхватив из-за пояса ваджру, крикнул Ингвер. Ваджра
засветилась золотым огнём, разгоняя тьму дальше, чем на двадцать шагов.
- Вот он, светоч, который,
уничтожит Тьму вместе с её порождениями! – воскликнул конунг. Остальные дружинники
тоже достали ваджры и коридор, уводящий в недра земли, залило ярким, почти
солнечным светом. Вдали, на границе мрака, было заметно копошение каких-то тварей,
но они отступали в темноту, как будто боялись, что сияние ваджр испепелит их.
Всё глубже вёл извилистый ход.
Несколько раз воины избегали коварных ловушек, устроенных подручными Аниуз. То
из стен вылетали заострённые штыри, смыкаясь посередине коридора, то
переворачивались плиты пола, открывая на мгновение под собой чёрную зияющую бездну.
Один раз, пронзительно свистнув, пронеслось тяжёлое бронзовое лезвие, ометя в
смертоносном размахе коридор до противоположной стены и исчезло – словно его и
не было, только длинная узкая щель в камне говорила, что это не померещилось.
Ещё один раз сверху упала решётка, к перекрестиям которой были приклёпаны
острые шипы, локтя в два длиной. Но каждый раз идущие впереди людей Гелла и
Тана останавливались вне поражаемой зоны, а Рам с плеча Бояна произносил что-то
на совершенно незнакомом арья языке, и ловушка срабатывала вхолостую. Наконец
воины вышли в огромный зал, потолок которого скрывался высоко в темноте – даже
испускаемый ваджрами свет не достигал верха стен этой пещеры. Почти пополам зал
разделяли пять шеренг змеелюдей. Их плоские треугольные головы с немигающими
глазами казались живым воплощением Зла. Да так оно и было! В своих пятнистых лапах
отвратительные твари сжимали уже знакомые воинам Зико копья, способные поражать
даже Оборотней.
- А мы луки не взяли! – ни к кому
не обращаясь процедил сквозь зубы Ингвер. Воздух подземного зала был густо напитан кисловатым
запахом змеиного яда, который перебивал даже тяжёлый дух каких-то курений,
пахнущий тиной и болотом – мёртвой стоялой водой. С противоположного от
дружинников конца зала восемь змееголовых чудовищ внесли паланкин из
драгоценного эбенового дерева, отделаный кипарисом и слоновой костью. Дверца
паланкина открылась и из него вышла неописуемой красоты девушка. Жгучие чёрные
косы струились вдоль тела, почти касаясь пола подвязанными к их концам
огромными рубинами. Каждую из восьми кос, встречающимися спиралями, охватывали
нитки жемчуга и красных кораллов. На открытой высокой груди лежало ожерелье из
множества мелких золотых дисков с опалами посередине. А от широкого
златокованного пояса к земле свисало множество лент, каждая шириной в ладонь,
из блестящего чёрного с зеленью силка. Когда девушка поднималась на шестиугольный
пьедестал, который стоял на восьмиграннике, а тот в свою очередь покоился на
двенадцатиугольном основании, разлетающиеся ленты открывали стройные ноги
идеальной формы.
- А у Берканы ноги покрасивее
будут, - как бы между прочим заметил Ингвер. Несмотря на расстояние, девушка
его услышала.
- Что можешь знать ты, земной червь, из племени дикарей, машущих
глупым железом и не слезающих с таких же тупых, как и вы сами, животных, о
красоте женщины?! Смотрите на меня, примитивные варвары, до сих пор не
научившиеся ценить негу и сладость жизни. Смотрите – зрелище Идеальной Красоты
будет последнее, что вы унесёте с собой в Никуда!
- Тоже мне – «идеальная красота»!
Черна, как самка дасья! Вот если бы беляночка!.. – рассмеялся Ингвер.
- А мне рыжие больше по душе. Ой
золотые! – Локи по привычке, видно, поправился.
- А мне и чернявки пойдут, но
попышнее, чем эта уклейка, - недовольно пробурчал Скорадер, - Но нет в мире совершенства
– и всегда такими оказываются триполийки, а не женщины арья! Помру, наверное,
холостым…
- Вы пытаетесь разозлить меня,
Аниуз, своими глупыми речами, вы – тупые самцы арья, не видевшие в своей
никчемной жизни ничего лучшего, чем голенастых, как цапли, самок арья да
похожих на дойных коров триполиек?! Ну, считайте, что вам это удалось!
Изумрудные глаза девушки, которая
оказалась проклятой Аниуз, сверкнули гневом. За спинами воинов Ингвера с
грохотом закрылся выход в коридор. Локи несколько раз громко чихнул от поднятой
падением каменной плиты пыли.
- У вас тут хоть раз в тысячу лет
подметают?! – возмутился он.
- Конечно – незваными гостями! –
рассмеялась колдунья. Она сделала повелительный жест и стена змеелюдей
приблизилась к дружинникам на пять шагов.
- Ну как, не хочется умирать? Для
ЭТИХ копий вашей хваленой неуязвимости не существует! Мой брат нашёл мир, в
котором анрр’хи пользуются этим оружием! Видите, ослы, Иеужа даже мёртвый мстит
вам! – Аниуз едва не приплясывала от злобной радости.
- Осторожнее, бабуля, не рассыпься!
– Локи был явно в ударе, - Да не пыли – в твои-то годы с палочкой надо ходить.
- Или на триполийской печке
старые кости греть,- подхватил Ингвер.
- А то и вообще – с Хель зарики
катать,-
Бейбарс не сдержался, чтобы не сказать гадость злой колдунье. И тут дружинников
словно прорвало. Даже Боян не молчал. От потока непристойностей в свой адрес,
Аниуз позеленела от гнева.
- Ну, хватит! Поиграла я с вами
вдосталь. Введите булов – пусть они пожрут их ещё живыми! И где тогда будут все
ваши воздыхания об упокоении в Сварге, идиоты?!
Неспешной походкой в зал вошли
омерзительные булы и выстроились за змеелюдьми. Они ухмылялись и почёсывали
отвисшие брюха, предвкушая насыщение живой, ещё трепещущей плотью. Ингвер,
обратясь к своим воинам, произнёс:
- Братья! Судя по всему, это наш
последний бой. И пусть мы не обретём
места в Сварге, но наша гибель не должна быть бесплодной. Уничтожим проклятую
Аниуз! Делай, как я!
С этими словами Ингвер изо всей
силы запустил ваджрой в надменно возвышающуюся на пьедестале Аниуз. В тот же
миг его товарищи метнули и свои ваджры. Аниуз взвизгнула, когда на неё
обрушились смертоносным градом булавы древних героев, запущенные героями нынешними.
Сначала колдунью поглотила золотая вспышка, но затем стало видно, что на
пьедестале вместо красавицы корчится в золотом сиянии существо, лишь отдалённо
напоминающее человека. Бугристая лысая голова, жабий рот до ушей, посиневшее
сгорбленное тощее тело, мосластые конечности с огромными обломанными когтями
составляли чудовищный контраст с не претерпевшим изменений одеянием. Пронзительный
вой горящей в солнечном огне колдуньи резал уши. Змеелюди и булы в
растерянности закрутили по сторонам своими уродливыми головами, не понимая
вполне, что случилось. И в этот миг на них, с победным волчьим кличем, напали
арья.
Киммерийские мечи из прекрасной
стали, в которую при выплавке было добавлено серебро, напились в этот день
крови выше рукояти. Змеелюди, оставшиеся без поддержки колдовства Аниуз,
яростно сражались, не имея времени для концентрации собственных чар. Булы бросились
наутёк, едва только тело проклятой колдуньи превратилось в пепел. Но и
дружинников, не успевших отбить удар, разило оружие иного мира. Зал заполнился
воплями и стонами раненых, хрипами умирающих и звериным рыком сражающихся.
Арья, обречённые на Небытие, устроили своим противникам ужасающую резню.
Длинный и короткий мечи в руках у каждого из дружинников превратились в
серебристые диски, из-под которых во все стороны хлестали потоки вражеской
крови. Со стороны могло показаться, что змеелюди взрывались, едва их касался
мерцающий диск. Арья держались попарно, прикрывая друг другу спины. Довольно
скоро, несмотря на то, что с Ингвером остались на ногах только три воина, бой
принял несколько иной характер. Теперь дружинники не просто отбивались от
врагов, но теснили змеелюдей всё дальше от входа. В зале стало гораздо просторнее. Уже
приходилось бегать, спотыкаясь о трупы и
скользя по кровавым лужам, прежде чем
зарубить одного-двух змеелюдей. И вот, побросав копья, змеелюди
бросились бежать в боковой выход. Израненные дружинники преследовали их по
пятам, рубя беспощадно. После того, как последний из нелюди был убит, Ингвер со своими воинами
вернулся в большой зал. Подобрав все ваджры, которые светились возле кучки
пепла, недавно бывшего наводящей ужас на весь мир колдуньей, дружинники
стали совещаться. Надо было выбираться
из подземелья и вынести с собой тела погибших товарищей.
В это время к Ингверу подошла
Гелла, ткнулась холодным носом в ладонь
и отбежала, оглядываясь – словно звала за собой. Тана сидела поодаль и
лениво зевала. Судя по их виду, звери не оставались в стороне от схватки –
шерсть была густо перепачкана кровью, и не только вражеской – и волчица, и рысь
были ранены.
Ингвер, прихватив Локи, пошёл за
Геллой и Таной. Когда они вышли в маленькую дверь сбоку от центрального,
парадного входа в зал, то замерли от удивления. Перед ними, покачиваясь на
волнах подземной реки, стояла лодья, искусно сделанная из эбенового дерева в
виде чёрного лебедя. Вернувшись в зал, воины уже все вместе перенесли тела
убитых Зико в лодью и отчалили, обрубив свитую из разноцветных силковых нитей верёвку.
Лодья развернулась носом по течению и медленно тронулась в путь.
Т.е. в Хельхейме, в аду
играть в кости с его хозяйкой – Хель.
