Не знаю, что вы об этом думаете, но вот Аристотель утверждал —
и я бы не стал с ним спорить, — что философия начинается с удивления.
Удивления перед бесконечным миром с безумным множеством всего
существующего в нем, перед жизнью. Удивления, рождающегося потому, что
мы ощущаем свое собственное неведение и хотим познать и понять тайны,
окружающие нас... Неплохое начало?! Остается только пожелать, чтобы
удивление не покидало нас и дальше.
 |
| Платон и Аристотель на фреске Рафаэля «Афинская школа» |
Аристотель.
Завершение, финал античной мысли. «Князь философов», чьи идеи на долгие
годы, долгие века определили основные направления развития философской
мысли, а стало быть, и культуры Западной Европы. На знаменитой фреске
Рафаэля его правая ладонь, простертая горизонтально, обращена к земле,
к чувственному, Аристотель словно пытается охватить, ощупать весь мир
явлений. Его учитель Платон рядом с ним поднял перст вверх, указуя
на доступный лишь разуму мир архетипов. Две величественные фигуры. Два
учения, два пути, две судьбы. Вечное противостояние и дополнение.
Широк
круг интересов Аристотеля: география, жизнь животных, логика, политика,
физика, поэтика, этика, риторика — трудно найти тему, которой бы
он не коснулся. Наблюдение, анализ увиденного, сравнение, разделение
общего и частного в явлении были его методом. Он был первым
систематизатором знаний о природе. Заложил фундамент нынешней
европейской науки, основанной на описании и классификации явлений.
Впрочем, возможно, завтра родится другая наука, совсем не похожая
на эту, как есть и другие, «не-аристотелевские» логики. Возможно,
сегодня многие его представления о мире покажутся наивными. Но есть
область, в которой его идеи не устаревают. Как не устаревают вопросы,
которые задает себе каждый человек, в какое бы время он ни жил. Это
область этики, это вопросы о счастье. Именно к этим вопросам хочется
обратиться, оставив в стороне достаточно громоздкое аристотелевское
мироздание с полусотней сфер, усвоенное впоследствии христианской
теологией.
Благо — высшая и конечная цель действий человека
во всех сферах нашей жизни, считал Аристотель. Так, врач стремится
достичь выздоровления своего пациента, видя в этом благо, а полководец
по той же причине добивается победы в войне. Однако мы говорим о благе
человека именно как человека, а не как мастера в том или ином деле.
В чем же оно? И с другой стороны, если присмотреться к нам самим,
мы увидим, что для одного благо — в обладании чем-либо, для другого
в наслаждении, для третьего в успехе, а для четвертого в чем-то еще...
Давайте
поразмыслим вместе с Аристотелем. Благо не может быть в богатстве, так
как богатство лишь средство, а благо — цель. Успех же больше зависит
от других, чем от нас самих. Нельзя также не предположить, что благо
человека должно отличаться от свойственного животным, как, например,
в случае простого стремления к удовольствиям. Аристотель говорит о трех
частях души человека — растительной, животной и разумной. Благодаря
первой мы растем и живем как существа биологические, благодаря второй
чувствуем, испытываем желания и страхи, страдаем и радуемся. Благодаря
третьей постигаем мир и самих себя, она — нечто трансцендентное,
божественное в нас. Вечное и неизменное. Ветшает тело, но высшая часть
нашей души не подвержена старости. Так что же будет для человека
лучшим, истинно человеческим благом? Нечто связанное с разумом —
добродетель. Моральное совершенство, не свойственное никому, кроме
человека. И жизнь души в согласии с добродетелью есть счастье.
Разум —
высшее в нас начало — рождает добродетель, устанавливая всему
правильную меру. Смотрите: добродетель щедрости — разумная середина
между расточительством и жадностью, мужество — между трусостью
и безрассудством. И все они не даются человеку богами, а воспитываются.
Как скульптор оттачивает мастерство с резцом в руках, так
и совершенство в добродетели требует повседневной практики. Но именно
эта практика приводит человека к блаженству и счастью. Ведь вряд ли
мы засомневаемся в ответе на вопрос, кто более счастлив: щедрый или
жадный, мужественный или трусливый?
| Как при желании увидеть свое лицо мы смотримся в зеркало и видим его, так при желании познать самих себя мы можем познать себя, глядя на друга. Ведь друг, как мы говорим, — это второе я. Итак, если радостно знать самого себя, а знать себя невозможно без помощи друга, то самодовлеющий человек должен нуждаться в дружбе, чтобы познать самого себя. Обратить к нравственному совершенству большинство рассуждения не способны, потому что большинству людей по природе свойственно подчиняться не чувству стыда, а страху и воздерживаться от дурного не потому, что это позорно, но опасаясь мести. Самому любить лучше, чем быть любимым: любить — это некое действие, доставляющее наслаждение и благо, а быть любимым не вызывает в предмете любви никакой деятельности. Тем не менее люди из честолюбия предпочитают быть любимцами, а не сами любить, поскольку быть любимцем связано с каким-то превосходством. | Великодушного человека отличает то, что он не ищет выгоды для себя, но с готовностью делает добро другим. Мужественные совершают поступки во имя прекрасного. В противном случае мужественными, пожалуй, окажутся даже голодные ослы, ведь они и под ударами не перестают пастись. Совершенная же дружба бывает между людьми добродетельными и по добродетели друг другу подобными, ибо они одинаково желают друг для друга собственно блага... Не для того мы рассуждаем, чтобы знать, что такое добродетель, а для того, чтобы стать хорошими людьми. Каждый может разозлиться — это легко; но разозлиться на того, кого нужно, и настолько, насколько нужно, и тогда, когда нужно, и по той причине, по которой нужно, и так, как нужно, — это дано не каждому. Аристотель |
