В окне серость, ограниченная рамой, словно картина, изображающая вселенскую тоску.
Он встает, привычно зевает, прикрывая рот ладонью и ощущая, что вымотался, хотя только что встал с кровати. Словно и не ложился.
Умыться, побриться, одеться, позавтракать.
Затем взять из ящика письменного стола, стоящего напротив окна, пистолет, приставить дуло к виску - и выстрелить.
Сухой звук - и тишина.
Пистолет снова кладется в ящик, долгий взгляд на любимую игрушку - ему необыкновенно везло в его любимой игре "русская рулетка".
Одна пуля в барабане, как и положено.
И он уже давно играет в эту игру, и все время выигрывает, несмотря на то, что пуля как раз настоящая. Как и сам пистолет.
Смысл его жизни на самом деле почти такой же скучный ритуал, как и каждодневное пробуждение.
Она влюблялась в него постепенно и неуклонно. Сидящий
за соседним столом сотрудник казался таким же далеким и несуществующим,
как и житель Марса.
Бледное красивое лицо, растрепанные темные волосы,
странная улыбка и погруженный в себя взгляд темно-серых, как дождливое
небо, глаз.
Он ходит, двигается и сидит как во сне, хотя работает педантично и безупречно.
Он ей нравится, даже его застывшие позы и явная мизантропия.
Однажды она приглашает его выпить с ней кофе на обеденный перерыв.
Затем напрашивается к нему домой - тоже на чашку кофе.
Потом остается на ночь.
В его объятиях ей тепло и спокойно, хорошо и уютно.
И она его любит. Он молчалив, это правда, но не спорит с ней ни по какому поводу.
И она старается угадывать каждое его желание, чтобы их
молчание не стало напряженным или тягостным, а стало светлым и легким,
как вуаль невесты.
Она мечтает, чтобы он сделал ей предложение, и уже
почти готова на то, чтобы, как обычно, стать инициатором того, что
происходит между ними.
Ей кажется, что он тоже начинает ее любить. По крайней мере, он улыбается ей, когда они просыпаются на одной постели.
Он ласкает ее так, что сердце замирает, а потом начинает учащенно биться.
Он никогда на нее не кричит, всегда внимателен и старается научиться угадывать ее желания.
Им уютно вдвоем под одним одеялом, смотрят ли они
телевизор, просто спят или занимаются любовью. Им хорошо вместе и
просыпаться, и засыпать, и становиться одним целым, и снова
разделяться, и просто отдыхать.
Однажды утром, когда она ставила джезву на плиту, она услышала громкий звук выстрела.
Прибежав, она увидела его, распростертого на столе. А из отверстия в виске текла темная кровь.
Она падает на колени и плачет, смотря на его неподвижный взгляд, словно в чем-то ее укоряющий.
Ей так кажется.
Она не знает про его любимую игру, так как всегда просыпается позже, чем он и спит очень крепко.
Теперь она до конца своих дней будет мучиться вопросом:
"Что она сделала не так?!" Она уверена, что он покончил с собой из-за
нее, из-за какой-то ее неправильной фразы, неверно им истолкованной.
Или ее взгляда, или жеста. Она никогда не поймет, что у них было просто
иное восприятие жизни.
