Сергей Давыдыч Русский Киплинг.

Двери архивов, особенно специальных, раскрываются

неохотно. Но даже те скупые сведения, просочившиеся в последнее время,

позволяют взглянуть на знакомые имена по-иному.

Автор предлагает свою версию причин гибели Николая Гумилева.

Шел третий год мировой войны, еще той - первой. Армии

изнемогали в позиционных сражениях. Достаточно вспомнить, что во время

битвы на реке Сомме (Франция) за четыре месяца боев англо-французские

войска продвинулись в сторону германских окопов на 400 метров и

потеряли 794 тысяч убитыми и ранеными, немцы - 538 тысяч.

Остро встал вопрос людских резервов. И тогда в главном

штабе Антанты появляется документ с названием "Записки об Абиссинии". В

нем анализировались возможности Абиссинии (Эфиопии) по мобилизации

добровольцев из числа местного населения для пополнения союзнических

войск. Автор документа - прапорщик российской армии Николай Гумилев.

Да, да, тот самый знаменитый поэт.

Как же он оказался в Париже в разгар войны? В ответе на

этот вопрос затейливо переплетены высокая поэзия и проза жизни, важные

исторические события и любовь, тайная деятельность спецслужб и

превратности судьбы...

Однако все по порядку. Николай Гумилев, сын

корабельного врача, с детства бредивший морем, после окончания

гимназии, как и положено, двадцатилетним поступает в Морской корпус.

Впереди - блестящая карьера флотского офицера. Успешно окончен первый

курс и... наш герой оставляет военное училище и отправляется на учебу в

Париж, в знаменитую Сорбонну. Что ж, жизнь знает и не такие эквилибры у

ищущих свой путь юношей. Если бы не одно "но". Спецслужбы всегда

интересовали толковые, решительные, неординарные личности...

В Сорбонне Гумилев не проявил ни особого прилежания, ни

интереса к наукам, все больше совершенствовал и без того свой неплохой

французский да путешествовал. Как результат - отчисление из

университета. Разгневанный отец отказывает Николаю во

вспомоществовании, но новые друзья из Главного (разведывательного)

управления Генерального штаба российской армии не скупятся. И вскорости

- поездка в Эфиопию, государство для развлечений, в общем-то, ничем не

привлекательное: ни тебе пирамид, ни буйности многоцветья джунглей...

Так, пустынная, нищая территория.

Впрочем, для России страна с преимущественно

православным чернокожим населением, с довольно напряженной

военно-политической обстановкой (постоянные колониальные притязания

Англии и Италии) представляла несомненный интерес. Достаточно сказать,

что за неполных шесть лет Гумилев побывал там четырежды. А в 1910 году

пришлось выезжать спешно, оставив в Петербурге молодую жену - Анну

Ахматову (Горенко). Последний раз поэт посещает Эфиопию в 1914 году в

самый канун войны.

Николай Гумилев в конце августа добровольцем уходит на

фронт. И не куда -нибудь в тепленький штаб, а непосредственно на

передовую - во взвод конной разведки. А это - рейды по тылам

противника, бесконечный поиск "языков", опасность не только смерти, а -

безвестности.

Воевал храбро! За два года боев - два Георгиевских

креста (IV и III степени). А вот звание не высокое - прапорщик - первый

офицерский чин. Начальство не любит ершистых и умных подчиненных.

И опять резкий поворот судьбы. В мае 1917 года - он при

штабе русского экспедиционного корпуса во Франции. Кто-то в верхах

вспомнил, что Гумилев не только храбрый офицер, но и прекрасно владеет

французским, выполнял специальные задания за рубежом.

Спецслужбы быстро находят для конкретного дела необходимых людей и быстро забывают, когда в них отпадает нужда.

Пришедший через полгода Октябрь перечеркнул все!

На Родину (после поездки на Салоникский фронт и

продолжительного проживания в Лондоне) поэт возвращается в апреле 1918

года. И сразу же бросается с разбегу в культурную жизнь Петрограда.

Читает лекции в институте Истории искусств, работает в редколлегии

издательства "Всемирная литература", занимается художественными

переводами, ведет семинар для пролетарских поэтов, т. е. активно

сотрудничает с советской властью.

Приходят на ум строки Гумилева, наверное, очень точно отражающие его состояние:

Мчался он бурей темной, крылатой,

Он заблудился в бездне времен.

После Кронштадта в среде российской интеллигенции

наступило отрезвление. Расхожим становится лозунг "За Советы без

коммунистов". Вслед за Кронштадтом последовали антоновщина,

непрекращающиеся крестьянские восстания в Украине, собирается за

границу М. Горький. Меняются и воззрения Гумилева. Уже иные строки

звучат:

Только змеи сбрасывают кожи,

Чтоб душа сгорела и росла,

Мы, увы, со змеями не схожи,

Мы меняем души, не тела.

А в 1921 году, после смерти А. Блока, он избран

председателем Петроградского отделения тогдашнего Всероссийского союза

писателей. Но это уже другой Гумилев. Не приемлющий большевистский

гегемонизм.

Вот тут-то и начинается трагедия. После избрания

руководителем писательской организации он сразу же стал как-то на виду.

И ВЧК решило познакомиться с поэтом поближе, выяснить, так сказать,

"чем дышит". В архивах отыскали личное дело. И не только офицерское,

копнули глубже. Стало известно и о сотрудничестве с агентурной

разведкой России.

Как поступают в подобных случаях? Традиционно, ввели в

окружение провокатора, чтобы выявить политические воззрения. Приемчик,

прямо скажем, не оригинальный, но здесь он сработал. И что удивительно,

Гумилев, профессионал не только в поэзии, не заметил "подставу".

Однако обратимся к документам.

Из протокола допроса гр.Гумилева Николая Степановича

Допрошенный следователем Якобсоном я показываю

следующее: "...в начале Кронштадтского восстания ко мне пришел

Вячеславский с предложением доставлять для него сведения и принять

участие в восстании, если оно перенесется в Петроград. От дачи сведений

я отказался, а на выступление я согласился, причем указал, что мне по

всей вероятности удастся в момент выступления собрать и повести за

собой кучку прохожих, пользуясь общим оппозиционным настроением. Я

выразил также согласие на попытку написания контрреволюционных стихов.

Дней через пять он пришел ко мне опять, вел те же разговоры и предложил

гектографиловальную ленту и деньги на расходы, связанные с выступлением.

Я не взял ни того, ни другого, указав, что не знаю,

удастся ли мне использовать ленту. Через несколько дней он зашел опять,

и я определенно ответил, что ленту я не беру, не будучи в состоянии

использовать ленту, а деньги (двести тысяч)* взял на всякий случай и

держал их в столе, ожидая или событий восстания в городе, или прихода

Вячеславского, чтобы вернуть их..."

(подпись Н.Гумилев)

Допросил Якобсон (подпись)

18 августа 1921 г.

Казалось бы, веских доказательств преступления - нет.

Есть только намерения. А они не подпадают под действия закона. И все же

- смертный приговор.

Выписка из протокола заседания Петрогубчека от 24 августа 1921 года

"Гумилев Николай Степанович, 35 л., б. дворянин, член коллегии "Из-во Всемирной литературы", беспартийный, бывший офицер.

Участник Петр. боев. контр.-револ. организации активно

содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания,

обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов,

кадровых офицеров, которые активно примут участие в восстании, получил

от организации деньги на технические надобности.

Приговорить к высшей мере наказания - расстрелу".

Приговор шокирует жестокостью. Ведь это не 1918 год,

когда полупьяный матрос мог составить обвинение следующего содержания:

"Расстрелять купца Иванова, буржуя Петрова, попа Сидорова и еще 18

контриков". Наступило время, когда коммунисты начали заигрывать с

массами, объявили НЭП, пытались выглядеть прилично перед западными

пролетариями. Да и личность Гумилева совсем не рядовая. Значит, Гумилев

- разведчик, пусть даже бывший, придерживающийся неприятия власти

большевиков да еще обладающий специальными знаниями и опытом, -

чрезвычайно опасен. Словно мина замедленного действия.

Поэт, что, в общем-то, свойственно гениям, предугадал свою гибель:

Я умру не в постели

При нотариусе и враче,

А в какой-нибудь дикой щели,

Утонувшей в густом плюще.

После смерти ярких личностей возникают легенды.

Рассказывают, что уже в камере, после объявления приговора, к

выстроенным в шеренгу смертникам подошел начальник тюрьмы с

помилованием в руках и выкрикнул:

- Поэт Гумилев, шаг вперед.

На что будто бы последовал ответ:

- Здесь нет поэтов, здесь прапорщик Гумилев!

Но это всего лишь легенда. Красивая, но не более.

Жизнь, к сожалению, проще и страшнее. Только 4 сентября 1921 года было

зарегистрировано в секретном отделе губчека за входящим № 4/24

"Ходатайство в Президиум Петроградской губернской чрезвычайной

комиссии", подписанное и Максимом Горьким.

Смутное время виной, что не стало замечательного поэта Николая Гумилева, русского Киплинга.

* * *

Я не задавался целью - рассказать о творчестве

Гумилева. Это задача литературных критиков. Да и нуждаются ли в оценках

цепляющие за душу строки:

И грусть ледяная

Расскажет утихшим волненьям в крови

О счастье без рая,

Глазах без улыбки и снах без любви.