Игорь Исайчев. Проклятая деревня.

Ночь с 11 на 12 августа 1989 года. Мурманское шоссе.

Граница Тихвинского и Бокситогорского районов Ленинградской обл.

Белая "шестерка" громыхает подвеской по неровному

асфальту. Линия осевой, то сплошная, то прерывистая, пятый час несется

под колеса. Двести пятьдесят минут - треть смены патрульного экипажа

2-го батальона ДПС, по случаю операции, на этот раз нацеленной на

борьбу с грабителями дальнобойщиков, экипаж усилен оперуполномоченным

отделения уголовного розыска.

Опера зовут Сергей Баринов. Сегодня его очередь

обслуживать очередную бестолковую инициативу, рожденную в недрах

Главного Управления, а может даже самого МВД. Баринов никогда не

вдавался в подобные тонкости, своих проблем хватало. Он и приказа о

проведении мероприятия в глаза не видел.

На традиционной пятиминутке в конце дня, шеф, майор

Коркин, осчастливил вводной. Жалкие попытки Баринова соскочить,

ссылаясь на просроченный отказной материал и подобные мелочи, не

вызвали понимания и элементарного сочувствия, ни у коллег, ни у

руководства. В довершение не повезло с инспекторами. Два молодых

прапорщика трудились на трассе на совесть, развеяв его мечты принять

сто грамм и выспаться под елкой, пока рыцари полосатой палки

зарабатывают на завтрак.

- И где вас таких находят? - раздраженно пробурчал под

нос оперативник, не опасаясь быть услышанным из-за шума машины. -

Правда, что ли решили злодеев поймать? Ну-ну… Флаг в руки.

Повертевшись еще минут пять, тщетно пытаясь устроить на

продавленном сиденье отсиженный зад, отзывающийся резкой болью на

толчки от взаимодействия колес автомобиля с неровностями проезжей

части, Баринов взвыл:

- Все мужики! Привал! Если не остановите, на ходу

выпрыгну. Задница уже плоской стала. А на клапан давит так, что пар из

ушей идет.

- А чего молчишь, Серега? - с левой стороны

подголовника переднего пассажирского сиденья появилось молодое

загорелое лицо старшего наряда Васи Турыгина.

- Ты, если чего, сразу говори. Мы-то люди привычные. У нас перерыв обычно через шесть часов. Ровно полсмены. На тридцать минут.

- Знаю я ваши тридцать минут. Меня ссыте, вот и службу изображаете, - Баринов продолжал ругаться вполголоса.

- А? Не понял? - не услышал Турыгин.

- Тормози, говорю! - проорал ему в самое ухо Сергей, - А то пузырь мочевой лопнет!

- Щас сделаем, - испуганно отдернул голову прапорщик, -

Колян, за поворотом карман будет, остановимся. Заодно с радаром

поработаем, ноги разомнем.

- Добро, - лениво отозвался сидящий за рулем инспектор.

Причудливые тени деревьев метнулись по округе, когда

машина, с лихим разворотом, хлестанув по кругу дальним светом и

взвизгнув стертыми колодками, остановилась в облаке оседающей пыли.

- Ну, ты, Шумахер, поосторожней, - Баринов, не

ожидавший столь резкого торможения, чувствительно ткнулся лбом в

подголовник водительского сиденья, - Людей везешь, не картошку.

- А ты пристегнись, - посмеиваясь, посоветовал водитель, выбираясь из-за руля.

- Умные все стали, - бросил ему в спину Сергей и направился к ближайшим деревьям.

Между тем, инспекторы внимательно смотрели на стоящий у

самого края стоянки, почти вплотную к лесу, грузовик с прицепом.

Старший поправил висящий на плече новенький, недавно полученный со

склада, АКС. Знакомая с армейской службы тяжесть оружия придавала

прапорщику уверенности. Он повернулся к напарнику.

- Посмотрим?

- Думаешь, стоит? - скривился тот, - Время к часу ночи.

Дрыхнут водилы, без задних ног. Спальник, смотри какой здоровый. Может

"плечевая" за компанию увязалась…. Или появилось желание девице в

"башню" выдать?

- Я свой не на помойке нашел, - огрызнулся старший смены, переступил с ноги на ногу, принимая решение.

- Идем проверять, - негромко, но жестко скомандовал он.

Напарник пожал плечами, расстегнул поясную кобуру с табельным "ПМ". Не доставая пистолета, положил правую ладонь на рукоятку…

Справив малую нужду, Баринов потянулся. Помассировал

неприятно ноющие ягодицы. Протяжно зевнул. "Эх, пивка бы… Разливного…

Холодненького…" - увенчанная шапкой пены, запотевшая кружка с янтарным

напитком, встала перед его мысленным взором. Рот наполнился тягучей

слюной. Сергей с отвращением сплюнул. Достал из мятой пачки

предпоследнюю сигарету, закурил.

"Все! Эти козлы пусть как хотят, но сейчас едем к

ближайшему ларьку, где продают пиво, - он взглянул на зажатую в ладони

пустую пачку, - И сигареты".

Воодушевленный собственной решительностью, Баринов

бодро зашагал к "шестерке", щедро поливающей так и не выключенным

дальним светом приткнувшуюся на другом конце стоянки дальнобойную фуру.

"У них явно аккумулятор запасной есть, - зло подумал

имевший понятие об автомобильных проблемах опер, - Посадят, толкать из

принципа не буду… Придурки".

Он уже хотел окликнуть инспекторов, но в последнее

мгновение удержался. До выхода из леса оставалось несколько шагов,

когда на Баринова напал неожиданный столбняк. Душу захлестнула жуткая

тоска. От леденящего ужаса зашевелились волосы на затылке. Сергей вдруг

отчетливо осознал - сейчас его будут убивать. Вот только кто? Или что?

Опер пригнулся, потом присел, опустившись на левое

колено. Из кобуры в правую ладонь, взмокшую от напряжения, привычно

скользнул нагретый подмышкой "ПМ". Большой палец скинул флажок

предохранителя вниз, а следующим движением взвел сухо щелкнувший в

тишине курок.

Передергивать затвор, и досылать патрон в патронник не

было нужды. Баринов давно, как только получил оружие для постоянного

ношения, добыл у знакомых вояк пачку патронов. Заменил в магазине

пистолета первые три казенных на свои, личные. Четвертый собственный

патрон находился в стволе. Таким образом, боекомплект увеличился до

девяти выстрелов, из которых за половину, в случае чего, не нужно

отчитываться. А для того, чтобы открыть огонь, достаточно было снять

пистолет с предохранителя и взвести курок. В крайних обстоятельствах

можно начать стрелять, не взводя курка, так называемым, самовзводом.

Баринов даже специально тренировался, укладывая монету под самый срез

ствола возле мушки. Задача заключалась в том, чтобы, нажимая на

спусковой крючок, удержать ровную мушку в прорези целика, при этом, не

уронив монету.

Готовый немедленно открыть огонь, мучительно вспоминая,

лежит ли в кармашке кобуры запасной магазин, или он остался в сейфе,

Сергей одним рывком преодолел расстояние до машины. Оперся спиной о

правое заднее крыло. Судорожно нащупал твердый брусок магазина. Перевел

дух, вытер рукавом испарину со лба.

Больше всего его пугала абсолютная тишина, нарушаемая

только грохотом сердца и шумом крови в ушах. Внезапно накатило желание

заорать, вскочить и начать беспорядочную стрельбу.

С трудом подавив приступ паники, Баринов заставил себя

успокоиться. Несколько раз, глубоко вдохнув через нос и выдохнув через

рот, он почувствовал себя лучше. Настолько лучше, что вспомнил про

радиостанцию в салоне "шестерки".

Он уже не сомневался - с инспекторами что-то произошло.

Что-то очень нехорошее. А бросаться в одиночку им на помощь, даже с

оружием в руках, Сергей великой охоты не испытывал. В конце концов, у

них автомат есть. Или был? Предположение о попавшем к неизвестным

злоумышленникам АКС заставила Баринова поежиться.

"Нужно подмогу вызывать. Лучше быть живым дураком и

паникером, чем мертвым героем", - додумывая на ходу, он ужом скользнул

вдоль машины.

Сидя на корточках, осторожно открыл переднюю

пассажирскую дверцу, протянул руку к такому близкому микрофону. Пальцы

кончиками уже зацепили холодную пластмассу, когда небо обрушилось ему

на голову. Ослепительная вспышка и темнота.

…Первыми пришли голоса, с трудом пробиваясь сквозь

тонкий, противный писк в ушах. Попытка открыть глаза не удалась.

Намертво приваренные друг к другу ресницы не желали разлепляться.

Инстинктивное желание поднять веки пальцами привело к

катастрофе. Жуткая боль стеганула по выкрученным рукам. Губы, помимо

воли, исторгли стон. Сознание вновь заволокла серая пелена.

Во второй раз Баринов очнулся от холода. Его била

крупная дрожь. По непонятным причудам физиологии по лбу струился

ледяной пот, неприятно собираясь в крупные капли на кончике носа. Едкая

жидкость, преодолевая преграду бровей, растворила корку крови,

склеившую ресницы и Сергей, наконец, сумел разлепить веки.

С минуту он фокусировал зрение, пытаясь разогнать рой

сверкающих мушек, суетящихся внутри глазных яблок. Титаническим усилием

воли, решив эту задачу и ничего, кроме сереющих в предрассветном

сумраке деревьев, не увидел. А естественное желание осмотреться было

невыполнимо. Голову жестко фиксировала веревочная петля. Оставалось

смотреть прямо перед собой и пытаться понять, что произошло.

Переступив босыми ступнями по мху, покрытому ковром

колючих сухих иголок, Баринов вдруг с замиранием сердца понял - он

привязан к дереву. Причём, абсолютно голым. Почему-то страшно стесняясь

собственной наготы, Сергей отчаянно рванулся. Веревки выдержали. А

последствием крайнего напряжения сил стал жесточайший, выворачивающий

наизнанку, приступ дурноты. Налицо все признаки сотрясения мозга.

Удар по голове, нокаутировавший Баринова, не прошел без

последствий. Едва не захлебнувшись едкой желчью, выброшенной через

пищевод он, шумно отплевываясь, больше не обращал внимания на то, что

происходит вокруг.

Срывающийся, наполненный мольбой женский голос заставил Сергея замереть с открытым ртом.

- Опомнись! Хватит крови! Этот мальчик не сделал тебе ничего дурного! Пощади его!

Что ответил собеседник его защитнице, Баринов не услышал. Гулкий удар по многострадальной голове снова отправил его в темноту.

…На этот раз он очнулся лежа. Ощупал слипшиеся волосы

на затылке. Поднес перепачканные кровью ладони к глазам. Уронил руки,

пытаясь справиться с подкатившей тошнотой.

Полежав какое-то время, Сергей все же нашел в себе силы

подняться. Сначала на колени, а потом, цепляясь непослушными пальцами

за ствол сосны, на ноги. Он по-прежнему был без одежды. Но теперь его

это не трогало. Даже холод не чувствовался, несмотря на то, что при

дыхании изо рта вылетал заметный в светлеющем воздухе парок.

Сделав несколько неверных шагов до соседнего дерева,

Сергей, вцепившись в него, повернул голову вправо. И едва снова не

потерял сознание. Рвотный позыв сначала согнул его пополам, потом

бросил на колени. На этот раз "полоскало" основательно. И было от чего.

Два обнаженных тела обвисли на импровизированных

крестах, связанных из стволов молодых березок. Из распоротых животов

наплыла черная, начавшая сворачиваться кровь. Вместо гениталий -

багровая бахрома. Желто-розовые, лишенные плоти позвоночные столбы,

поднимающиеся, казалось из центра грудной клетки, подпирали круглые

шары голов. Сергей, до рези в глазах всматривался в алебастровые лица

и, леденея, понимал, кому принадлежат тела…

Дальнейшие события сохранились обрывками.

… После поляны с трупами инспекторов он обнаружил себя у машины, почему-то уже одетым. Не хватало только кобуры с пистолетом.

Несмотря на так и не выключенные фары, аккумулятор еще жил. Радиостанция зашипела, как некстати разбуженная змея, и ожила.

Дежурный, попытавшийся было возмутиться долгим

отсутствием связи с патрульным экипажем, испуганно поперхнулся, услышав

хрип Баринова: "Скорую… Опергруппу… Прокуратуру…. Два трупа

сотрудников… Быстро…", что-то неразборчиво пробормотал и отключился…

Наваждение отпустило так же внезапно, как и началось.

… Сергей машинально застегнул молнию на джинсах.

Постоял какое-то время, приходя в себя. Потом недоверчиво ощупал голову

и не ощутил боли. Поднес ладони к лицу, пытаясь рассмотреть их в слабых

отблесках лучей автомобильных фар. Крови на руках не было. Судорожным

движением прижал левый локоть к боку. Предохранитель чувствительно,

даже сквозь толстую кожу кобуры, воткнулся в ребро.

"Блин горелый, что же это? С ума схожу?" - Баринов

осмотрелся. Но, кроме ближайших стволов густого подлеска, едва

различимых во тьме, ничего не увидел.

Он, по возможности стараясь не шуметь, развернулся

лицом к дороге. Фары патрульной машины щедро освещали стоянку и фуру на

ее краю. Стояла абсолютная тишина. Трасса вымерла.

С момента, когда белая "шестерка" остановилась, мимо не

проехала ни одна машина. Даже воздух застыл, и как показалось Сергею,

слегка загустел.

Опер нервно вздрогнул. Сделал неуверенный шаг к выходу

из леса и тут в нос ударил явственный запах свежевскопанной земли.

Перед его мысленным взором отчетливо, как на экране, встала только что

отрытая могила.

- Тьфу ты, черт! - с отчаянием вслух выругался Баринов.

Резким движением выдернул "ПМ" из-под куртки. Большим

пальцем кинул предохранитель вниз и взвел курок, резко щелкнувший, как

сломавшийся под ногой сучок.

- Ну, суки! - непонятно к кому обращаясь, прошипел он и, пригибаясь, бросился к машине.

Как только Сергей пересек невидимую черту, отделяющую

лес от стоянки, мир вокруг переменился. Вместо могильной сырости

невыносимо воняла валявшаяся на обочине обгоревшая покрышка. Мимо

натужно проревел "МАЗ". Навстречу ему шустро проскочила блеснувшая в

свете фар черным лаком иномарка. Возле осветившейся изнутри кабины

грузовика спорили недовольные голоса. Словом, все было в порядке.

Только, почему-то не таял ледяной ком, застывший у Баринова в районе солнечного сплетения.

Сергей открыл заднюю дверцу и плюхнулся на продавленное

сиденье, продолжая упираться ногами в землю. Поза получилась неловкой.

Но он как будто наслаждался неудобством, отвлекающим от воспоминаний о

недавнем наваждении. Голые изуродованные трупы инспекторов продолжали

стоять перед глазами.

Баринов с раздражением тряхнул головой и, не рассчитав,

сильно ударился о стойку между дверями. От боли из глаз брызнули слезы,

но неожиданно стало легче.

Шепотом матерясь, он вытащил из левого кармана куртки

пачку, зубами достал последнюю сигарету. Раздраженно скомкал картонный

прямоугольник в кулаке, бросил под колесо. Прикурил, с удивлением

косясь на пистолет, который продолжал судорожно сжимать в правой руке.

Отработанным до автоматизма движением пальца поставил оружие на

предохранитель и воткнул в кобуру, одновременно глубоко затягиваясь

горьковатым дымом.

От кабины грузовика отделился силуэт, кажущийся плоским

в ярком искусственном свете. Старший смены, поскрипывая гравием под

подошвами ботинок, не спеша подошел к оперу. Прапорщик раскрыл было

рот, собираясь говорить, но Баринов перебил его:

- Короче! Заканчивай бодягу, и поехали туда, где водка

и шашлыки. Мне срочно накатить нужно. Если желаете ударно трудиться

дальше, можете продолжать. Меня потом заберете.

Инспектор закрыл рот, похлопал глазами, после чего, помявшись, заговорил:

- А нас… это… ну… на инструктаже предупредили, что ты… ну-у-у, это… как сказать?..

- Да как есть, так говори. Чего сопли жуешь?

Инспектор переступил с ноги на ногу, как провинившийся школьник, и выдавил:

- Ну, типа, правильный ты.

Сергей нервно хихикнул.

- Ага. А мне вожди сказали, что вы правильные. И

поэтому мы шесть часов занимаемся херней, вместо того, чтобы с пользой

провести время. Так?

- Так, - подтвердил несколько обалдевший от такого поворота событий прапорщик.

- Тогда чего стоим? Кого ждем? Руки в ноги, и попылили в сторону моря.

- Погоди. Там фура с водкой из Дагестана. Документы фуфло, невооруженным глазом видно. Смотреть пойдешь?

- Не… - расслаблено махнул рукой Баринов, хотя еще час

назад такой вариант заставил бы его подскочить и со всех ног нестись к

сладкому куску. После прогулки в лес внутри что-то надломилось, - Сами

разберитесь. Возьмите пару пузырей и пусть катятся.

Инспектор, поперхнувшись от возмущения, просипел:

- Какие пару пузырей? Ты вообще о чем?

- Да, действительно, что-то я не то говорю, - Сергей с

пониманием вприщур взглянул на инспектора, - Но все равно, я

замарачиваться с ними не хочу. Устал, разбирайтесь сами. Я не в теме.

На сколько обуете, все ваше.

- Хорошо подумал? - прапорщик не верил своим ушам.

- Давай, давай. Пока мы здесь базарим, время идет. А у меня трубы горят…. Сигарету дай.

Инспектор, как фокусник, добыл из нагрудного кармана

белый цилиндрик. Бросил его на сиденье. Развернулся и потрусил к фуре,

несколько раз обернувшись, проверяя, не передумал ли опер.

Через двадцать минут заросшие щетиной хмурые горцы

загрузили в багажник милицейского автомобиля четыре картонных коробки с

водкой, а в карманы прапорщиков некое количество бумажек. Причем

Баринов обосновано подозревал, что бумажки были зеленые, с портретом

заокеанского президента, так как Турыгин сиял, словно новый самовар.

- Сергуня! Поляна за нами! Мы такое место тебе покажем.

Там шашлыки, - он поцеловал сложенные щепотью пальцы правой руки, -

Закачаешься.

- Соловья баснями не кормят, - Баринов развалился сзади

и с удовлетворением ощущал, как отпускает напряжение. После доброго

глотка обжигающей жидкости прямо из горла начал таять лед в желудке.

"Ох, как я сейчас нажрусь…" - всплыла и опять ушла в

глубины подсознания ленивая мысль. Машина бодро неслась навстречу

начинающему светлеть горизонту.

12 августа 1989 года. 11 часов 15 минут. Горотдел милиции.

Кабинет начальника отделения уголовного розыска.

Мучаясь кошмарной головной болью, старший

оперуполномоченный уголовного розыска капитан милиции Баринов Сергей

Анатольевич пытался сосредоточиться на речи непосредственного

начальника. Ежедневное оперативное совещание традиционно начиналось в

девять утра, но Коркин перенес его на одиннадцать. Баринов резонно

предполагал, что сделано это было исключительно из-за его персоны.

Ночное мероприятие закончилось гораздо хуже, чем

ожидалось. Предчувствие, появившееся в машине, не обмануло. К шести

утра оба прапорщика и опер находились в состоянии полного собственного

изумления.

Однако на пике веселья появились командир взвода ДПС с

заместителем, больше двух часов разыскивающие по трассе замолчавший

экипаж. Сейчас Сергей понимал, что они, по сути, спасли сорвавшихся с

катушек подчиненных и коллегу. Но тогда, как подсказывали вспышки

памяти, он бурно сопротивлялся и требовал продолжения банкета. Далее

следовал черный провал.

Очнулся Баринов час назад в своем кабинете на стульях.

Первичная проверка показала наличие на месте ствола и удостоверения,

что оставляло некоторую надежду на благополучный исход.

"Строгач, или предупреждение о неполном служебном

соответствии? - мысли в голове ворочались тяжело, как булыжники. Каждое

слово начальника отделения порождало ответный болевой импульс, -

Плевать. Ксиву с оружием сразу не отобрали, значит, не выгонят. А

взыскание со временем снимут. Не впервой".

Пока Сергей боролся с подкатывающей тошнотой, Коркин

закончил. Народ начал подниматься, задвигал стульями. Под шумок Сергей

тоже приподнялся. Но палец начальника ткнул в его сторону. Обманчиво

ласковым голосом Мюллера в исполнении актера Броневого, он пропел: "А

вас, Баринов, я попрошу остаться".

"Точно неполный ход" - сделал неутешительный вывод

Сергей, тоскливым взглядом провожая выходивших из кабинета оперов. Они,

в свою очередь, бросали на него сочувственные взоры.

Коркин дождался, пока все выйдут. Неторопливо пересек

помещение по диагонали. Взял с огромного облупленного сейфа графин с

мутноватой водой, налил полный стакан и жадно выпил. Вернулся за стол,

бросил в рот подушечку жевательной резинки. В упор посмотрел на Сергея

глубоко упрятанными под припухшими веками глазами в красных прожилках.

"Опаньки. Сдается, шеф вчера тоже на грудь немало

принял. Хреново ему, как и мне. Поэтому оперативку перенес" - с

некоторым облегчением догадался Баринов, незаметно переведя дух.

- Значит так, Сергей Анатольевич. Сейчас ты поднимаешь

снизу Хохлова, твоего старого знакомого. Беседуешь с ним под протокол.

Поручение следователя уже есть. Цель - определить местонахождение его

подельника.

- Михалыч! - дурным голосом взвыл Баринов, - Ты что творишь? Я же ночь не спал! Мне отдых положен!

Глаза начальника налились кровью, как у быка:

- Отдых, говоришь?! - низкочастотный рык потряс кабинет, - Я тебе покажу отдых! На гражданке отдыхать будешь! Понял?!

Приподнявшийся со стула Коркин тяжело ухнул обратно, и неожиданно спокойно продолжил:

- Короче так, Баринов. Или ты сейчас, немедленно,

начинаешь заниматься тем, о чём я тебе сказал, или можешь идти в кадры.

За обходным листом.

- Все, слушаюсь и повинуюсь, - поднял вверх руки

Сергей, в планы которого не входило такое скоропостижное увольнение со

службы. И даже попытался изобразить раскаяние на небритой, опухшей

физиономии.

Начальник отделения показал пальцем на выход:

- Иди, работай…. Да, притормози-ка…

Баринов, уже взявшийся за дверную ручку, повернул голову в сторону начальника.

- Еще одна такая выходка, уволю в двадцать четыре часа. Никакие прежние заслуги не помогут. Вопросы есть?

- Вопросов нет, - с тяжелым вздохом ответил Сергей,

понимая, что пролетает мимо премии за предыдущее раскрытие, как фанера

над Парижем, и тихонько прикрыл за собой дверь.

12 августа 1989 года. 18 часов 40 минут. Ленинградская обл.

Окрестности деревни Грызлово.

Канареечного цвета "УАЗ" с синей полосой вдоль всего

кузова, на полном ходу обрушился носом в наполненную мутной водой

колдобину. Оправдывая свое народное название, автомобиль на выходе из

ямы "скозлил". Находившиеся в нем люди на доли секунды испытали чувство

невесомости, а потом на противоходе встретились с обтянутыми потертым

дерматином сиденьями. Баринов, сидевший впереди, клацнул зубами и чуть

не откусил себе язык.

- Ты куда несешься, черт нерусский! - заорал он на

младшего сержанта Галимова, изо всех сил давившего на педаль газа, -

Все равно до конца смены не успеешь, идиот! Мы еще туда не доехали.

Кстати, - обернулся он назад, к местному участковому, - Далеко еще?

- Километра три с половиной, четыре, - ответил, тщетно

пытавшийся закрепиться на скачущей под ним, как необъезженная лошадь

плоскости сиденья, младший лейтенант Вася Бородулин. Сергей мысленно

прикинул подлетное время и толкнул водителя в плечо.

- Сбрось скорость, я сказал! Ревешь, за десять

километров слышно. Это раз. А два - если твоя колымага замерзнет,

собственной задницей будешь толкать ее обратно!

Галимов, по крови предков дитя гор, однако родившийся и

всю жизнь проживший в Ленинградской области, генетически унаследовал

любовь к стремительному перемещению в пространстве. Из древнего

барахла, которое гордо именовалось специальным транспортом горотдела,

он выжимал последние соки, заставляя этот металлолом двигаться со

скоростью автомобиля. Неудивительно, что машина, закрепленная за

джигитом, большую часть времени проводила в ремонте, не выдерживая

запредельных нагрузок.

Скрипнув зубами, водитель покраснел и набычился. Но

перестал вдавливать педаль акселератора в пол. Сразу стало значительно

меньше трясти. Рычание прогоревших "штанов" глушителя ослабло, облегчив

страдания барабанных перепонок пассажиров.

- Вася, - вновь обратился Баринов к младшему

лейтенанту, - Метров двести, триста останется, скажешь. Желательно в

зоне прямой видимости машину не светить. А то будем за клиентом неделю

по лесу бегать.

Дорога выскочила на взгорок. По команде Бородулина,

"УАЗик", немилосердно заскрипев тормозами, остановился. Переждав, пока

осядет поднятая машиной пыль, Баринов с участковым выбрались на свежий

воздух. Водитель остался в машине.

- Эх, блин. Не доперло бинокль прихватить, - Сергей

из-под козырька ладони пытался рассмотреть с десяток почерневших от

ветхости домишек, без всякого порядка раскинутых вдоль небольшого,

местами заболоченного ручья. Закатное солнце, прямой наводкой бившее в

глаза, значительно усложняло это занятие. Страдающего жестоким

похмельем, и по этому поводу люто ненавидевшего весь мир опера, понесло

в глухомань вследствие проявленной дурной инициативы. Стремясь

оправдаться за допущенный накануне серьезный косяк, Сергей как каток

наехал на поднятого из камеры ИВС мелкого хулигана Хохлова.

Похожий на золотушного подростка, вечно прыщавый Леня

Хохлов, по кличке Слизняк, сломался менее чем за десять минут. Не

пришлось даже применять меры физического воздействия, о чем Баринов, в

принципе не злоупотреблявший рукоприкладством, в глубине души пожалел.

Ему жутко хотелось на ком-нибудь оторваться. Но Слизняк, тонко уловив

состояние опера, решил не рисковать.

Через сорок минут Сергей, не отваживаясь опохмелится,

на сухую заглотив валявшуюся с незапамятных времен в ящике стола

таблетку анальгина, направился докладывать о результатах Коркину. В

протоколе, чин по чину подписанном Хохловым, имелся полный расклад по

пяти квартирным кражам. До заикания перепугавшись пылающего в глазах

Баринова неподдельного бешенства, и отнеся его на свою персону, Слизняк

дал адрес скупщика, которому скинули взятое на подломленных хатах, а

также возможное место пребывание подельника.

Сам Хохлов, в силу крайне низкого уровня интеллекта,

максимум был способен вытрясти мелочь у младших школьников, потому как

старшие уже могли вытрясти наличность у него. Но вот откинувшийся с

зоны по второму сроку пожизненный вор Кувалдин, в определенных кругах

больше известный как Кувалда, открыл у Слизняка талант форточника. И

все было бы хорошо у сложившейся преступной группы, на горе гражданам и

операм, начавшей успешно бомбить квартиры на нижних этажах домов, да

вмешался Его Величество Случай.

Патрульная группа вневедомственной охраны прилетела на

сработавшую сигнализацию. Убедившись, что вызов ложный два сержанта,

поругиваясь, спускались пешком с пятого этажа. А на втором нос к носу

столкнулись с Кувалдой и Слизняком, неосмотрительно вывалившимися из

чужой квартиры. Милиционеры может, и не обратили бы внимания на двух

невзрачных мужичков, но сладкая парочка была под завязку нагружена

чужими вещами.

Когда воров тормознули для установления личности, более

сообразительный Кувалдин, улучив момент, бросился бежать. Пока один из

сержантов, цепляясь стволом автомата за перила и путаясь ногами в

сброшенном под ноги барахле, выскочил из подъезда, его и след простыл.

Водитель, который перекрывал выход, к этому времени уже получил по

рации сигнал отбоя и вернулся в машину.

Развалив Слизняка, Баринов, имел неосторожность при

докладе начальнику отделения подкинуть идею задержания Кувалды по

горячим следам. Хохлов клялся и божился, что тот залег в деревне

Грызлово у дальних родственников. Сергей предложил смотаться за

Кувалдиным без задней мысли, больше для очистки совести. Неожиданно для

него Коркин не только ухватился за идею, но и сумел в течение часа, что

само по себе явилось событием невероятным, добыть машину с водителем.

Теперь, готовый отрезать себе язык и выбросить его облезлым котам,

оккупировавшим ближайший к отделу мусорный бак, опер, как старший

группы, прикидывал, как не упустить хитрого уголовника.

- Василий, - повернулся Баринов к Бородулину, - Ты дом установил?

- А как же, - отозвался участковый, заранее предупрежденный по телефону и успевший собрать необходимый минимум информации.

- Точно? - с сомнением переспросил Сергей, привыкший за

время службы ко всяким накладкам и не очень доверявший наспех собранной

информации.

- Обижаешь, начальник.

- Ну, смотри. Я обычно своих не вваливаю. Но если с домом ошибешься, не обижайся. Крайним тебя сделаю.

- Не боись. Серега. Все будет тип-топ, - весело ответил

Бородулин, возбужденный предстоящим приключением. Он, в силу недолгого

пребывания в органах, в войнушку еще не наигрался.

Баринов ничего не ответил, только неодобрительно цикнул

зубом. Посмотрел на почти закатившееся за горизонт солнце. Потом на

часы.

- Короче так. Начнет темнеть, тогда и пойдем. Если он нас срисует на подходе - кранты. Так что будем изображать разведчиков.

- Это как? - не понял участковый.

- Каком кверху! - окрысился Баринов, - Для тех, кто

родился в танке, расшифровываю. Скрытно будем выдвигаться к деревне.

Огородами.

- Так тут километра полтора по пересеченной местности в темноте переть, - поскучнел Бородулин.

- И попрешь! - продолжал раздраженно наезжать на него Баринов, которому тоже не светила перспектива ломать впотьмах ноги.

Но оперативник прекрасно понимал, что взять такую

хитрую рыбу, как Кувалда, можно только подобравшись на расстояние

уверенного броска. А проколоться он сейчас не мог.

Сергей помолчал. Немного успокоился, прикидывая в уме

план ближайших действий. Достал сигареты и примирительно протянул

раскрытую пачку Бородулину. Милиционеры закурили.

Затоптав окурок, Баринов стукнул кулаком по гулко отозвавшемуся крылу машины.

- Эй, джигит! - Галимов, успевший задремать, заполошно подкинулся, - Не спи, замерзнешь! У тебя фонарь есть?

- Да был где-то, - сквозь раздирающую рот зевоту ответил водитель.

- С кем приходится работать? - обреченно махнул рукой

опер, - Так не сиди, ищи. И рации доставай. Настраивать будем. Или ты

тут месяц загорать собрался? А то организую.

Пока водитель искал и выкладывал на капот требуемые

предметы амуниции, Баринов инструктировал его и участкового. Еще раз,

повторив финальную часть, он переспросил:

- Все понятно?

- Да вроде все, - буркнул Бородулин.

- Ага, - равнодушно протянул Галимов.

- Точно все? - рявкнул на него Сергей, - Если

облажаешься, я все сделаю, чтобы пристроить тебя пешком в ППС

топтаться. На самый поганый маршрут! Усек?

- Да понял, понял, - отмахнулся от Баринова совсем не испугавшийся угрозы водитель.

Сергей с досады плюнул под ноги, проверил крепление

кобуры под мышкой. Внимательно посмотрел на растворяющуюся в густеющих

сумерках деревню.

- Все. Еще по сигарете, и двинулись…

11 августа 1989 года. 12часов 20 минут. Ленинградская обл. Деревня Грызлово.

Аркадий Григорьевич Кувалдин, он же Кувалда, сидел на

чердаке дряхлого, как все в этой деревне, дома. Низкие, источенные

жучком балки перекрытия не давали распрямиться во весь рост. А когда он

цеплял их головой, за шиворот сыпалась труха. На чердак Кувалда полез с

целью рекогносцировки, хотя в жизни не слыхал столь мудреного слова.

Аркаша за свои тридцать два года прочитал не более

десятка книжек. Да и те в детстве, когда пришлось целых четыре года

учиться в начальной школе. На этом традиционное обучение закончилось.

Его университетом стала зона. Сначала малолетка, потом колония

усиленного режима. Кувалда и сейчас не боялся вернуться туда. Даже в

глубине души загадывал к концу третьего срока, а в его неизбежности он

не сомневался, короноваться вором в законе.

Но пока Кувалдин садиться не хотел. Рановато будет, не

оттянулся еще на свободе. Как никак вторую ходку отмотал. Шесть лет от

звонка до звонка.

Полуденное солнце раскалило потрескавшийся шифер.

Висевшая в воздухе пыль забивалась в нос, заставляя чихать не хуже, чем

от нюхательного табака. Кувалда уже слазил на крышу с риском свалиться

в заросли крапивы и чертополоха, и внимательно изучил местность.

Прикинул маршруты отхода, если вдруг неожиданно нагрянут менты.

А сейчас со скуки изучал рухлядь, наполнявшую чердак.

Внизу, в доме, ничего интересного не было. Пять рублей с копейками,

остатки пенсии двух стариков, приходящихся Кувалдину родней по давно

сгинувшему папаше, отобраны еще вчера.

Только толку в них чуть. Магазина в деревне не было

отродясь, автолавка заезжает раз месяц. Десяток аборигенов обоего пола,

самому младшему из которых далеко за шестьдесят, живут в основном

натуральным хозяйством. С другой стороны отсидеться, самое то - пожрать

имеется, самогона, пусть картофельного, в достатке. Одно плохо -

скучно.

Кувалда уже собирался спускаться вниз, когда его

внимание привлек блеск полированного металла. Узкий лучик, пробившись

сквозь щель в обрешетке, отпрыгнул солнечным зайчиком. Кувалдин

насторожился, это становилось интересным.

В дальнем от лаза на чердак углу громоздилась

бесформенная куча гниющих тряпок. Но бесформенной она была только на

первый взгляд. Теперь вор даже не увидел, а интуитивно угадал

примитивно спрятанный большой ящик. Впрочем, не так уж и примитивно.

Вряд ли Кувалдин сунулся бы ковырять остро воняющий плесенью,

спрессованный до каменной твердости от долгого лежания пласт мусора. Но

окончательно сгнившее тряпье обнажило обитый металлом угол, а солнечный

луч довершил разрушение маскировки.

Кувалда промокнул рукавом несвежей рубашки выступившую

на лице липкую испарину. Тряхнул головой, освобождая волосы от

насыпавшейся сверху трухи. Подумал: "Надо старого заставить баню

топить, а бабку клифт постирать. А то не вор, а бомж какой-то".

Прикинул траекторию движения, чтобы собрать потным телом как можно

меньше колыхающейся пыльными сетями паутины.

Кувалдину пришлось повозиться, освобождая находку. Но

он, как археолог, увлеченно трудился, распугивая поселившихся в гнилье

жирных пауков и еще какую-то, мерзкую на вид живность.

Наконец усилия были вознаграждены. Освещаемый пыльными

столбами света, бившими через дыры в крыше, перед Кувалдой стоял

деревянный прямоугольник высотой около полуметра, шириной сантиметров

семьдесят, и длиной примерно метра два.

"Не… Фарт, он есть. А я вор фартовый. Взял вот, и клад

нашел" - возбужденно потирая перепачканные руки, бормотал Кувалда.

Воображение рисовало то килограммы старорежимного рыжья (золота на

языке фраеров), то камешки. На крайняк иконы. Тоже неплохо. За хорошие

бабки толкнуть можно.

Несмотря на то, что большинство преступников, кто

формально, кто истинно религиозны, Кувалда являлся убежденным атеистом.

Он никогда не понимал, зачем люди отдают бешеные деньги за

разрисованные доски. Но при возможности этим пользовался. Перед второй

посадкой Кувалдин обокрал несколько деревенских церквей и неплохо

заработал. А спалился совсем на другом деле. Эпизоды с кражей икон и

церковной утвари остались нераскрытыми.

После этого Кувалда окончательно уверился в том, что

бояться нужно не выдуманного бога, а людей. Бог, если и существует, то

высоко и далеко. Нет ему никакого дела до какого-то вора. А люди,

особенно с погонами, вот кто по настоящему отравлял Кувалдину жизнь.

"Ну, ни фига себе!" - изумился Кувалда, когда детально

рассмотрел находку. Время и непотребные условия хранения не отразились

на покрытом лаком благородном дереве. Затейливые металлические

украшения, одновременно играющие роль усиления и защиты конструкции от

внешнего воздействия, не тронула коррозия. Плотно притертая крышка

ящика запиралась двумя внушающими уважение врезными замками.

Кувалдин сразу смекнул - голыми руками его не возьмешь.

Метнулся вниз по хлипкой лестнице, не удержался, когда под ногой

хрупнула рассохшаяся перекладина. Не обращая внимания на боль в колене,

которым чувствительно приложился, приземляясь на пол, хромая проковылял

в сени. Там, под лавкой, он еще вчера заприметил ржавый топор.

Бабулька, хозяйка дома, испугано вжалась в стену, когда негаданно

свалившийся на голову "унучек", пролетел мимо нее с безумными глазами,

прижимая к груди топор.

Замки сопротивлялись, как могли, но силы были не равны.

Безжалостно кромсая дерево, увеча затейливые металлические завитушки,

Кувалда, наконец, добился своего. С легким скрипом, поддавшись напору

грубого, тупо беспощадного железа, крышка пошла вверх.

"Оба, на! - Вор от неожиданности уронил инструмент обухом на пальцы правой ноги, и не заметил этого. - Жмур!"

Теперь Кувалдин понял, почему в тот момент, когда он

раскопал ящик, в глубине души колыхнулось нехорошее предчувствие,

подавленное жаждой возможной наживы.

"Твою мать! Это ж гроб!" - заметалась в голове

заполошная мысль. Внутри вскрытой домовины, вместо вожделенных

ценностей, лежало мертвое тело. Плотная серая ткань укрывала труп до

подбородка. Открытым оставался только оскалившийся, обтянутый

коричневой высохшей кожей череп с неестественно белыми зубами

неправильной формы.

Завороженный жутким зрелищем Кувалда вцепился

побелевшими от напряжения пальцами в кромку гроба. Тем временем, яркий

столбик, четко прорисованный в наполненной взвешенной пылью атмосфере

чердака, двигаясь вслед за породившим его солнцем, забрался на щеку

трупа. Как только первые лучи солнечного света соприкоснулись с

пергаментом кожи, она вскипела, будто под струей кислоты.

Крышка, словно под воздействием мощной пружины, с

грохотом захлопнулась. Не успевший среагировать Кувалдин утробно взвыл

от дикой боли. Инстинктивно рванул руки на себя, оставляя внутри гроба

окровавленные куски сорванной с пальцев плоти.

12 августа 1989 года. 23 часа 18 минут. Ленинградская обл.

Деревня Грызлово.

Баринов сто раз пожалел, что перестраховался, решив

поиграть в индейцев. Засветло спуститься с горы в деревню, до которой

рукой подать, представлялось проще простого. Но брести по незнакомой

местности в темноте, совсем другой коленкор.

Слабенький луч фонарика помогал мало, не в силах

проявить скрытые в густой поросли ямы. Сопя и матерясь, опер с

участковым почти час продирались сквозь колючие кусты. По расчетам они

давно должны были выйти к намеченной точке, но зарослям не было конца.

- Мать твою за ногу! - плюнув на скрытность выдвижения,

во весь голос заорал Баринов, очередной раз, ударившись носком правой

ноги о спрятавшийся в траве валун, - Все! Стой!

Бредущий впереди и чуть слева Бородулин дернулся от

неожиданности, встал как вкопанный и осторожно повернулся к оперу.

Сергей направил на него фонарик. Луч выхватил виноватое выражение на

потной физиономии.

- Куда ты нас завел, Сусанин? Сдается мне, до утра гулять будем?

- Вроде правильно направление держали. Как так получилось? Не пойму, - пожал плечами участковый.

- Понятно. В трех соснах заблудились, - ехидно резюмировал Баринов.

- Ну, вроде того, - увел глаза в сторону младший лейтенант.

У Сергея, толком не спавшего вторую ночь, не было сил

даже обругать коллегу. Тяжело вздохнув, он, не выбирая места, сел прямо

там, где стоял.

- Перекур. Отдышусь, потом думать буду, как выбираться… Наберут на работу по объявлению…

Бородулин предпочел не заметить камень, брошенный в его огород. Как ни в чем не бывало, уселся рядом и закурил.

Баринов не успел сделать и трех затяжек, как

почувствовал, что джинсы стремительно напитываются водой от влажной

земли. Проворно вскочил и с усилием надавил подошвой ботинка на землю,

под ногой чавкнуло.

- Слышь, Васька, - Сергей раздраженно отбросил недокуренную сигарету, - Мы, похоже, к ручью вышли. Ты еще задницу не промочил?

- Не-а, - предусмотрительный участковый, прежде чем

опуститься на землю, заправил под себя полы вытертого, доходящего до

колен дождевика.

В отличие от Баринова, он, имея некоторый запас времени подготовиться к поездке, и потому оделся соответственно.

- Молодец. А я по твоей милости теперь с мокрым задом буду воевать.

- Почему по моей? - простодушно удивился Бородулин.

- А по чьей еще? Кто участка ни хрена не знает? А если

бы в деревне террористы заложников держали? Ты бы группу захвата тоже

всю ночь на объект выводил?

Сергей в глубине души понимал несправедливость

обвинений. С момента назначения парня на должность не прошло и года.

Аттестовали его вовсе полтора месяца назад, присвоив специальное звание

- младший лейтенант милиции.

А идея скрытого выдвижения вообще принадлежала самому

Баринову, который в запале и слушать не хотел резонных возражений

Бородулина. Поэтому случилось то, что должно было случиться.

Они бродили по окрестностям деревни уже больше двух

часов, совершенно потеряв всякие ориентиры. Участковый в этом был

виноват не больше опера.

Приведенный пример про террористов, вообще не лез ни в

какие ворота. Какие к черту террористы? Для последователей Бен Ладана

деревенька представляла такой же практический интерес, как для Баринова

уровень уличной преступности в Занзибаре.

До Сергея почти сразу дошло, что он сморозил глупость.

Вася тактично промолчал, не подвергая сомнению авторитет старшего

товарища, и Баринову ничего не оставалось делать, как, смущенно

кашлянув, сокрушенно щупать сырое пятно на задней части штанов. Больно

неприятно мокрая ткань холодила кожу.

- Поднимайся, - Сергей примирительно протянул участковому руку, помогая встать, - Пошли переправу искать.

…К ближним от ручья домам милиционеры выбрались около

часа ночи, упарившись, промокнув и с ног до головы перемазавшись в

илистой грязи. Участковый, ко всему, умудрился споткнуться и со всего

маху ухнуть в наполненную водой бочажину.

Подсвечивая дорогу заметно потускневшими лучами

фонарей, батарейки садились, не выдерживая беспрерывной эксплуатации,

они дошли до первого, покосившегося забора. Присели на корточки,

привалившись спинами к доскам из горбыля.

- Вот же зараза, - зашипел Бородулин, выливая из

кармана воду вместе с бесформенным комком, бывшим когда-то сигаретной

пачкой, - Теперь еще и без курева остался.

- Расслабься. У меня на двоих хватит, - опытный Баринов

никогда не выезжал на мероприятия без тройного табачного запаса. И в

этот раз, планируя отсутствовать дома не более суток, бросил в сумку

нераспечатанный блок.

- Лучше удостоверение и оружие проверь, а то на коленях

будешь с утра по берегу ползать, - Сергей протянул участковому

сигарету.

Ночную тишину не нарушал ни один звук. Безучастно

поблескивали в разрывах облаков далекие звезды, тонкий серп месяца

валился за горизонт. В чернильной темноте красными светляками плавали

два огонька, слегка подсвечивая лица в момент затяжки.

- С другой стороны неплохо, что так долго провозились.

Сейчас самый сон, тепленького возьмем, - шепотом, инстинктивно стараясь

не нарушать тишину, произнес Сергей, - Дом-то найдешь?

- Найду. Вроде как сориентировался, - также шепотом ответил Бородулин.

- Тогда пора джигита будить. Дрыхнет, небось, свин, без

задних ног. Ведь пока плутали, ни разу ведь не побеспокоился, черт

нерусский.

- Соблюдал режим радиомолчания, - хихикнул участковый.

- Вернемся, я ему устрою режим, - пригрозил Баринов, доставая из внутреннего кармана куртки брусок радиостанции.

Галимов ответил после двенадцатой попытки вызова, когда

озверевший Баринов начал орать в микрофон. Разбуженные громкими звуками

зашебуршили куры в соседнем сарае. Василий тронул опера за плечо:

- А ну, его к Аллаху. Сами справимся. Ты же сейчас всю деревню поднимешь.

Но в этот момент ожила радиостанция. Динамик прохрипел: "На приеме".

- Слушай внимательно, раздолбай, - зарычал Сергей, -

Сейчас, не включая света, заведешь свою барбухайку, и будешь напряженно

ждать команды. Слышишь, напряженно! И как только она поступит, несешься

вниз. Вот тогда фары не забудь обязательно включить.

Баринов решил акцентировать внимание на этом моменте,

опасаясь, как бы недалекий водитель не решил, соблюдая ненужную уже

конспирацию, без света рвануть в деревню. Для полного счастья ему не

хватало только разбитой машины.

- Тебя встретит Бородулин. Для ориентира подсветит фонариком. Ты хоть помнишь дом, который тебе показывали?

- Помню, - отозвалась радиостанция.

- Тогда не вздумай расслабляться и жди команды. Конец связи.

Сергей сознательно не стал ничего выговаривать

Галимову, сейчас не время. Когда все закончится, будет и кнут, и

пряник, в зависимости от вклада каждого.

Впрочем, опыт показывал - победителей не судят. А в

случае неудачи, достается всем без разбора. Но, как правило, при любом

раскладе, обычно награждают непричастных, и наказывают невиновных.

Однако время шло, и вместе с окурком отбросив

посторонние мысли, опер поднялся. Размял руками затекшие от долго

сидения в неудобной позе мышцы ног. Повернувшись к участковому, включил

фонарь:

- Давай веди. А то я как-то потерялся…

К нужному дому они вышли неожиданно быстро.

По-видимому, Бородулин не врал, что, несмотря на кромешную тьму, сумел

определиться с положением в пространстве. Разболтанная калитка

пронзительно взвизгнула, и две фигуры испугано замерли.

- Слушай, а почему собаки не лают? Неужели в деревне ни одной нет? - еле слышно спросил Баринов.

- Сам удивляюсь, - так же тихо ответил участковый,

напряженно вглядываясь в глубину двора. Фонари они из предосторожности

выключили, - Ну что, дальше пошли?

- Пошли, - Сергей вытащил из кобуры пистолет, сдвинул предохранитель вниз.

Дверь в сени оказалась открытой, что впрочем,

неудивительно для патриархального склада жизни деревни. Воровать все

равно нечего.

Проникнув на цыпочках в дом, Баринов решился включить

фонарь. Тусклый луч выхватил торчащие из дверного проема, ведущего в

комнату, ноги, обутые в стоптанные валенки. И тут же волной накатил

тяжелый, застоявшийся запах крови.

Сергей осветил участкового, вставшего в шаге от него. Закаменевшее лицо Бородулина побелело.

- Влипли, - пророчески изрек Баринов, вздрогнув от звука собственного голоса, - Только мокрухи сейчас не хватало.

Второй труп они обнаружили в комнате, наполовину перегороженной беленой известью русской печью.

Старик сидел на табуретке, упираясь спиной в стену. Его

руки плетьми повисли вдоль тела, пальцы скрючила судорогой, а голова

запрокинулась. Закатившиеся глаза жутко поблескивали белками в щелях

между неплотно сомкнутыми веками. Лицо перекосил ужас.

Сергей, навидавшийся мертвецов, в том числе и самых жутких - обгоревших, быстро взял себя в руки.

Нехорошее предчувствие, томившее его с момента

наваждения на трассе, не обмануло. В районе солнечного сплетения опять

стал расти ледяной ком.

Но закаленная психика, если не полностью задавила

истерические проявления, то загнала их глубоко внутрь подсознания.

Баринов шумно выдохнул, отключил эмоции и приготовился к работе.

Первым делом нужно было привести в порядок напарника.

Бородулин выглядел плохо. Его остановившийся взгляд уперся в мертвого

деда, правая ладонь зажимала рот.

- Эй, боец! - окликнул Сергей участкового, - Ты еще мне

наблюй здесь! Вот криминалисты обрадуются. Что, жмурика в первый раз

видишь?

Бородулина передернуло. Он судорожно глотнул, справляясь с рвотным позывом, но руку ото рта убрал.

- Я их с детства боюсь, - с трудом справляясь с прыгающими губами, ответил он.

Баринов фыркнул в ответ.

- Живых нужно бояться. Эти уже ничего не сделают… А вот куда делся тот, кто их умертвил?

Опер провел лучом фонаря по помещению. Прищурил правый глаз, что-то прикидывая.

- Вася, ты свою рогатку не потерял?

- На месте, - участковый инстинктивно ухватился за то место, где под плащом висела на ремне кобура с пистолетом.

- Тогда доставай, приводи в состояние готовности к

стрельбе и защищай мне спину. Только осторожно, в меня не пальни, если

что…. И еще. Теперь нужен свет. Как можно больше света. Придумай

что-нибудь.

Получив конкретную задачу, Бородулин, наконец, вышел из ступора.

Сергей, убравший свой "ПМ" в кобуру, и пристально

изучавший труп деда, услышал за спиной характерный щелчок затвора,

досылавшего патрон в патронник.

"Пусть делом займется. А то глядишь, со страху в

обморок брякнется. Наберут детей в армию…" - думал Баринов, напрягая

зрение, чтобы рассмотреть детали в меркнущем луче фонаря.

Пока участковый, пытаясь найти источник света, громыхал

в соседнем помещении, (электричества в деревне отродясь не было),

заодно разрушая первоначальную картину преступления, Сергей успел

осмотреть оба трупа.

Несмотря на характерный сладковатый запах, ожидаемых

кровавых луж не было. Тело хозяйки кто-то пытался втащить в комнату, но

бросил на пороге. Оно так и лежало с вытянутыми вперед руками. Кожа

трупа поражала неестественной белизной.

С такой бледностью у мертвецов Баринов еще не

встречался, но не стал забивать себе голову. В конце концов, при

скудном освещении могло и показаться. Приедут медики, разберутся.

Еще раз, чуть не касаясь носом трупа, Сергей осмотрел

деда в поисках повреждений, приведших к смерти, и все-таки нашел, что

искал.

За ухом, прикрытые редкими седыми волосами, притаились

две дырочки. Баринов возможно и при повторном осмотре их не сумел бы

разглядел столь незначительные повреждения, но бросились в глаза

запекшиеся вокруг них капельки крови, словно нанесенные черным

карандашом на беломраморную кожу.

Сергей вернулся к старухе, и уже зная, где искать,

сдвинул ее волосы, обнаружив такие же как у старика проколы, только без

следов крови.

"Что же это получается? Они что, погибли от укусов?

Стало быть, несчастный случай? - размышлял стоя посередине комнаты,

Сергей, - И кто же их тогда покусал? Змея? Цапнула стариков, и сейчас

спит себе спокойно где-нибудь в укромном углу".

От перспективы встречи со змеёй у Баринова побежали мурашки по спине. Он отчаянно заорал:

- Вася! Ты долго еще будешь возиться?! Когда, в конце концов, будет свет?!

- Иду уже, иду, - отозвался участковый. По комнате побежали тени и, перебивая запах смерти, резко завоняло керосином.

…Сколько раз Сергей убеждался в правильности поговорки:

"Пришла беда - отворяй ворота". Если сразу все пошло наперекосяк, как

правило, дальше будет только хуже.

Любопытный Галимов, несмотря на категорический приказ

оставаться в машине, после того как подъедет к дому, сунулся во двор. В

кромешной тьме провалился в узкую, но глубокую дренажную канаву и

сломал ногу.

Баринов с участковым как ошпаренные выскочили из дома,

услышав душераздирающие вопли. Водитель катался по земле, обхватив

руками правую лодыжку, и верещал, как кастрируемый поросенок.

Несчастного азиата удалось пристроить на расшатанном

кухонном столе. Закатав его штанину, Сергей сразу понял - дело плохо.

Нога ниже колена на глазах опухала, наливаясь фиолетовым цветом.

Сломанная кость откровенно бугрила кожу.

- Ну, куда тебя, баран, понесло? - в отчаянии простонал

Баринов, - Сказано же было, сидеть на месте. Мало мне своих проблем,

теперь за тебя отписывайся… Вася, тут я вроде сарай с дровами заметил.

Слетай, подбери деревяшки для шины. Только быстро.

Не прошло и минуты, как Бородулин ворвался обратно в дом с вылупленными глазами.

- Серега! Хватай лампу и беги за мной!

- Ну что опять случилось? - Баринов чувствовал, как ему становится нехорошо от сыплющихся как из рога изобилия сюрпризов.

- Давай быстрее! Я покажу! - участковый приплясывал на месте от нетерпения.

- Подождешь? - обратился Сергей к водителю, - Я быстро. Заодно "скорую" попробую из машины вызвать.

Галимов молча кивнул. Его искаженное болью лицо блестело от пота.

Во дворе, шагах в пятнадцати от входа, на боку возле

будки валялась крупная дворняга. В оставшихся открытыми после смерти,

остекленевших глазах, отражался свет лампы.

- Ты это мне хотел показать? - раздраженно спросил Баринов.

- Правее смотри, - голос Бородулина напряженно вибрировал.

За будкой, возле поленницы лежало тело.

- Так, еще один, - ореченно констатировал Сергей, - Что встал? Пошли смотреть.

"Точно какую-нибудь заразу подхвачу. Теперь перчатки на

любой выезд брать буду", - думал Баринов, присев на корточки и

переворачивая труп с живота на спину.

Преодолевая брезгливость, на всякий случай дотронулся

средним пальцем до артерии на шее. Сквозь ледяную кожу пробивалось едва

ощутимое нитевидное биение.

Сергей резко отдернул руку. Бородулин, стоявший с лампой за спиной и не ожидавший резкого движения, отскочил назад.

- Ты чего? - взвизгнул он.

- Ничего, - рыкнул в ответ Баринов, - Он еще жив. Помогай.

С грехом пополам опер с участковым заволокли

бесчувственное тело в дом и оставили на полу, рядом со столом, на

котором корчился от боли водитель.

Подрагивающими руками Баринов достал сигареты, протянул пачку Бородулину. Они молча закурили.

Бессмысленно блуждающий по помещению взгляд Сергея остановился на лице найденного во дворе человека.

- Охренеть, Василич, - неподдельно поразился опер, - Это же Кувалдин.

- Как Кувалдин? - участковый едва не выронил сигарету, - Так получается, не он хозяев? А кто тогда?

- Не знаю, - глухо ответил Сергей.

Он решил не делиться догадками о причине гибели стариков. Участковый и так не в своей тарелке, только паники не хватало.

- Короче, - опер бросил на пол окурок (не та ситуация,

чтобы заботиться о неприкосновенности места происшествия), раздавил его

ногой, - Дуй до сарая, принеси, наконец, палки. Джигиту шину давно пора

наложить. А я посмотрю, что с этим, - Баринов кивнул на не подающего

признаков жизни Кувалдина, - Только я тебе умоляю! - крикнул он в спину

участковому, - Не находи больше никого!

Сергей, отсылая Бородулина, не столько заботился о

водителе, сколько хотел без свидетелей (Галимов, занятый сломанной

ногой, не в счет), проверить свое предположение.

Как только Василий скрылся за дверью, Баринов схватил

лампу, так как от фонарика уже не было толку, и склонился над

Кувалдиным. Аккуратно приподняв голову, внимательно осмотрел шею. Так и

есть, два отверстия с бурой каймой на этот раз обнаружились сзади, под

самым срезом волос на затылке.

Кувалда на манипуляции опера никак не реагировал. Сергей даже не был уверен, жив ли он, или уже испустил дух.

Когда вернулся Бородулин, Баринов успокаивал

причитавшего водителя. При помощи участкового он зафиксировал его

лодыжку и попытался поставить на место выпирающую кость. Галимов взвыл

от боли на всю деревню.

- Вася, - Сергей скривился от ударившего по ушам крика, - Пошукай, может, анестезию найдешь?

Участковый сразу понял, что имел в виду Баринов.

Ведомый безошибочным нюхом он извлек из темного угла большую бутыль,

заткнутую вялой кочерыжкой. Чуть погодя обнаружился и захватанный

стакан. Сергей выдернул импровизированную пробку, осторожно понюхал,

передернулся от шибанувшего в нос густого сивушного духа.

- Оно? - поинтересовался Бородулин.

- То, что нужно. Подставляй тару.

Баринов приподнял Галимова и поддерживал под спину,

пока тот, одной рукой размазывая по лицу слезы, другой заливал в себя

самогонку. Когда стакан опустел, Сергей спросил:

- Еще?

Водитель отрицательно помотал головой. Баринов осторожно опустил его.

- Легчает?

- Вроде, - заплетающимся языком ответил Галимов.

- Будешь? - Сергей протянул стакан участковому.

- Я не самоубийца, - открестился тот.

Баринов почесал в затылке, прислушиваясь к организму.

- Я, пожалуй, тоже воздержусь. Присмотри здесь. Пойду, попробую с отделом связаться.

Вернулся Баринов мрачнее тучи, пнул ногой

подвернувшуюся табуретку, та с грохотом отлетела к стене. Две пары глаз

с удивлением и страхом уставились на него.

- Зачем мебель крушишь? - осторожно поинтересовался участковый.

Сергей поднял табуретку, поставил на ножки и тяжело на нее опустился, только после этого ответил:

- Связи нет. На гору подниматься нужно, и то не факт, - помолчал, - Вася, как далеко ближайший врач…. Или телефон.

Бородулин задумчиво посмотрел в потолок.

- Лесопилка большая километрах в двадцати. Там есть и телефон и медпункт.

Сергей прищурился, вспоминая.

- Ага, вспомнил. Мы в прошлом году в те места на охоту ездили. Найду дорогу.

- Ты о чем? - не понял участковый.

- Все о том же, - опер угрюмо сгорбился на табуретке, -

За помощью ехать надо. Попали мы с тобой, по самое не могу. Я бы с

радостью остался, только ты, боюсь, с машиной не справишься. Не дай Бог

в лесу заглохнешь, тогда кранты. Пешком будешь выбираться.

- А ты? - занервничал Бородулин.

- Эта колымага раньше у нас, в розыске была. Со всеми

ее примочками пришлось сталкиваться, - терпеливо, как ребенку,

растолковывал участковому опер.

- Так ты чего, серьезно, меня одного здесь бросить хочешь? - по лицу Бородулина начала разливаться бледность.

- Нет! Мы с тобой здесь навечно прописались! - неожиданно заорал Баринов, - Ты мужик или как?1 Скулит, понимаешь, как баба!

- Серега, а, может, еще что-нибудь придумаем? - не обращая внимания на крик, продолжал канючить участковый.

- Нет, - уже спокойно ответил опер, - Думал уже. У нас

пострадавшие, один серьезно, - он ткнул пальцем в Кувалдина, - Срочно

нужен врач, а наши, дай Бог, часа через четыре доберутся. И то в лучшем

случае. А с ними еще и связаться нужно, - Баринов достал сигарету,

вторую кинул Бородулину, - Или ты сможешь оказать квалифицированную

помощь? - ядовито поинтересовался он.

Василий обреченно развел руками.

- Вот и я про то, - вздохнул Сергей, - Решено. На горку

поднимусь, попробую с дежурным связаться. Если не получится, тогда уже

по телефону.

Баринов вышел на крыльцо, посмотрел на фосфоресцирующие

стрелки наручных часов. Начало четвертого, скоро начнет светать. Под

утро небо затянули облака, скрыв звезды. Чуть светлеющая полоска на

востоке показывала, где еще глубоко под горизонтом прячется солнце.

Сергей с хрустом потянулся и протяжно зевнул. И в этот

момент от будки послышался шорох. Опер насторожился. Там, где лежала

мертвая собака, замаячила тень.

- Эй, кто там? - окликнул Сергей.

Тень шевельнулась, но не ответила. Баринов вытянул из

кармана фонарик, щелкнул выключателем, но волосок лампочки еле тлел.

Последний рабочий фонарь остался в машине. Но путь к "УАЗику" лежал как

раз мимо будки.

Сергей дернулся было в дом за лампой, но в последний

момент передумал. Достал из кобуры пистолет, на всякий случай опустил

предохранитель и взвел курок. Хорошо слышные в тишине характерные

металлические щелчки должны были показать скрывающемуся в темноте, что

опер не шутит.

- Медленно подойди. И без глупостей, - подбавил металла в голос Сергей, - Если что, стреляю без предупреждения!

Тень выросла в размерах, словно поднялся присевший

человек, одетый в просторный, черный плащ. Вдруг, внезапно зашипев, как

лопнувший воздуховод высокого давления, сгусток мрака стремительно

полетел на Баринова.

Инстинкты опера сработали сами. Палец, судорожно

сокращаясь, рвал спусковой крючок, и Сергей даже не успел сообразить,

что куцый ствол "Макарова" клюет вниз, слишком стремительно все

получилось. Впрочем, на расстоянии в несколько метров промахнуться было

невозможно.

Вспышки выстрелов на миг подсвечивали цель, после чего

становилось еще темнее. После четвертого, произведенного практически в

упор, нападавший резко изменил траекторию, со всего маха зацепившись за

балясину, поддерживающую козырек над крыльцом, так, что содрогнулось и

затрещало подгнившее дерево. Потом нырнул за угол и растворился в

темноте.

Сергей привалился к двери, ощущая, как мелко дрожат

колени, а по лицу катятся струйки холодного пота. Все произошло от силы

секунд за пятнадцать, но казалось, прошла целая вечность.

Баринов окончательно пришел в себя, когда понял, что в

спину, норовя сбить с ног, колотится припертая им входная дверь. Это,

услышав выстрелы, рвался на помощь Бородулин.

Сергей отступил в сторону, и участковый, едва

удержавшись от падения, вылетел наружу с лампой в левой руке и

пистолетом в правой. Опер придержал его за полу плаща, и Бородулин с

размаху развернулся, при этом, однозначно выбил бы стволом Баринову

глаз, но Сергей успел вовремя отклониться назад.

- Да стой ты, черт оглашенный. Это я, - опер как следует встряхнул перевозбудившегося коллегу.

- Серега, ты! - заорал участковый, - Тьфу ты, мать твою за ногу! Перепугал до смерти. Что случилось? В кого палил?

Не отвечая, Баринов забрал у Василия лампу и подсвечивая дорогу, пошел к будке. Участковый затопал следом.

Кто-то попытался отделить голову от уже застывшего тела

дворняги. Разорванная шкура на шее обнажала мышечные связки.

По-видимому, Сергей вмешался в самом начале процесса.

Что-то в этом кошмарном зрелище было не то, какая-то

мысль беспокоила Баринова, но он никак не мог ухватить ее за хвост. Не

давали сосредоточиться причитания участкового.

- Заглохни! - рявкнул Сергей на Бородулина и тот послушно замолчал.

В этот момент Баринова осенило. Ведь нигде не было

крови. Ни возле трупов, ни рядом Кувалдиным, ни около мертвой собаки,

которой к тому же пытались оторвать голову, он не увидел ни одной

капли.

И в нападавшего, Сергей мог поклясться, он попал

минимум два раза. Да, "макаровская" пуля не обладает мощным

останавливающим действием, она шьет на вылет, особенно с близкого

расстояния. Но тогда крови из ран должно быть еще больше, а Баринов,

чуть не носом по земле, проследил весь путь до дома. Заглянул за угол,

осмотрел растрескавшуюся бетонную отмостку. И никаких следов, словно он

стрелял в призрака.

Однако Сергей отлично помнил, как темная фигура чуть не

снесла подпорку козырька. А приведения, по идее, должны быть

бесплотными.

Бородулин следовал за опером по пятам, как привязанный.

Когда вышли к машине, Баринов отдал ему лампу, забрался в кабину, завел

двигатель, осветил дорогу фарами и вылез, дожидаясь пока прогреется

мотор.

Тут участковый задал вопрос, который давно беспокоил опера.

- Слушай, Серега. А почему соседи не всполошились? Ты тут такой тарарам устроил, а им хоть бы хны.

- Вот это мне больше всего не нравится, - мрачно ответил Баринов, - Поэтому и ехать нужно как можно быстрей.

Баринов поставил ненужную теперь лампу на капот, они закурили, когда участковый все же не выдержал.

- Так ты мне скажешь, в кого стрелял?

- Не знаю, - не сразу ответил Сергей, - Хрень какая-то кинулась, я в темноте не разобрал.

- Человек, животное. Кто был-то? - не унимался Василий.

- Сказал, не знаю, - начал раздражаться Баринов, - Тут

вообще непонятно что творится. Вот группа приедет, и будем

разбираться…. Теперь так. Я дождусь, пока ты в дом войдешь, закроешься.

Желательно забаррикадируйся. Если будут ломиться незнакомые, сразу

стреляй, не думай. Понял?

- А если местные придут? - у Бородулина дрогнул голос.

- Тогда сначала предупредительный сделай, местные

разбегутся. А если не убегут, тогда на поражение…. Надеюсь, - Сергей

суеверно трижды плюнул через левое плечо, - Все обойдется.

Баринов отдал участковому пачку сигарет из своего

запаса. Затем, поколебавшись, достал запасной магазин и сунул в ладонь

Бородулину.

- На всякий случай, мне ни к чему. Только не потеряй.

Василий, уже не задавая вопросов, положил магазин в карман плаща.

- Давай, осторожнее. Не спи, - Сергей пожал холодную,

влажную ладонь участкового. Дождавшись, пока тот закроет за собой

входную дверь, прыгнул на сиденье, воткнул передачу и надавил на

акселератор.

13 августа 1989 года. Раннее утро. Ленинградская область.

Лесоперерабатывающее предприятие.

Рев двигателя безжалостно рвал хрупкую тишину утреннего

леса. Сергей торопился, выжимая из машины все возможное. Но двигаться

по разбитой проселочной дороге со скоростью более сорока километров в

час никак не получалось. "УАЗ" швыряло, заносило, руль норовил

вырваться из рук. Щетки не справлялись с фонтанами грязной воды,

выбиваемой колесами из колеи.

На преодоление жалкого десятка километров у Сергея ушло

минут сорок. Три раза он садился на брюхо и чудом, только благодаря

поразительной проходимости шедевра российского автопрома, выскакивал из

коварных, до краев заполненных жидкой грязью промоин.

Мелькание теснившихся вплотную к обочине деревьев

внезапно оборвалось, и дорога выскочила на обширный, вдоль и поперек

перепаханный лесовозами, пустырь. "УАЗик" переваливаясь на оплывших

земляных гребнях и натужно подвывая, направился к конечной точке

маршрута - высокому бетонному забору, прорезанному огромными, когда-то

зелеными, металлическими воротами. Фонари, горевшие по периметру, уже

терялись на фоне наливающегося утренней синевой неба.

Возле самых ворот, рядом с дверью для входа работников

предприятия, украшенной облупившейся табличкой: "Пост охраны.

Предъявлять пропуск в развернутом виде" имелась небольшая, относительно

чистая площадка.

Баринов загнал машину в ее середину, выключил

зажигание. Двигатель, напоследок конвульсивно забившись от остаточной

детонации, остановился. В наступившей звенящей тишине Сергею на секунду

показалось, что заложило уши.

Он устало потер лицо подрагивающими от напряжения

пальцами, немного посидел, откинувшись на спинку сиденья, ощущая, как

затихает внутри вибрация движения. Открыл дверцу и неловко выпрыгнул из

машины.

Под ногами чавкнуло, брызги неожиданно и неприятно

ударили в лицо. Пока Баринов переводил дух, из скрытых полостей кузова

успела натечь внушительная лужа. У Сергея не осталось сил даже

ругаться, и он просто размазал мутные капли по лбу и щекам.

Звонок, нелепым прыщом торчавший из бугристого бетона

стены, как водится, не работал. Сергей надавил на кнопку, и она

провалилась под пальцем, скрежетнув сломанной внутри пружинкой.

"Эх, Россия..." - Баринов в сердцах лупанул ребром ладони по камню.

Этот, в сущности безобидный эпизод, который в иной

ситуации не вызвал бы ничего кроме улыбки, или в крайнем случае легкой

досады, послужил последней каплей, переполнившей чашу. Кровь горячей

волной ударила в голову.

Сергей до хруста сжал кулаки, с хрипом втянул в себя

воздух и зажмурился. Из коричневых, с ярко зеленой каймой, пятен,

поплывших перед глазами, вылепилась картина: Вася Бородулин в проеме

двери, бережно прижавший к груди стиснутый в кулаке магазин, и страх,

стынущий в его глазах.

...Толстые доски прогибались под мощными ударами ноги,

сама дверь прыгала в косяке, готовая сдаться и, сорвавшись с петель,

улететь внутрь. Баринов, раз за разом со всего маха впечатывая подошву

кроссовки в дверное полотно, получал от этого острое наслаждение, будто

сокрушал неведомого врага.

Сергей, так увлекся, что даже почувствовал

разочарование, когда из-за двери донесся хриплый со сна, крайне

недовольный и слегка встревоженный голос:

- Ты чо творишь? А ну, немедленно прекрати! Чего надо?

- Бегом открывай, тетеря сонная! Телефон нужен! -

Баринов попытался произнести это грозно, но сорвался и в конце фразы

дал петуха.

Голос за дверью набрался уверенности и еще большего недовольства:

- Тебе здеся не переговорный пункт. Не видишь, частная собственность. Будешь бузить, милицию вызову. Мало не покажется.

Сергей зверел, теряя остатки терпения.

- Я и есть милиция, идиот!

На этот раз в двери открылось круглое отверстие,

которое заполнил мутный похмельный глаз. Увиденное глазу не

понравилось. Он несколько раз моргнул и пропал, но смотровое отверстие

против ожидания не захлопнулось. Теперь голос за дверью звучал надменно

и даже с насмешкой:

- Ты на себя в зеркало посмотри, милиция... Пшел отседова, бомжила. Не то собак спущу...

Вспышка бешенства выжгла у него остатки благоразумия.

Тело Сергея, казалось, потеряло вес. Он перестал воспринимать

окружающее, и слышал только грохот крови в голове.

Хищно лязгнул взведенный затвор, загнавший в патронник

золотистый, увенчанный туполобой пулей, цилиндрик. Черный зрачок

ствола, внезапно появившийся в смотровом отверстии, ввел, не ожидавшего

такого разворота охранника, в ступор.

Между тем, вторая фаланга указательного пальца Сергея

уперлась в прохладную сталь спускового крючка и привычно выбрала

свободный ход.

Какие защитные механизмы остановили движение за

мгновение до рокового выстрела, Баринов так до конца и не осознал. Но

он вдруг с содроганием понял, что секунду назад готов был ни за что ни

про что угробить невинного человека.

Сергей медленно освободил спусковой крючок от давления,

поставил пистолет на предохранитель, однако ствол от отверстия не

убрал.

Немая сцена тянулась не меньше минуты и закончилась

щелчком щеколды с другой стороны двери. Опер отработанным движением тут

же распахнул дверь ногой. Прыгнул в проем, сразу после приземления

развернулся в сторону охранника и направил ствол ему в живот.

Изрядно потрепанный жизнью мужичок лет пятидесяти,

вжался в стену в метре от Баринова. Побелевшими от ужаса глазами он

вылупился на опера, пытаясь что-то произнести прыгающими губами. С

третьей попытки охранник кое-как справился с собой и смог издавать

членораздельные звуки:

- П-п-парень, т-т-ты чего?.. Н-н-не надо... Я все п-п-понял...

- Что ты п-п-понял? - зло передразнил его Сергей, не опуская оружия.

- Все! - до мужика дошло, что расправа откладывается, и страх в его глазах сменился собачьей преданностью.

- Ну, раз понял, тогда веди к телефону.

Гнев внутри Баринова остыл, опустился, оставив после

себя выжженную пустыню безучастия. Механически сунув пистолет в кобуру,

Сергей поплелся за мелко семенившим впереди охранником.

Неказистое двухэтажное здание лесоперерабатывающей

конторы располагалось метрах в пятидесяти от забора. Удивительно, как

мирно почивающий страж вообще услышал, как кто-то ломится во входную

дверь.

Старинный аппарат с трубкой, стянутой синей

изоляционной лентой стоял на столе в небольшой будке, упиравшейся

треснутым витринным стеклом в облупившийся хром вертушки. Баринов,

всунувшись вслед за охранником в тесное, прокуренное помещение, куда

вместе со столом умудрились воткнуть железную армейскую кровать с

провисшей сеткой, с недоверием покосился на телефон.

- Работает? - нахмурившись, спросил он на мужика.

- Так точно, - взял тот под козырек.

Сергей брезгливо, двумя пальцами поднял трубку и

услышав гудок в наушнике, стал накручивать расколотый, болтающийся на

оси диск. Как ни странно, но с отделом он соединился с первой попытки,

учитывая, что все попытки связаться по автомобильной радиостанции

потерпели фиаско.

Дежурный, выслушав опера, было матюгнулся, но поймал

себя за язык. С недавнего времени цивилизация в виде технического

контроля добралась и до их глуши - все телефонные переговоры с пульта

записывал магнитофон.

Майор предпенсионного возраста, перешедший в дежурку из

розыска, сразу смекнул, что дело пахнет жареным и нужно немедленно

принимать меры.

- Держись Серега. Я поднимаю руководство и направляю к тебе группу. Встречай... - в трубке запиликал сигнал отбоя.

Охранник, после телефонного разговора, окончательно

убедившись, что перед ним не бандит, а действительно представитель

правоохранительных органов (показать удостоверение Сергей так и не

удосужился), встал по стойке смирно, всем видом выражая готовность

исполнить любую команду.

- Врача поблизости найти можно?

- Так точно, - мужик в усердии выслужиться ел опера

глазами, - Сразу за промзоной дом, фельдшерица живет, квартира семь.

Проводить?

Баринов поднялся с расшатанного стула, с хрустом потянулся.

- Не нужно, сам разберусь. Ты лучше бензина семьдесят шестого литров двадцать организуй. Сможешь?

- Легко, - понимающе усмехнулся охранник.

Страж, дабы побыстрее избавится от назойливого опера,

добыл из заначки новенькую канистру и наполнив ее из бака ближнего в

линейке техники на площадке "ЗИЛа", сам заправил милицейскую машину.

Сергей в благодарность хлопнул его по плечу, пожал вялую, ладонь, и

отправился за врачом.

Фельдшер, а точнее фельдшерица, проживала в двухэтажном

деревянном доме барачного типа. В подъезде тошнотворно воняло плесенью

и кошачьей мочой. По крутой лестнице Сергей поднялся наверх и подсветил

зажигалкой номер квартиры.

С тоской представив предстоящее объяснение, Баринов

заранее вытащил удостоверение из внутреннего кармана и тяжело вздохнув,

постучал.

Ждать, на удивление, пришлось совсем не долго. За

облупленной дверью послышались легкие шаги, отчетливо щелкнул

выключатель. Воображение рисовало Сергею медработника в виде толстой

тетки лет сорока пяти, с низким прокуренным голосом и испитым лицом.

В соответствии с придуманным образом он сурово

насупился, приготовившись услышать отказ в своей просьбе. Но опер, в

любом случае собирался идти до конца. Поэтому, когда дверь, скрипнув

несмазанными петлями, распахнулась, Баринов застыл в изумлении. На

пороге стояла молодая худенькая девушка в пушистом халатике.

- А... Мне бы... Здрассте... Мне бы фельдшера..., - с трудом управляясь с непослушным языком промямлил Сергей.

Она серьезно, без удивления, смотрела на опера.

- Я вас слушаю. Что случилось?

Он, наконец, сообразил предъявить удостоверение. После чего, справившись с собой, изложил обстоятельства столь раннего визита.

13 августа 1989 года. 7 часов 40 минут. Ленинградская область.

Деревня Грызлово.

В компании с симпатичной пассажиркой обратная дорога

пролетела незаметно. Девчонка, а назвать фельдшерицу, которой едва

исполнилось двадцать по-другому, не поворачивался язык, еще не успела

заразиться цинизмом, свойственным старшему поколению представителей

самой гуманной профессии.

Ехать с Сергеем она согласилась без лишних вопросов,

едва узнала суть дела. Баринов, пытаясь заглушить растущую внутри

тревогу, чесал языком не замолкая, реально рискуя откусить его, когда

машина скакала по ухабам.

Ольга, так представилась спутница, только улыбалась в

ответ на эскапады опера. Но обострившаяся до предела интуиция

подсказывала Сергею, что ей тоже не по себе.

Часы показывали без двадцати восемь, когда он остановил

автомобиль на том же месте, откуда вместе с Бородулиным менее суток

назад отправился на поимку Кувалды.

Погода окончательно испортилась. Поднялся сырой ветер,

нагонавший тяжелые дождевые тучи. Но пока не пошел дождь, с горы четко

просматривалась единственная деревенская улица.

Возле конечной точки маршрута, дома родственников

Кувалдина, откровенно диссонируя с патриархальным пейзажем, по-хозяйски

расположились две машины - черный "УАЗ" начальника уголовного розыска и

грязно-белая "Газель" городской прокуратуры.

Баринов с удивлением почесал в затылке, достал сигарету

и вопросительно взглянул на Ольгу. Не встретив возражений, закурил, и

только после трех глубоких затяжек прокомментировал:

- Ну, ни х… пардон… ни фига себе оперативность. Даже

прокуратура прискакала. Вот бы так всегда работали. Сдается, Оля, зря я

вас в такую даль потащил. Помощнички явились, не запылились.

Девушка, приподнявшаяся на сиденье и с интересом разглядывавшая открывшуюся панораму, ответила не задумываясь.

- А "скорой" для больного что-то не видно. Значит, не

переживайте, не зря. Сомневаюсь я, что ваши товарищи сумеют оказать ему

реальную медицинскую помощь.

Сергей, оценив справедливость замечания, скомандовал сам себе вслух:

- Погнали, - и направил капот машины в створ извилистой, круто обрывающейся вниз колеи.

Баринов оставил "УАЗик" в начале узкой улочки, попросил

Ольгу подождать, а сам бодро потрусил к топтавшемуся у крыльца Коркину.

Начальник отделения заметил его только возле распахнутой настежь

калитки. Радостно вскинул руки и засеменил навстречу:

- О! Серега вернулся! Ты где пропадал? А мы уже заждались.

Баринова насторожила столь радушная встреча. Зная

характер шефа, Сергей ожидал скорее отборной матерщины. Валерий

Павлович, пользуясь статусом ветерана, предпочитал проводить субботний

день на даче, а не на службе. А тут, того и гляди, целоваться полезет.

Однако чувство облегчения от присутствия поддержки пересилило смутные

подозрения, и Баринов смело пошел навстречу.

- Слушай, Палыч, тут такое дело…

- Знаю, знаю, - перебил его Коркин, изо всех сил

пытаясь выглядеть добродушно, только почему-то пряча глаза, - Ты мне

лучше скажи, Сережа, оружие твое где?

- Как где? - изумился опер неуместному вопросу, - Где положено, со мной.

- Покажешь?

Приторно ласковый голос начальника заставил похолодеть. Баринов, не решив, как реагировать, замешкался.

Но тут как из-под земли по бокам выросли два молодых

лейтенанта, недавно пришедшие в отдел по распределению после школы

милиции. Эти бугаи, ничем выдающимся, кроме отменного физического

здоровья не отличались, но пользовались определенным расположением

Коркина.

Уже понимая смысл происходящего, и внутренне цепенея от

абсурдности ситуации, Сергей медленно вытащил пистолет из кобуры и,

перехватив левой рукой за ствол, протянул начальнику. Тот нервно

схватил "ПМ", выщелкнул магазин из рукоятки, передернул затвор, удаляя

патрон из патронника, пересчитал боеприпасы, и понюхал срез.

- Стрелял?

- Стрелял. Я ж говорю, Палыч, тут…

- Понятно, - жестко перебил его Коркин и кивнул одному из лейтенантов.

Через секунду Баринов с ужасом ощутил на запястьях холодную сталь наручников.

- Прости, Сергей, но поступить по другому не имею

права, - Коркин развернулся к нему спиной и крикнул кому-то невидимому,

- Снимаемся! Здесь больше делать нечего! На базе будем разбираться!

В ответ заработали двигатели "Газели" и "УАЗа", на

котором приехал Баринов. Сергея бугаи погрузили в "собачник" машины

начальника. Он, находясь в шоке, совсем забыл про Ольгу.

За семь лет в уголовном розыске, дослужившись до

должности старшего оперуполномоченного и специального звания капитана

милиции, Баринов ни разу не ездил в отсеке для задержанных.

Когда, с горем пополам он устроился в узкой щели между салоном и задней дверью кузова, его посетила горькая мысль:

"Много бы дали ханурики, за просмотр спектакля:

зловредный Барин (так его за глаза окрестил подопечный контингент) в

"браслетах". Впрочем, судя по темпам развития событий, им еще предстоит

насладиться этим зрелищем…. Где же Бородулин с Галимовым? Эти собаки не

сказали ничего. Конспираторы хреновы".

Машину немилосердно бросало на неровной дороге, и

Сергею скоро стало не до анализа ситуации. Несколько раз, с размаху

приложившись сначала головой, а потом коленом, он сосредоточился на

том, чтобы удержаться на узкой скамейке. Неудобства добавляли скованные

руки.

Едва Баринов сумел кое-как закрепиться, по ушам ударил

длинный сигнал клаксона, и "УАЗ", клюнув носом, неожиданно остановился.

Сергея в момент экстренного торможения прижало к перегородке, а потом,

по инерции, бросило на дверь.

- Вы там совсем охренели, козлы! - заорал он больше от

боли в локте, которым воткнулся в грубо сваренную решетку на грязном

оконце, и тут же захлебнулся, услышав хлопки выстрелов.

Сергей притих, пытаясь понять, что происходит снаружи.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась.

Только приглушенно доносилась непонятная возня и хрипы. И тут,

скрежетнув, распахнулась дверь "собачника". В проеме появился темный

силуэт. Баринов, не дожидаясь продолжения, изо всех сил ударил его

обеими ногами.

Противник исчез, Сергей прыгнул следом. Человек, с ног

до головы закутанный в черное, возился на песке дороги, пытаясь

подняться. Опер, не давая ему прийти в себя, подъемом правой ступни

рубанул по голове. Взвилась и улетела в сторону тряпка, скрывающая

лицо. Тело с глухим стуком опрокинулось.

Баринов на секунду застыл, но фигура в пыли не подавала

признаков жизни. Тогда Сергей ужом скользнул к правому заднему крылу

машины и осторожно выглянул.

Водительская дверь была открыта нараспашку, и из салона

свешивалось тело одного из лейтенантов. Под колесом лежал пистолет.

Баринов рванул вперед, на ходу подхватывая оружие.

И тут обнаружился второй нападавший, прилипший к

Коркину, откинувшемуся на переднем пассажирском сиденье. Сергей, не

задумываясь, вскинул "ПМ", совместил мушку с целиком точно по центру

черной головы, и нажал на спусковой крючок.

Грохот выстрела не заглушил сочного шлепка. Существо

дернулось, зашипело как проткнутая гвоздем покрышка, и метнулось через

дорогу в лес. Баринов успел послать ему вслед две пули, когда кончились

патроны и затвор отскочил в крайнее заднее положение..

Первым делом Сергей избавился от наручников, отстегнув

ключ с пояса лейтенанта, попутно убедившись, что тот мертв. Затем,

вытащив у него же запасной магазин, перезарядил оружие и, держа его на

изготовку, направился к задней части машины.

С лежащим на дороге телом было что-то не так. Баринов

осторожно подошел, легонько ткнул его носком кроссовки, и застыл в

изумлении.

Внутри одежды, четко повторяющей силуэт человека, никого не было.

Сергей, теряя способность удивляться, присел, стволом

пистолета пошевелил тряпки. Грубый балахон вместо плоти, пусть мертвой,

наполнял серый порошок. До Баринова вдруг дошло, что это пепел.

Он обессилено опустился рядом, обхватил голову руками. Происходящее, не укладывалось ни в какие рамки.

"Блин, мистика какая-то. Метафизика, ети его мать. Я ж

тому, в машине, с двух метров точно башку прострелил. А он как заяц

ускакал. Этот вообще испарился. Сгорел, понимаешь, на работе… Палыч,

волчара битая, верно неладное почуял. Потому и подорвался как угорелый.

А меня, на всякий случай, крайним решил сделать. Только вот не успел…

Блин, что же я забыл, что упустил… Ё мое! Они ж там Ольгу, мудаки,

бросили! Как есть бросили!"

Сергей подскочил к машине, выволок наружу трупы Коркина

и лейтенанта, уложил вдоль обочины. Их оружие и удостоверения небрежно

бросил на заднее сидение.

Он, для очистки совести, попытался связаться по

радиостанции с отделом, с прокурорской "Газелью". Однако в эфире

равнодушно трещали помехи. Тогда Баринов плюнул, завел заглохший при

нападении "УАЗик", развернулся и помчался обратно в злополучную

деревню.

13 августа 1989 года. 10 часов 10 минут. Ленинградская область.

Деревня Грызлово.

Машину прокуратуры он увидел метров за пятьсот от

первых домов. "Газель" уткнулась передком в дерево. Баринов выругался,

вслух спросил сам себя:

- Интересно, при разборе полетов, этих тоже на меня повесят?

Сергей осторожно объехал по обочине перегородивший

узкую дорогу микроавтобус. Остановился, не глуша двигатель, осмотрел

наличествующий арсенал. У него имелись три пистолета - свой, лейтенанта

и Коркина. К ним четыре магазина, три полностью снаряженных и один с

пятью патронами. Итого, двадцать девять выстрелов. Судя по

складывающейся ситуации - негусто, тут "Калашников" с полным

боекомплектом явно не помешал бы.

С другой стороны, как он убедился, неизвестным тварям,

которые без зазрения совести убивали его коллег, пули не наносили

особого урона. Но с оружием Баринов все же чувствовал себя увереннее.

Отслеживая боковым зрением обстановку, Сергей разрядил

пистолет начальника и бросил его под сиденье. Запасные магазины сунул в

левый боковой карман джинсов, чтобы в случае чего были под рукой.

Личный "ПМ" оставил в кобуре, а непосредственно использовать решил

новенький, недавно выданный лейтенанту.

Приготовившись к худшему, Баринов пригнулся и на

цыпочках подбежал к "Газели" со стороны сдвинутой до упора пассажирской

двери, прижался спиной к прохладному металлу.

Прислушался, собрался с духом, и резко развернувшись,

запрыгнул в салон. Ухватив "Макарова" двумя руками, Сергей судорожно

тыкал стволом по сторонам, где, по его мнению, мог спрятаться неведомый

неприятель. Но все приготовления к схватке оказались напрасными, машина

была пуста.

Баринов опустился на краешек сиденья, унимая дрожь,

вызванную чудовищным выплеском в кровь адреналина, и теперь уже

осмысленно осмотрелся. Картина не внушила ему оптимизма.

Смутно знакомая, сразу и не вспомнить хозяйку,

растерзанная дамская сумочка на полу. Раздавленный градусник,

вывалившийся из лежащего на боку баула с красным крестом на крышке.

Монтировка, которой, судя по всему, пытались отбиваться.

"Так, как минимум трое. Следачка, судмедэксперт и водила. Только куда они делись?.. Похитили?.. Кто?.. Зачем?.. Бред какой-то".

Сергей мучительно напрягал мозги, пытаясь понять, что

за напасть завелась в совсем недавно тихом, ничем непримечательном

медвежьем углу. Так и не сумев придумать ничего путного, он машинально

поднял сумочку и обнаружил в ней, помимо косметики, мобильного телефона

с расколотым дисплеем, бордовое удостоверение.

На вкладыше значилось: "Старший следователь, советник юстиции третьего ранга, Сенина Марина Владимировна".

"Тебя-то, Мариночка, какого хрена сюда понесло?" - горестно вздохнул Баринов.

Эффектная тридцатипятилетняя разведенная блондинка

являлась достопримечательностью местной прокуратуры. Сергей, в числе

многих, пытался строить ей глазки, но дальше милой улыбки в ответ дело

не шло. Марина Владимировна предпочитала проводить свободное время с

более состоятельными гражданами, нежели нищий провинциальный оперок.

Еще раз вздохнув, Сергей бросил сумочку на пол, сунул

удостоверение в задний карман и выбрался из машины. Вокруг стояла

неестественная, ватная тишина пасмурного дня, нарушаемая только

сбивчивым тарахтением двигателя "УАЗика" на холостых оборотах.

Пристроив на ходу пистолет за пояс, совсем не лучшее

решение, но из кармана выдергивать сложнее, Баринов забрался в свой

автомобиль и тронулся на поиски Ольги.

Деревня, в которую он совсем скоро въехал, словно

вымерла, ни одного человека на улице. Даже домашней живности не было

видно. Ни тебе беспечно бродящей курицы, ни взревывающей коровы, ни

разбегающихся с брехливым лаем из-под колес дворняг. Осознание этого

обстоятельства уводило и без того паршивое настроение в глубины минора.

Не мудрствуя лукаво, Сергей направился прямиком к злополучному дому, с которого все началось.

Еще не развеялся пыльный хвост за машиной, а Баринов

уже несся сквозь призывно распахнутую калитку и темные сени. Влетев в

комнату, он с трудом удержался на ногах, как на роликах прокатившись

подошвой по круглому твердому цилиндрику. Еще несколько таких же со

звоном раскатились по сторонам.

Сергей машинально наклонился и подхватил с затоптанных

половиц стреляную гильзу. Зачем-то поднес ее к лицу, втянул ноздрями

острый душок сгоревшего пороха. Оглянулся на дверь и обнаружил не

замеченные сразу пулевые отверстия.

Баринов напрягся, выпустил тонко звякнувшую о доски

пола гильзу. Судорожно стиснув рукоятку "Макарова" за поясом, начал

медленно поворачиваться вокруг своей оси, обшаривая взглядом скудную

обстановку. И тут его ждало очередное потрясение.

В дальнем, самом темном углу, привалившись боком к

старинному обшарпанному комоду, сжавшись, будто в ожидании удара,

сидела на корточках Ольга. В ее широко раскрытых, наполненных слезами

глазах, застыл ужас.

Баринов раскрыл, было рот, но так ничего и не сказав,

бросился к девушке, упал рядом на колени, схватил за плечи и повернул

лицом к себе.

- Оля, посмотри на меня. Это я, Сергей. Что случилось?

Кто тебя напугал? - Ольга, не отвечая, протянула руку, и дрожащим

пальцем указала за спину оперу.

Баринов вывернул шею, но ничего толком не сумел

рассмотреть. Тогда, отпустив Ольгу, так и не вставая с колен,

обернулся. В жиденьком свете, сочившемся сквозь подслеповатое оконце,

лежавший на спине под высоко поднятой на ржавых железных ножках

кроватью дед выглядел умиротворенно, и совсем, на первый взгляд, не

страшно.

На секунду Сергей даже испытал облегчение.

"Тьфу ты, покойника испугалась", - мелькнуло у него в голове. Но тут же до него стала доходить абсурдность ситуации.

"Почему испугалась? Она же медик, не должна трупов

бояться… И вообще, кто его туда засунул? Не Коркин же со старшим

следователем прокуратуры? Почему они тогда его не заметили? А если

обнаружили, почему не осмотрели?.. Стоп, стоп, стоп… Что, здесь вообще,

черт возьми, происходит?"

Баринов решительно поднялся, шагнул к кровати,

наклонился над телом старика, с намерением вытащить его в центр комнаты

и, в конце концов, хотя бы с этого трупа начать раскладывать ситуацию

по полкам.

Но его словно парализовало в положении вопросительного

знака следующее обстоятельство: мертвый более двенадцати часов старик,

все такой же противоестественно белый даже для мертвеца, смотрел на

него!

Не шевелясь, не моргая, остановившимся бессмысленным взглядом, но, тем не менее, смотрел.

И тут Сергея как кипятком обожгла черная, ядовитая аура

дома. Казалось, что все окружающие вещи, стены, потолок злобно

уставились на него. Баринов с сипением втянул в себя вместе с

загустевшим, застревающим в бронхах воздухом, разлитую вокруг жуть.

Волосы на затылке зашевелились, по телу пробежала волна противных,

ледяных мурашек.

Несмотря на перехватывающую горло панику, в мозгу

зарницей полыхнуло понимание: "Коркин испугался. До такой степени что,

плюнув на все писанные и неписанные правила, решил винтить отсюда как

можно быстрее. Он и от моего появления струхнул не на шутку. Вот от

греха и закинул в "собачник" в наручниках. До выяснения… Шеф всегда

отличался недюжинной интуицией. Да только в этот раз запоздало

среагировал".

От того, что первые элементы мозаики начали

складываться, Сергею неожиданно стало легче. Он сумел побороть этот

сковывающий душу страх, грубо схватил за руку, продолжавшую безучастно

сидеть в углу Ольгу, и поволок ее на выход.

Колодец с высоким журавлем располагался рядом с

калиткой, шагах в пятнадцати от крыльца. Баринов дотащил все еще

пребывающую в прострации девушку до сруба, бережно усадил на траву.

Помятое ведро пребывало в положенном месте, а вода

оказалась холодной и чистой. Сергей до ломоты в зубах, проливая на

грудь, все пил, пил, пил и никак не мог напиться.

Наконец, отвалившись, он шумно выдохнул, набрал в рот

воды, и сквозь сжатые губы прыснул в лицо Ольге. Она вздрогнула,

отшатнулась, всхлипнула и, закрыв лицо руками, бурно разрыдалась.

Баринов подождал некоторое время, давая выплеснуться

эмоциям, затем принялся её успокаивать. Минут двадцать Сергей

уговаривал и отпаивал девушку водой, пока не привел в относительный

порядок.

Осторожно задавая наводящие вопросы, Баринов составил

примерную картину приключений начинающего медработника, с его подачи,

оказавшегося в нехорошей деревне.

Со слов Ольги выходило, что один из бугаев-лейтенантов,

после того как загрузил Сергея, фактически выкинул ее из машины даже не

поинтересовавшись, кто она такая и как оказалась в служебном

автомобиле. Милиционеры сразу рванули из населенного пункта, чуть

погодя за ними проследовал микроавтобус прокуратуры.

Ошарашенная и обиженная Ольга, к тому же не столько

испуганная, сколько озадаченная произошедшим на ее глазах задержанием

Сергея, отправилась по домам в поисках хоть какого-нибудь транспорта.

Перспектива десятикилометровой прогулки обратно совсем

не прельщала. Она обошла весь десяток жалких жилищ деревушки, стоявших

открытыми, но не отыскала ни одной живой души. Последним оказался дом,

где и обнаружил ее Баринов.

Здесь Ольга умудрилась наткнуться на хозяина под

кроватью и, встретившись с ним взглядом, отключилась. Пришла в себя

только возле колодца после серии водных процедур.

- Но это еще не все, - продолжавшая время от времени

хлюпать носом девушка ознобно вздрогнула, - В коровник загляни, - между

делом они перешли на "ты".

Не ожидая ничего хорошего, Сергей по запаху нашел

означенное строение. Опасливо приоткрыв скрипучую воротину он увидел

лежащее на боку животное. Само собой, корова была мертва.

Но не это поразило Сергея. В складывающейся ситуации

было бы гораздо диковиннее, очутись в хлеву живая корова. Заинтриговало

другое - на шее, ближе к выпирающим ребрам, выделялись две длинные

параллельные царапины, заканчивающиеся глубокими прокусами с потеками

запекшейся крови вокруг.

"Однако где-то я уже видел нечто подобное", - озадаченно почесал в затылке Баринов и неспешно побрел обратно.

Ольга окончательно оправилась, и даже достала маленькое

зеркало, с помощью которого пыталась минимизировать последствия

недавней истерики. Когда подошел Сергей, она отвернулась, уже смущенно

улыбаясь.

Баринов, не обращая внимания на ее стеснение, задал риторический вопрос:

- И куда теперь?

Неожиданно девушка ответила:

- Тут в паре километров старое, еще с войны кладбище и церквушка при нем. Священник там живет. Может к нему?

- Хм, - Сергей задумчиво потер скрипучую щетину на

подбородке, - А это идея. Судя по происходящему, а дела здесь творятся

темные, церковь как раз то место, куда стоит двинуть в первую очередь,

- и он неумело осенил себя крестным знамением.

Интуиция у Баринова была развита не хуже, чем у покойного руководителя.

13 августа 1989 года. 12 часов 57 минут. Ленинградская область.

Приход при кладбище в четырех километрах от деревни Грызлово.

Лампочка датчика топлива давно непрерывно горела,

непрозрачно намекая на скорую вынужденную остановку. Стрелка прибора

безнадежно покоилась на нуле. Прожорливый мотор проворно высосал

несчастную четверть бака, от сердца оторванную прижимистым начальником

для незапланированной поездки.

Коркин, особо не скрываясь, экономил выдаваемые на

отделение талоны, заправляя казенным бензином старенькую "Волгу", на

которой по выходным катался на дачу. А на дворе как раз стояла суббота.

Поначалу Баринов, презрев принцип - о мертвых либо

хорошо, либо ничего, недобрым словом помянул погибшего шефа. Но при

зрелом размышлении остыл.

В крайнем случае, до цели можно добраться и пешком, а

черный "УАЗ" слишком известен в районе, чтобы использовать его как

основное средство передвижения. То же касалось и прокурорской "Газели",

независимо от полноты ее бака.

Сергей вполне обоснованно полагал, что история только

начиналась. Смерть четырех человек, из коих два сотрудники милиции,

пропажа еще нескольких, включая следователя прокуратуры, это

чрезвычайное происшествие даже в масштабах Главного Управления. А после

обязательного доклада в Москву не исключено появление министерских

контролеров.

Профессиональный и жизненный опыт Баринова подсказывал

- разбирательство начнется с его персоны. И последствия спрогнозировать

несложно. Если свои не долго думая наручники нацепили, то, что же

ожидать от чужих.

Таким образом, светиться, пока не возникло понимание

ситуации, мягко говоря, не умно. Доказывать невиновность из

следственного изолятора весьма затруднительно. А как работает

правоохранительная система, Сергей давно уже для себя уяснил, и

становиться крайним желания не испытывал.

"Интересно, дотянем, или пешком придется шлепать? Не

хотелось бы", - прикидывал Баринов, продираясь по направлению к

кладбищу, потому как назвать дорогой еле заметную, заросшую колею, язык

не поворачивался.

Перевалившись через очередной поваленный ствол "УАЗик"

фыркнул на прощание и затих. Сергей, в надежде на чудо, раз за разом

включая зажигание, насиловал стартер. Но мотор, лишенный питания,

отказывался оживать.

- Все, приехали, - резюмировал опер, - Дальше ножками.

- А что тут осталось? - отозвалась молчавшая всю дорогу Ольга, - Смотри, - и пальцем показала в просвет между чахлыми елками.

Сквозь покрытое слоем пыли и маслянистыми останками

насекомых лобовое стекло Сергей не сразу рассмотрел на фоне серого неба

плывущий над верхушками деревьев православный крест.

- Вот и ладушки, - выдохнул он с облегчением и похлопал

ладонью по баранке, - Отдыхай, заработал. Кулачить тебя здесь некому.

Проблемы закроем, заберем… Ну, чего ждем? - повернулся Сергей к

девушке, - Выгружаемся.

Несмотря на минимальную вероятность обнаружения машины

случайным путником, Сергей выковырнул из-под пассажирского сиденья

третий пистолет, пристроил его тоже за пояс, но сзади.

Собрал разбросанные документы погибших сослуживцев.

Запер все двери, подергал ручки. Покрутил на пальце автомобильный ключ

с затейливым брелоком, сплюнул, и сунул его в боковой карман джинсов.

В куртке обнаружилась немного помятая, но зато

нераспечатанная пачка сигарет. Баринов с удивлением осознал, что не

помнит, когда курил в последний раз. Кажется на лесопилке, с чудаком

сторожем. Тот еще отказался от "Кента", слабоват мол, и засмолил до

чрезвычайности вонючую "Приму" без фильтра.

Сергей неспешно, зацепив ногтем с траурной каймой за

язычок, сорвал тонкий прозрачный пластик с картонного прямоугольника.

Извлек и раздражено выкинул рассчитанный на идиотов рекламный

проспектик, достал сигарету. Ольга терпеливо ждала, прислонившись к

заляпанному подсохшей грязью борту машины. Баринов протянул ей пачку.

- Будешь?

- Не курю, - она отрицательно покачала головой.

Сергей вздохнул, скрипнул колесиком зажигалки, прикуривая.

- Правильно делаешь, и не начинай. Сам бросить мечтаю,

только с такой жизнью никак, - глубоко и с наслаждением затянулся, -

Веди, Сусанин.

В незапамятные времена отвоеванная у леса Большая

поляна топорщилась потемневшими крестами на оплывших, безмятежно

зеленеющих холмиках.

В дальнем угле кладбища, вплотную к густому осиннику,

поднималась неказистая церквушка. Рядом, но за границей погоста,

обнесенного покосившейся, местами поваленной оградой, расположился

добротный рубленный дом. Возле крыльца колол дрова кряжистый

широкоплечий мужик в рясе. Удары топора гулким эхом разносились по

окрестностям.

Священник, увлеченный работой, обратил внимание на

гостей, только тогда, когда Баринов поздоровался. С размаху всадил

топор в колоду, разогнулся, отер пот со лба.

- Здравствуйте и вам, - серые, глубоко посаженные глаза настороженно изучали пришельцев.

Правая ладонь батюшки как бы невзначай опустилась на

топорище. Сергей слегка опешил от более чем прохладного приема. Но,

опустив взгляд, узрел перемазанные глиной кроссовки, не менее грязные,

украшенные зелеными разводами от травы джинсы, начиная понимать причину

тревоги святого отца.

Во избежание недоразумений, он нарочито неторопливо

достал из внутреннего кармана куртки удостоверение, раскрыл и поднес к

носу настоятеля.

По привычке, укрепившейся с младых милицейских ногтей,

Баринов красную корочку в руки никому не давал, а всегда держал так,

чтобы ее можно было без помех изучить, но в то же время успеть убрать

при попытке выхватить. В его практике случалось всякое. А порча, а тем

паче утеря удостоверения, в лучшем случае предупреждение о неполном

служебном соответствии, в худшем - увольнение.

А Сергей пока не терял надежды разрешить ситуацию, вернуться к нормальной, в его понимании жизни, и рисковать не собирался.

Священник, против ожидания, попыток схватить документ

не предпринял. Долго всматривался в фотографию, сличая с оригиналом.

Откровенно обратил внимание на срок действия и личный номер.

Баринов усмехнулся про себя: "Подкованные нынче служители церкви пошли. Не иначе так в семинарии учат".

Настоятель чуть расслабился, убрал руку с топора,

огладил густую, с заметной проседью бороду, однако ледок в его глазах

таять не спешил.

- Чем могу помочь власти?

На Сергея неожиданно накатила слабость. Колени

затряслись, в глазах потемнело. Как-никак больше суток на ногах, на

нервах, не евши. Он бесцеремонно отодвинул батюшку и без сил опустился

на колоду, не обращая внимания на вбитый в ее край топор.

- Слышь, отец, - Баринов, из-под ладони, прикрывающей

лицо, глухо обратился к обалдевшему настоятелю, - У тебя вмазать есть?

Или у меня башню точно сорвет.

Священник, неодобрительно косясь, на торчавшую из-за

пояса опера рукоятку пистолета, колеблясь, сгреб в горсть

растительность на лице. Постоял в раздумье, но потом решился.

- Проходите в обитель. Чем смогу…

До того, как первый глоток ледяной водки мячиком

прокатился по пищеводу, Сергей находился в прострации. Батарейки внутри

окончательно сели, и затуманенное сознание отказывалось фиксировать

окружающее.

Влив в себя две трети граненого стакана, Баринов ощутил

жуткий голод. Пока он без церемоний уничтожал курицу с холодной вареной

картошкой, заедая квашеной капустой, священник, пригубивший из

небольшой рюмки, сидел молча.

Когда же Сергей, подобрав последние крошки с тарелки, с

довольным вздохом отвалился на спинку массивного стула, хозяин

пророкотал:

- Зрю, насытился. Теперь давайте знакомиться. Тебя

отроковица, - он указал пальцем на Ольгу, пристроившуюся рядом с

опером, - Я знаю. А ты, стало быть, - палец переместился в сторону

Баринова, - Сергей Анатольевич, капитан милиции и старший

оперуполномоченный… Занятно…. Ну да Бог с вами… Я, настоятель местного

прихода отец Илья. Повествуйте, с чем пожаловали.

Разомлевшего от доброй дозы спиртного опера неожиданно

потянуло на откровенность. Борясь с раздирающей рот зевотой, он в

подробностях вывалил настоятелю события последних суток.

Тот слушал не перебивая, заметно мрачнея по ходу

рассказа. Закончил Баринов вопросом, на который не особо надеялся

получить ответ:

- Ну, отец, может, ты растолкуешь, что происходит? Я так ни черта не понимаю!

- Не богохульствуй, - сверкнул глазами настоятель,

повернулся в красный угол и перекрестился в сторону большой, в золотом

окладе иконы, перед которой теплилась лампада, - Большая беда к нам

пришла.

Сергей, трезвея от появившегося знакомого стылого кома

в желудке, с необъяснимым ужасом наблюдал, как посерело лицо

священника. Между тем тот замогильным голосом продолжал.

- Разбудили грешники дьявольских тварей. Теперь только

на помощь Господню уповать остается. Не веровал я, что выпадет встать

на их пути. Но, видать, не закончен еще мой путь воина.

- Э, э, отец, ты о чем? - Баринов всерьез испугался, что батюшка не в себе.

Отец Илья, наконец, справившись с собой, залпом допил

остатки водки в рюмке, в упор, налившимися кровью глазами уставился на

опера.

- Думаешь, рассудок потерял, старый дурак? Ошибаешься.

Все гораздо хуже. Сейчас для твоего разума, сын мой, испытание настает…

С вампирами ты воевал, капитан милиции. Вот с кем. И молись Господу,

что уберег он тебя от участи, коя много страшнее смерти бренного тела.

От вечной жизни.

Закрыв рот ладонью, тихо ойкнула до этого бесшумно, как

мышка, сидевшая Ольга. Оглушенный признанием настоятеля, Сергей,

заикаясь, с трудом смог выдавить из себя:

- К-к-какими вампирами? Это ж сказки. Ты вообще о чем?

Священник, прежде чем ответить, взял початую литровую

бутылку, щедро разлил по стаканам, в том числе и Ольге, в этот раз,

игнорируя рюмку.

- Давай еще. После все расскажу, о чем ведаю. Без

утайки. Все равно мы теперь в одной упряжке. Вместе придется напасть

одолевать.

13 августа 1989 года. 14 часов 05 минут. Ленинградская область. Дом настоятеля.

Несмотря на давящую усталость и выпитую водку Сергей

воспринимал действительность с болезненной резкостью. Стресс

нейтрализовал хмель. Спиртное уже не мутило сознание, а играло роль

допинга, позволяющего держаться на ногах. И слушать рассказ настоятеля,

выпаривающий впитавшийся в кровь с молоком матери примитивный

материализм, замещая его первобытной мистикой.

- Я-то, прежде чем сан принять, - голос батюшки вновь

отвердел, он сумел овладеть собой, - Двадцать с лишним лет Родине

отслужил. Вчистую демобилизовался с должности заместителя командира

десантно-штурмовой бригады. В миру был подполковником в отставке,

Савельевым Ильей Алексеевичем.

Баринов по-новому посмотрел на священника. С первого

взгляда он выглядел лет на сорок пять, только густая, аккуратно

подстриженная борода добавляла возраст.

Но сейчас, несмотря на скупой свет пасмурного дня,

Сергей отчетливо увидел, что бывшему подполковнику хорошо за пятьдесят.

А тот, не обращая внимания на реакцию слушателей, продолжал:

- За жизнь пришлось не раз людской кровушкой землю

окропить. Афганскую войну от звонка до звонка прошел и другого бытия

для себя не представлял. Вырвешься в Союз в отпуск, посмотришь на

бардак царящий, и обратно в горы тянет. Там сразу понятно кто враг, кто

друг. Кто в бою прикроет, а к кому спиной не стоит поворачиваться. Жену

там же встретил, Людмилу мою.

Настоятель глубоко вздохнул, справляясь со спазмом в горле.

- Да видать за все мои грехи она заплатила…. В ноябре

восемьдесят шестого обстреляли духи госпиталь из миномета. И мины-то

всего две на территорию залетели, а ее дурным осколком в живот.

Баринов медленно повернул голову к Ольге и в ее глазах, наполненными близкими слезами, прочитал то же, о чем подумал сам.

Настоятель, кому назначено исповедовать прихожан,

сейчас исповедовался перед ними, по сути, случайными прохожими, волею

обстоятельств занесенными к нему в дом.

Сергей остро почувствовал тяжелую тоску, переполнявшую

сидящего напротив человека, облаченного в рясу. И еще он, леденея,

понял, не просто так отец Илья выворачивает душу наизнанку перед

первыми встречными. Теперь их судьбы связаны в один тугой узел, за

концы которого, гнусно ухмыляясь, дергает старуха с косой.

Батюшка заметил безмолвный разговор гостей, горько усмехнулся, плеснул остатки водки по стаканам.

- Помянем душу безгрешную, - никого не дожидаясь, одним махом выпил, продолжил.

- Она еще полгода боролась. Семь операций, последние

две в Бурденко, в Москве… Посмертно "Красной Звездой" наградили. Самое

страшное, что она на втором месяце была. Я об этом только после похорон

узнал. Хорошо, что сразу не сказали, а то бы точно умом тронулся. И

так, на грани был... По кустам, да за солдатскими спинами я и раньше не

прятался, а в то время совсем страх потерял. Вот в Кандагаре, в

восемьдесят седьмом, аккурат перед Новым годом, снайпер меня и

подкараулил. Не будь броника, сейчас бы с вами не беседовал. Пластина

хотя и не выдержала, но инерцию пули погасила и траекторию изменила.

Та, вместо сердца, легкое продырявила. Но вылечили меня в

Военно-медицнской академии, в Ленинграде. А до ранения пил страшно.

Начальство глаза закрывало. Этим универсальным лекарством многие от

войны спасались.

Настоятель перекрестился на икону.

Священник к нам приходил, психологу содействовал

посттравматический синдромом у раненых врачевать. Я-то на него и

внимания сначала не обратил. Все мои синдромы давно перегорели, а

ранение - невезение досадное. Только он меня разговорами донимать

начал. Сначала я отмахивался, затем, как ни странно, заинтересовался.

Оказалось, есть другая жизнь, без крови и смерти. И светлые стороны в

ней остались. А когда убедил, перед самой выпиской пригласил на ту

беседу, которая жизнь мою перевернула. Где и с кем общался, раскрывать

не буду, не время. Передам только суть, которая меня чуть с ума не

свела. Когда услышал в первый раз - думал, разыгрывают… А правда

заключается в том, что вампиры-кровососы не выдумка. Они действительно

существуют.

Настоятель прервался, встал из-за стола, достал с

широкого подоконника самовар, водрузил на стол. Потом принес чашки с

блюдцами. Сергей с Ольгой застыли в ожидании продолжения.

- Наливайте, пока горячий. Небось, ни разу такого не

пробовали…. Так вот, эти твари появились задолго до рождества

Христова…. Настолько давно, что достоверно никто не знает, когда. На

Руси их издревле называли упырями и еще славяне-язычники упоминали в

сказках и легендах. Нынешнее название пошло от небезызвестного Стокера.

Своего "Дракулу" он написал с благословения и по заданию Папы Римского.

Так сказать, для отвлечения общественности. Всегда проще спрятать

истинную сущность явления, растрезвонив о ней по всему миру и

превратить в небылицу…. Да, да. Не удивляйтесь моей осведомленности. В

борьбе с этой напастью конфессии разногласий не имеют. Регулярно и в

полном объеме обмениваются информацией… Первые документальные

свидетельства относятся к временам римских легионеров. Неизвестный

летописец оставил описание ночного боя с вампиром, имевшим человеческий

облик, и его кошмарные последствия. Порождение ада разорвало тринадцать

солдат, прежде чем его сумели разрубить на куски, продолжавшие

извиваться и корчиться. А все укушенные им умерли днем, чтобы с

наступлением тьмы воскреснуть в образе чудовищ. В результате более

сотни людей сожгли заживо, только таким страшным способом не допустив

дальнейшего распространения заразы. Однако профессиональную борьбу с

вампирами начали специальные секретные подразделения пресловутой

средневековой святой инквизиции. При этом, не афишируя эту сторону

своей деятельности, в отличие от охоты на мифических ведьм. Пока

закованные в железо рыцари развлекались войной с неверными, святые отцы

спасали мир от реальной погибели, отлавливая и истребляя властителей

ночи. Они, ценой множества жизней, сумели заложить основы стратегии

выявления и уничтожения нечисти. Их опыт актуален и в нынешние времена.

- Впечатляет, конечно, - неучтиво перебил священника

Баринов, пытаясь напускной бравадой замаскировать смятение, - А мы при

чём?

Батюшка в ответ неодобрительно фыркнул, шумно прихлебнул чаю из блюдца:

- Терпение, сын мой. Это пока присказка. К главному я

только подхожу. Не думал, что таким образом произойдет то, к чему

столько лет готовился. Но пути Господни неисповедимы. Знать, придется

нам втроём племя человеческое спасать.

- Как, втроем? - испуганно охнула Ольга.

- Вот так, втроём, - жестко отрезал священник, - Если соблаговолите дослушать, поймете почему. Продолжать?

Молодые люди, оглушенные происходящим, растерянно молчали.

- Как говорят в народе - молчание знак согласия, -

вздохнул отец Илья, - Итак, на чем остановились?.. Ага, вспомнил…. Вы

полагаете, я случайно торчу в медвежьем углу? Здесь прихожан меньше,

чем могил на кладбище, при всем церковь восстановили, настоятеля

епархия держит. И настоятель не простой, а с бо-о-огатым боевым опытом.

Странно, да?

- Что-то вы, отец, загадками заговорили. Я как-то не в состоянии ребусы разгадывать, - огрызнулся Сергей.

- Ладно, ладно, - примирительно пробасил батюшка, - Это

я так, к слову…. Рукоположили меня не только потому, что уверовал. А

как раз больше из-за опыта специфического, а также полного отсутствия

живых родственников. Таким как я, легче тайны хранить. Соблазна меньше.

Да и в случае чего, слезы проливать некому будет.

- А с нами чего вдруг решили поделиться? Потом подписку

о неразглашении оформите? - мелкий бес недоверия, по природе

свойственный всем оперативникам, на фоне стремительно портящегося, и

без того не радужного настроения, не давал Баринову покоя.

Ольга бросила осуждающий взгляд на своего спутника, а настоятель усмехнулся.

- У меня правило было, перед боевыми подробно стоящую

задачу разъяснять. Особенно молодым да горячим. Сейчас как раз такой

случай… Вы, в конце концов, дослушаете, или нет?

- Все, все. Внимаю, - поднял ладони Сергей, - Закурить можно?

Хозяин дома еле заметно поморщился, но все же встал и

принес из сеней помятую алюминиевую армейскую миску, поставил перед

Бариновым.

- Ныне сделаю исключение. Дыми молча, пока не закончу. Вопросы после.

Пока священник занимал место за столом, Сергей бросил в рот сигарету, прикурил, выпуская дым в сторону двери.

Отец Илья устроился на стуле, упер локти в столешницу, положил подбородок на сплетенные пальцы, и негромко заговорил:

- Зимой с сорок второго на сорок третий год объявился в

этих местах странный партизанский отряд. Здорово он немцам кровь

попортил, - и в прямом смысле тоже. Налеты совершались исключительно

ночью, что, впрочем, не столь удивительно для партизанской тактики.

Командир гитлеровского пехотного батальона, несшего службу на этом

участке, не мог понять другого - почему потери несет только его

подразделение, и куда исчезают после каждого столкновения солдаты? В

результате майор обратился за помощью. Для проведения операции по

уничтожения неуловимого отряда прибыла часть СС, специализирующаяся на

подобных мероприятиях. Первым делом каратели вошли в деревню, полагаю,

догадались в какую, и не обнаружили местных жителей. Признаки жизни

были, а людей нет. Пока немцы определялись с дальнейшими действиями, к

ним вышел молодой православный священник. Командующий группой

обер-лейтенант оказался профессионалом, прилично владеющим русским

языком. Священник и офицер оккупационной армии долго разговаривали без

свидетелей. После этой беседы немцы предали деревню огню. А вскоре, с

помощью русского батюшки, уничтожили и партизанский отряд. Окружили,

засыпали минами из минометов, а затем долго выжигали местность из

специально доставленных огнеметов…. Это был единственный случай за всю

Отечественную войну, когда представитель русской православной церкви

пошел на контакт с завоевателями… Я принял приход за месяц до его

смерти, и слышал рассказ о тех событиях из первых уст.

- Зачем же он так поступил? - прошептала Ольга.

- А ты понял, почему? - обратился настоятель к Баринову.

Тот коротко бросил:

- Вампиры?

- Именно. Целый отряд вампиров. Отец Евлампий принял

единственно верное решение и Бог услышал его молитвы. Помог руками

супостатов уничтожить нечисть.

- И с тех времен здесь находится пост наблюдения, - Сергей уже не ерничал, вдруг поверив в реальность рассказа священника.

- Правильно мыслишь, сын мой. Но не все так просто… До

сих пор не могу понять, как он сумел убедить обер-лейтенанта?.. Немцы

вырыли яму для останков, однако отказались к ним притрагиваться. Отец

Евлампий почти сутки стаскивал обгорелые кости, и не нашел главного…

Обобщенный многовековой опыт борьбы с тварями позволил сделать

некоторые выводы. На самом деле истинных вампиров, так называемых

прародителей, единицы. В противном случае человечество уже давно

представляло бы из себя племя кровососов. За столетия битвы с упырями

удалось уничтожить едва ли десяток подобных особей. Остальные вампиры

вторичны. В них превращаются обычные укушенные люди. Но и это еще не

все. Абсолютной свободой действий обладают только истинные. Они

управляют прочими, по сути, являющимися, - здесь настоятель запнулся,

щелкнул пальцами в затруднении, - Ох, не люблю это слово, да точнее

сразу не подберешь, - являющимися зомби.

- То есть как? - поперхнулся последней затяжкой догоревшей до фильтра сигареты Баринов.

- То есть так. После укуса человек умирает… На сутки…

Останавливается сердце, дыхание, прекращаются все физиологические

процессы. От обычного мертвеца предвампир отличается отсутствием

окоченения, трупных пятен, а также крайне низкой температурой тела.

Сергей вздрогнул, вспомнив прикосновение к ледяному трупу деда.

- После пробуждения покойники полностью зависят от

обратившего, и управляются им, как куклы. Новоиспеченные вампиры на

первых порах имеют один инстинкт - жажду крови. Только приблизительно

через неделю, плюс-минус пару дней у них появляются зачатки

мыслительных способностей. Если до этого момента уничтожить поводыря,

укушенные обречены. Сами передохнут.

Баринов затушил окурок о край миски, откинулся на спинку, и задумчиво поднял глаза к потолку.

- Веселенькая картинка. Получается, что у нас одна ночь

найти и завалить основного. Задачка…. То есть, я понимаю, как раз

центрового вурдалака отцу… как его… Евлампию обнаружить и не

представилось возможным?

- Ты не по годам догадлив, сын мой, - хмыкнул

настоятель и тут же переспросил, - А почему одна ночь? Два-три дня

гарантированно есть.

- Нет, - твердо ответил Сергей, - Завтра, край в

понедельник, но это в лучшем для нас случае, здесь будет куча народу:

весь местный райотдел, прокурорские, главк, не исключено, что бойцов

краснопогонных, или ОМОН какой-нибудь пригонят для усиления. Лично я бы

не взялся им объяснять, с кем предстоит воевать.

Он нервно хихикнул, представив, как рассказывает быкам

из ОМОН или напыщенному начальству из управления уголовного розыска про

вампиров.

- Моментом на Пряжку упекут. А кровососам какой фарт! Столько свежего мяса подвалит.

Отец Илья озадачено почесал в бороде.

- Прав, как есть, прав. Как-то я этот момент упустил.

Вот, что значит привычка к мирной жизни. Нюх теряю, - он решительно

поднялся из-за стола, - Раз такое дело, не будем напрасно тратить

время. Пошли.

13 августа 1989 года. 15 часов 52 минуты. Ленинградская область. Подворье настоятеля.

Тропинка к погребу от долгого неупотребления плотно заросла чертополохом и крапивой. Стебли сорняков сочно хрустели под ногами.

Когда тыльную сторону ладони в очередной раз

чувствительно обожгло крапивой, Сергей, не удержавшись, вслух

чертыхнулся, поймав неодобрительный взгляд обернувшегося настоятеля,

ледоколом прокладывавшего дорогу среди зарослей. Ольга, бледная как

приведение, молча замыкала процессию.

Отставной подполковник, а ныне святой отец, ногой откинул сухие ветки от малоприметной, вросшей в землю дверки.

- Маскировка, - он назидательно вздел указательный палец, - Хотя места и глухие, но береженого Бог бережет.

Далее батюшка сноровисто извлек из-под полы рясы

увесистую связку ключей. Не глядя, привычно отделил один, с бородкой

затейливой формы. Врезной замок сухо щелкнул и дверь, на щедро

смазанных солидолом петлях, бесшумно ушла внутрь.

Священник нырнул в темный проем первым. Повозился,

чиркнув спичкой, засветил доисторическую "летучую мышь". Пробасил из

глубины:

- Чего встали? Шевелитесь. Только головы берегите, здесь низко.

Баринов, пригнувшись, с опаской ступил на круто

уходившую вниз лестницу, в дальнем конце которой угадывалась фигура

настоятеля. Сергей, неожиданно вспомнив о хороших манерах, подал руку

девушке и поспешил вперед.

Спуск закончился коридором с неожиданно высоким

потолком, позволяющим выпрямиться в полный рост. Они пробирались

фактически на ощупь, так как проводник вместе с источником света

скрылся за резким изломом даже не коридора, а целого тоннеля.

Опер, несмотря на опасность протаранить лбом стену, в

случае повторения подобного поворота, не выпуская холодной ладони

спутницы, с ходу воткнулся в широкую спину.

- Ага, прибыли, наконец, - отец Илья посторонился,

приподнял лампу, источающую удушливый запах, в и без того спертой

атмосфере подземелья.

Баринов осмотрелся и с удивлением присвистнул:

- Оба на! Вы чего, средневековый боевик снимать собираетесь?

Бункер, площадью не менее тридцати квадратов, обшитый

потемневшими от времени досками, с мощной колонной по центру,

принимавшей на себя вес балок перекрытия, был набит необычными

предметами.

В первую очередь в глаза Сергею бросились всевозможные

арбалеты, от миниатюрных, до громадных, величиной в рост среднего

человека.

Экзотическое оружие висело на специальных крюках, а на

полках, тянущихся в три ряда по периметру, громоздились какие-то

плетеные конструкции, топоры, металлические кольца разнообразного

диаметра, связки стрел, заостренных кольев, и еще множество вещей

непонятного назначения.

Пока молодые люди, раскрыв рты, озирались, священник

поставил лампу на стеллаж, засветил еще одну, гигантскую керосинку,

закрепленную на колонне.

Полумрак скачком съежился, отпрыгнул в дальние углы. Качнулись огромные, уродливые тени.

Настоятель поколдовал у прямоугольного короба,

уходящего в потолок возле входа. Потянуло свежим воздухом, развеявшим

запах сгоревшего керосина.

- Ну вот, - произнес он с удовлетворением и выпрямился,

- Теперь будет чем дышать. Я вентиляцию открытой не оставляю, потому

как последний раз заходил более месяца назад… Как погребок? С войны

стоит. Перед самой оккупацией закончили. Немцы сколько мимо ходили, а

не нашли. С умом строили. Даже поворот перед входом предусмотрели.

Обычно, при зачистке, прежде чем сунуться в подобные

схроны, гранату кидают. А при таком раскладе все осколки в стену уйдут,

и взрывная волна погаснет…. Однако нам тут не оборону строить, посему

давайте экипироваться.

Через двадцать минут Сергей с Ольгой, потные,

провонявшие гарью, с облегчением свалили выданное батюшкой на крыльце,

и упали на скамейку отдышаться.

Баринов с наслаждением закурил, отметив про себя, что

сигареты придется экономить. Торговых точек ближе десяти-пятнадцати

километров днем с огнем не сыщешь, а сумка с остатками блока сгинула в

деревне.

Опер затушил окурок о землю и искал глазами, куда бы

его выкинуть, когда появился замешкавшийся хозяин, сгрузил поклажу в

общую кучу.

- Что головой вертишь? Бросай уже в опилки, все равно

убирать, - он опустился на ступеньку, вытер тыльной стороной ладони

мокрый лоб, - Короче так, братцы, горячая вода в бане имеется.

Попариться, не получится, да и ни к чему это, разомлеете. А помыться, в

самый раз. На все про все - даю вам час. По тридцать минут… хм-м… на

брата. Впереди у нас масса дел, а еще хотя бы час нужно поспать …

Одежду верхнюю в предбаннике скиньте. Потом с ней разберемся, когда все

закончится. Камуфляж я выдал… Вы еще здесь?

Банька из калиброванного леса располагалась неподалеку

от замаскированного входа в погреб. К ней вела ровная, отсыпанная

крупным речным песком, дорожка.

Сергей, как истинный джентльмен, пропустил Ольгу

вперед, а сам уселся на невысоком крылечке. Откинулся на столбик,

подпирающий козырек, и прикрыл глаза. Плечам, освобожденным от сбруи

кобуры, было непривычно легко. Только при шевелении отзывались легкой

болью намятые пистолетами мягкие ткани спины и живота.

Все оружие, воспользовавшись предложением священника, Баринов оставил в доме. Отец Илья, покосившись на арсенал, скривил губы:

- Внушительно конечно, ничего не скажешь…. Однако в

нашем деле абсолютно без пользы. Так, ворон пугать. Не боятся упыри

огнестрела. Не берет их пуля…

Мысли лениво текли в наливающейся сонной одурью голове

опера. Сергей уже проваливался в дрему, когда его заставил вздрогнуть

звук упавшего на пол ковшика, плеск воды и звонкое "Ой!".

Баринов встрепенулся, потянул из кармана пачку,

встряхнул, пересчитал сигареты. Обреченно вздохнув, крутанул колесико

зажигалки, прикуривая.

Наблюдая за замысловатыми петлями табачного дыма, он

вдруг отчетливо представил Ольгу без одежды. Картина получилась

настолько реальной, что Сергей почувствовал горячие толчки крови в

паху. С минуту он боролся с собой, потом решительно вскочил, затоптал

окурок и, дивясь неожиданной смелости, рванул дверь в баню.

- Спинку не потереть?.. - пытаясь с помощью пошлости

преодолеть замешательство, начал было Баринов, и поперхнулся,

наткнувшись на взгляд девушки.

Сердце отчаянно бухало в груди. Сергей внутренне

сжался, ожидая пощечины. Но Ольга, не выказывая и тени смущения, просто

шагнула вперед, подняла руку, невесомо провела ладонью по отросшей

щетине на щеке. Улыбнулась и прошептала:

- Колючий какой…

Поцелуй длился, казалось, целую вечность. Баринов,

оглушенный свалившимся на него чувством, проваливался в бездну

мучительного блаженства. Он, здоровый молодой мужик никогда не

отличался монашеским смирением по отношению к слабому полу. Разве что

дурная работа, оставляющая минимум свободного времени, не давала

возможности перерасти какой-нибудь из многочисленных мимолетных связей

в серьезные отношения. Но подобное Сергей испытал впервые.

Обжигающая нежность к почти не знакомой девчонке,

перехватила спазмом горло, выдавливая слезы из-под плотно зажмуренных

век. Последнее, о чем он успел подумать, прежде чем отключиться от

действительности, было: "Выберемся из передряги, сразу женюсь на ней.

Непременно женюсь…"

Потом они занимались любовью на широких, теплых полках

парилки. Мылись, брызгаясь водой и веселясь, как дети. Снова отдавались

страсти. Пока окончательно обессиленные, не упали на лавку в

предбаннике.

…Вместо отпущенного часа Ольга с Сергеем провели в бане

более двух. Настоятель, когда они, комично смотрящиеся в новеньком,

необмятом еще камуфляже, с раскрасневшимися лицами и горящими глазами,

ворвались в горницу, демонстративно постучал пальцем по стеклу наручных

часов.

Баринов, как бы не был занят спутницей, прикипел

взглядом к массивному блестящему хронометру, с множеством циферблатов и

заводных головок. Священник, отметив реакцию опера, счел нужным

прокомментировать:

- Трофей. В Афгане, с американского инструктора,

бывшего зеленого берета снял. Они ему вроде как уже ни к чему были. А

со мной всю войну прошли… Ну да ладно. В отведенное время вы не

уложились, что не есть хорошо. Воды хоть теплой мне оставили?

- Оставили, батюшка, оставили, - не в силах удержать растягивающую губы улыбку, ответила Ольга.

- Эх, молодежь, - непонятно, то ли с осуждением, то ли с одобрением, проворчал священник, выходя.

- Отец! - окликнул его Сергей, и когда тот оглянулся, продолжил, - Обвенчаете нас, когда дело сделаем?

Настоятель долго молча смотрел на ладного широкоплечего парня и прижавшуюся к его плечу тоненькую девушку.

- Ну, так что? - не выдержал паузы Баринов.

- Что, что? - вдруг севшим голосом недовольно

огрызнулся священник, - Коли сделаем, обвенчаю. Куда ж я денусь? -

прикрыл рот ладонью, будто разглаживая усы, чуть слышно продолжил, -

Если до утра доживем, - и уже громко, напористо скомандовал, - Спать

идете! Я в светелке постелил. А то будете ночью как мухи вареные. Мне

еще перед темнотой последний инструктаж провести нужно.

Ночь с 13 на 14 августа 1989 года. Ленинградская область. Деревня Грызлово.

Когда они приблизились к околице деревни, окончательно

стемнело. Небо, хмурившееся весь день, так и не разродилось дождем.

Низкие облака вроде обронили несколько капель, но затем передумали. А

поднявшийся к вечеру свежий ветерок вовсе согнал их гуртом к горизонту,

заставляя громоздиться одно на другое. На фоне черных изломов крыш

поднималась кроваво-красная полная Луна.

Отец Илья, тоже в камуфляже, по-кошачьи бесшумно

двигавшийся в авангарде, встал, прищурился на карабкавшийся вверх

естественный спутник Земли.

- Однако ладно, - приглушенно пробасил он, - Нечисть и

без того прекрасно во тьме ориентируется. А нам все, какое-никакое

подспорье.

Сергей скосил глаза на близко стоящую Ольгу, отмечая сжатые в ниточку губы, нездоровую бледность и лихорадочно горящие глаза.

"Страшно ей, - с жалостью подумал опер, - и не мудрено, самого в дрожь бросает".

Между тем, настоятель, подвернув рукав на правой руке,

обнажил отдаленно напоминающий компас странный прибор, пристегнутый

кожаным ремешком к запястью. Фосфоресцирующая стрелка, до этого

бесцельно кружившаяся вокруг своей оси, чуть подрагивая, указывала в

центр деревни.

…Это устройство священник выложил на стол, когда

молодые люди, позевывая после короткого сна, выползли на свист

закипающего самовара. Баринов, с веселым удивлением уставился на него.

- Никак, отец, в трех соснах боитесь заблудиться? Какой

доисторический агрегат раскопали. Поновее-то не нашлось? - Сергей

наклонился, присматриваясь, - Да и не работает он.

- Дурак, прости Господи, - беззлобно ругнул опера

настоятель, - Этот, как ты правильно угадал, доисторический агрегат,

наша основная надежда. Принцип действия, уволь, не знаю. А результат, -

отец Илья постучал пальцем по мутному, неровному стеклу, - Стрелка

укажет курс на истинного вампира. Сейчас он, судя по всему, в гробу.

Видите, направление не определяется. Как только тварь выберется, будет

тут же запеленгована. А так как кровососы обычно активны ночью, без

защиты днем сразу гибнут, придется нам рыскать в потемках.

…Священник с облегчением выдохнул.

- Есть! Заработало. Теперь самое интересное начинается… Готовы?

Баринов вздрогнул. Поправил лежащий на плече арбалет,

привычно нащупал локтем пистолет, провел ладонью по висящим на ремне в

специальных петлях заостренным осиновым кольям.

Железный ошейник неприятно холодил шею. От стальных

кольчуг для защиты корпуса, пришлось отказаться. Подходящего размера не

удалось подобрать даже для Ольги. Мелковаты были предки против

современников.

Из арбалета, несмотря на возраст, оказавшегося надежным

и точным оружием, каждый произвел несколько пробных выстрелов. Однако

он имел один, но существенный недостаток - длительное время

перезарядки. Конечно, если как следует потренироваться…. Вот только

когда?

Настоятель пояснил, что применять огнестрельное оружие

почти не имело смысла. Обычная пуля не наносила вампиру существенного

вреда, но задержать его бросок могла, особенно при попадании в голову.

Именно таким образом Сергей сумел спастись при первой встрече с

кровососами.

Поэтому каждый взял по одному "ПМ" с полным магазином.

Оставшиеся боеприпасы прихватил Баринов. Перед этим он коротко объяснил

Ольге, как обращаться с пистолетом.

Главным и, пожалуй, единственным средством борьбы с

упырями являлась обычная осина. Святая вода, которой герои легенд лихо

растворяли нечисть, к сожалению, на них никак не действовала.

Гарантировано уничтожить вампира можно только двумя способами - или

загнать осиновый кол в сердце, или сжечь.

Настоятель еще раз сверил направление. Критически осмотрел свое воинство.

- Постарайтесь при движении производить как можно

меньше шума…. Эх, мне бы сейчас отделение моих разведчиков. За пару

часов всех тварей положили бы. А основного на куски порезали, - он

вдохнул, - Мечтать, однако не вредно…. С Богом, двинулись, -

перекрестился и скользнул вперед.

Первая тень мелькнула в призрачном лунном свете, когда

они, настороженно озираясь пробирались по тропинке вдоль ручья,

рассекавшего деревню по центру. Священник моментально среагировал на

движение, предостерегающе вскинув левую руку, а правой выхватил из

петли на поясе отточенную деревяшку.

Опер, оттирая спиной девушку к забору, вскинул арбалет,

вертя головой по сторонам в поисках цели. Не зашипи вампир перед

прыжком, настоятелю пришлось бы туго. Но, обнаружив себя, он лишился

преимущества внезапности.

Бывший десантник оказался быстрее. Отец Илья встретил

противника в полете железным кулаком. Тот хрюкнул, и обрушился на

землю. Священник с невероятной скоростью переместился к дергающемуся в

пыли телу, вбил подошву армейского ботинка в хрустнувшее горло, а кол,

с размаху, двумя руками всадил в грудь.

- Не щелкай хлебалом, прикрывай, - зло бросил он

Баринову, приколачивая кровососа к дороге небольшой киянкой,

извлеченной из крепления на поясе.

Когда живой труп перестал вздрагивать, а настоятель

поднялся, переводя дух, Сергей осторожно приблизился к останкам.

Наклонился, всматриваясь в перекошенное судорогой смутно знакомое лицо,

и с брезгливым ужасом отшатнулся. Проведя подрагивающей рукой по лицу,

выдавил:

- Кувалдин… Я, кажется, знаю, где главный… А что с этим делать будем?

Отец Илья брезгливо сплюнул.

- Ничего. Теперь это обычная падаль. Пусть здесь валяется, пока не сгниёт.

…Священник, за неимением других, принял версию опера,

что именно Кувалда каким-то образом обнаружил и разбудил вампира. Тем

более, что стрелка однозначно указывала в направлении столь памятного

Сергею дома. К нему Баринов мог теперь привести с закрытыми глазами.

До цели охотники добрались, избежав нападения, несмотря

на шорохи за гнилыми плетнями, подозрительное шевеление в придорожных

зарослях, и ощущение сверлящего спину взгляда. Так и не закрытая

калитка неприкаянно раскачивалась порывами ветра, душераздирающе скрипя

ржавыми петлями.

Настоятель остановил движение, вскинув сжатый кулак.

Замер, осматриваясь и прислушиваясь. После чего поманил пальцем Сергея,

зашептал в ухо:

- Ты в доме бывал, знаешь расположение, поэтому пойдешь

первый. Я за тобой. Потом девица. Смотри в оба. Если что - стреляй не

задумываясь. Здесь нормальных людей по определению быть не может.

Готов? - Сергей кивнул в ответ, - Тогда, с Богом.

Баринов, внутренне сжавшись, как перед прыжком в

холодную воду, одним броском преодолел дистанцию до крыльца, рванул

дверь, заскочил внутрь. Не задерживаясь в сенях, пролетел в комнату.

Застыл в центре, вытянувшись, как струна. Медленно повел глазами по

сторонам и облился холодным потом.

Дед, хозяин дома, чуть слышно шурша одеждой по полу,

выбирался из-под кровати. Покойник, хорошо различимый в луче

призрачного лунного света, сверкнул незрячими бельмами, дернул головой,

будто принюхиваясь, и вдруг оскалился, обнажив белоснежные клыки

чудовищного размера.

Мозг Сергея отказывался воспринимать происходящее, но

тренированное тело, управляемое заложенными в подсознание инстинктами,

сделало все само. Руки вскинули арбалет на уровень глаз, и опер, почти

в упор всадил стрелу толщиной с палец в левую половину груди старика.

Упырь взвизгнул, опрокинулся на спину, извиваясь в судорогах, заскреб

скрюченными пальцами по некрашеным доскам, захрипел и затих.

Не успел Баринов с облегчением выдохнуть, как со

стороны кухни послышался страшный грохот. Психика Сергея к этому

моменту успела справиться с последствиями шока. Адреналин сделал тело

невесомым. Сдержав первый порыв нестись на помощь, а опер не сомневался

- в бой вступил священник, на цыпочках вышел из комнаты, на ходу

перезаряжая оружие.

Зрение давно адаптировалось к темноте, и Баринов сразу

заметил неподвижный силуэт у вешалки с верхней одеждой. Прицелился и

продолжил движение, прижимая напряженным указательным пальцем спусковой

крючок. Продвинувшись еще на пару шагов, Сергей разглядел Ольгу,

судорожно сжимающую в ладонях рукоятку пистолета. Стараясь не испугать,

бесшумно приблизился вплотную, одной рукой продолжая направлять арбалет

в сторону возможной опасности, другой обнял девушку за плечи. Она

вздрогнула, рванулась, но Баринов сумел удержать и прошипел:

"Тс-с-сссс". Ольга, сообразив, кто ее схватил, перестала вырываться,

прижалась к Сергею. Опер ощутил, что ее трясёт крупной дрожью.

- Все хорошо, все хорошо. Успокойся, - зашептал он в маленькое, холодное ухо, - Где командир?

- Там, - так же шепотом ответила девушка, ткнув стволом в сторону кухни, - Сказал ждать здесь.

- Правильно сказал. Но больше расходиться не будем, а

то сожрут поодиночке. Я вперед, ты за мной. Спину прикрывай. Стреляй не

раздумывая, во все, что движется.

В кухне царил форменный разгром. Настоятель,

подсвечивая фонарем, рассматривал разодранный рукав. Возле кирпичной

плиты раскинула руки старуха, наколотая на осину как диковинное

насекомое на булавку. Вокруг валялись обломки табуретки.

Осветив вошедших, отец Илья нервно дернул головой.

- Шустрая бабушка. Если бы не ошейник… - он повернул

фонарь так, чтобы на полированном металле стали видны две глубокие

борозды, - Ты как?

- Деда из арбалета завалил. Под койкой сидел.

- Молоток. Эта в углу, за печкой пряталась. Еще бы

чуток, и ущучила… Однако, трое готовы. Тоже хлеб… Дом нужно

осматривать, гроб искать. По твоей части задачка, Серега.

Баринов только раскрыл рот для ответа, как со звоном

лопнуло оконное стекло. Сквозь разлетевшуюся в мелкие щепки раму, в

клубе осколков, в помещение влетела плотная черная фигура. Священника,

оказавшегося на ее пути, точно пушинку, унесло к стене.

Фонарь, крутнувшись в воздухе, хлестнул по кругу лучом

и погас, укатившись в угол. Используя мгновение, когда цель оказалась

подсвеченной, Сергей, не целясь, выстрелил от бедра. Стрела, царапнув

плечо вампира, ушла в темноту за окном. Тварь заверещала, закрутилась

волчком, и внезапно, по невероятной траектории кинулась на опера.

Баринов едва успел выставить перед собой приклад арбалета, с трудом

устояв на ногах от мощного толчка. Клыки щелкнули в сантиметре от

кончика носа. Лицо обдали брызги слюны, и окатила горячая волна

зловония. Упырь, приняв удар, отскочил, сгруппировался, готовясь к

новому прыжку. Но внезапно захрипел и обмяк. Словно резиновая кукла, из

которой выпустили воздух, он сложился, упал на колени, потом завалился

вперед. Настоятель с утробным "х-х-ха!", налегая всем телом, глубже

вгонял кол меж лопаток ожившего мертвеца.

Сергей только и успел показать батюшке большой палец,

рванув из колчана новую стрелу как в оконный проем, прямо на спину

священнику сиганул очередной кровосос, а сзади завизжала Ольга.

Оглушительно хлопнул выстрел, затем второй. Баринов

швырнул ставший бесполезным арбалет в вампира, атаковавшего настоятеля,

попытался развернуться, чтобы помочь девушке, но не успел. Стальные

пальцы вцепились в плечи, норовя опрокинуть навзничь, мерзко

скрежетнуло по металлу ошейника.

Опер резко присел, изо всех сил оттолкнулся ногами, и

перекувырнулся назад через противника, одновременно умудрившись

выдернуть из петли на поясе заточенную деревяшку. Оказавшись сверху, с

размаху всадил ее в оскаленную пасть бывшего сослуживца, одного из

лейтенантов, привезенных Коркиным задерживать Сергея. Это открытие не

ошеломило Баринова, а скорее всколыхнуло в глубине души чувство

злорадного удовлетворения. Наглый бугай ему с самого начала не

понравился, и сейчас получил по заслугам.

Тем временем крошечная кухня распухла от грохота борьбы, треска сокрушаемой мебели, топота множества ног.

-А-а-а-а!!! С-с-суки!!! - ревел настоятель, молотя кулаками направо и налево.

Сергей пытался уловить в адской какофонии голос Ольги,

но не мог. Он вскочил, рванулся к выходу, сметая по пути яростно

шипящее тело. Ногой достал еще одного… и отключился. Сознание погасло,

словно огонек свечи под резким порывом ветра...

...Очнулся Баринов от холода и тупой, тошнотворной боли

внутри черепа. Попытался разлепить склеенные ресницы. Первая попытка не

удалась, вторая тоже. Тяжело ворочая мозгами, он соображал - где

находится, и что произошло?

Когда первая болевая волна откатила, оставив после себя

бухающие толчки крови в ушах, Сергей вспомнил. На мысленном экране ярко

вспыхнула картинка, как он рвется сквозь шипящую и рычащую ораву туда,

где оставил Ольгу. Потом воспоминания обрывались.

Баринов несмело пошевелился, царапнув обнаженную кожу

спины о шершавую кору. Переступил босыми ногами по колючей опавшей

хвое. В желудке наливался тяжестью знакомый ледяной ком.

"Только не это… Опять?.. Почему я?" - метались в голове обрывки панических мыслей.

Слишком свежа оказалась память о наваждении, с которого

все началось. Сергей рванулся и с ужасом осознал, что накрепко

прикручен веревкой к дереву. Поэтому, пребывая без сознания, он

оставался в вертикальном положении.

Холодный пот, обильно выступивший из пор, скатываясь

ручейками по лбу и щекам, наконец, растворил запекшуюся корку крови.

Опер сумел приподнять веки.

Его привязали лицом к большой поляне, на самом краю,

почти в лесу. В реденьком предутреннем тумане, на полегшей от обильной

росы траве угадывались десяток темных фигур, образующих неплотный круг.

В центре, глыбой мрака возвышался широкоплечий великан в длинном черном

плаще с капюшоном, из-под которого свисали длинные седые космы.

Почему-то Баринов видел его очень четко, тогда как остальные

расплывались и двоились. И еще Сергей отчетливо слышал черного, как тот

негромко бормочет на незнакомом языке. Голос постепенно становился

громче, наливался силой, сдвигаясь в спектр низких частот. Неожиданно

тяжелым басом, он на чистом русском языке, произнес:

- Долго я буду ждать собаку? Скоро утро, а ритуал не закончен.

- Они рядом, господин, - ответила женщина, - Только заклинаю, не трогай мальчика. Хватит крови. Он не сделал ничего плохого.

- Я вижу, в прошлой жизни ты была неравнодушна к нему,

- пророкотал великан, - В тебе еще слишком много от человека. Забудь.

Скоро ты окончательно убедишься, что принадлежишь только мне, - он

развернулся и зашагал к противоположному краю поляны. Остальные гуськом

потянулись следом.

"Марина, Мариночка, Марина. Спасибо за заботу, милый

следователь, - теперь Сергей, еще плохо соображающий и поэтому не

воспринявший ее как вампира, легко узнал голос, - Кабы знать раньше… А

теперь у меня есть Оля… Оля, - Баринов дернулся, как от удара

электричеством, - Где она? Что эти твари с ней сделали?"

В отличие от пригрезившегося видения, наяву Сергей мог

вертеть головой свободно, чем не преминул воспользоваться. Он не ожидал

увидеть ничего хорошего, и предчувствия его не обманули.

На соседних деревьях обвисли три опутанных веревками

тела. В ближнем опер, с оборвавшемся сердцем, по клочьям окровавленной

бороды и обрывкам камуфляжа, опознал священника. Похоже, святого отца,

заживо, прямо через одежду, рвали зубами. На нем не осталось живого

места. Сглотнув горький ком, застрявший в горле, Сергей заставил себя

отвести взгляд от останков настоятеля, а в том, что тот мертв, не

оставалось сомнений, и посмотрел на других. Два знакомых инспектора

ДПС, с обглоданными до костей шеями, безжизненно таращились в пустоту.

"И этих тоже достали…. От судьбы не уйдешь... Знать,

скоро и мой черед. Обидно. До майора месяц не дотянул. Жениться

собрался. А теперь все? Падаль ходячая сожрет заживо?" - хороводом

крутилось в голове. Баринов окончательно впал в отчаяние и не сразу

осознал, что давление пут ослабло. Через секунду разрезанная сзади

веревка упала вниз. Сергей, не веря в неожиданную удачу, обессилено

опустился на корточки, затем медленно обернулся. Ольга, бледная, с

расцарапанной щекой, растрепанными волосами, и полными боли, горячечно

блестевшими глазами, стояла, бессильно уронив руки.

Сергей, затаив дыхание от страха, что расстроенная

психика выдает желаемое за действительное, и все это ему только

чудится, потянулся к ней. Коснулся кончиками пальцев тонкой кисти.

Вынул и аккуратно опустил на землю зажатый в кулаке нож. Потом рванул

девушку к себе и крепко прижал к груди…

Сергей, зябко подрагивая, одной рукой обнимал Ольгу, а

другой до боли вцепившись в собственные волосы, мучительно пытался

понять, как действовать дальше.

Его раздели до пояса и лишили обуви. Но сейчас Баринову

было наплевать, одетый он, или голый. Опер никак не мог сообразить,

каким образом добраться до вампира, и при этом уберечь горло от клыков.

А время неумолимо уплывало в вечность. Совсем скоро

появится солнце. Кровососы вот-вот завершат непонятную церемонию, после

чего растворятся до следующей ночи, когда опять начнут губить невинные

души, пополняя свою армию.

Они не стали далеко отходить от поляны, где снова

началось движение. Гигант в черном балахоне, хорошо различимый в

предрассветных сумерках, вновь занял место в центре. К нему потянулись

фигуры помельче. И тут Сергея окатило жаркой волной. Он понял, как ему

следует поступить. Осознание смертельной опасности задуманного,

наполнило тело звенящей легкостью. Чувство долга пересилило инстинкт

самосохранения. Баринов не задумывался о высоких материях, о готовности

совершить подвиг, жертвуя собой. Он слишком давно боролся с

преступностью, и сейчас просто делал свою работу.

Сергей, ничего не объясняя, снял с пояса девушки два

оставшихся осиновых кола. Взвесил их на ладонях. Прикинул, и один

отложил. Пошевелил плечами, разгоняя кровь. Прищурив левый глаз, оценил

расстояние до громадного вампира.

Ольга интуитивно разгадала задумку опера. Вцепилась в него, надрывно, на грани истерики зашептала:

- Не вздумай. Не пущу… Мы же уцелели, значит так надо.

Я что, зря рисковала, идя за ними тебя вытаскивать? Между прочим, - она

всхлипнула, - Легко убежать могла, пока они вас с батюшкой вязали… А

когда упыри его рвать начали? Или этих ребят на милицейской машине

поймали? Я чуть со страху не умерла…. Не пущу. Мы свое дело сделали…

Не отвечая, Сергей поцеловал ее. Вытер слезы, и мягко отстранил:

- Сейчас ты уйдешь. Быстро, быстро. Доберешься до

ближайшей церкви. Там все расскажешь. Дальше - по обстоятельствам. А я

тебя найду. Обещаю, непременно найду… И мы поженимся. Обязательно… А

теперь иди. Все, время вышло.

Девушка заглянула в посветлевшие, отрешенные глаза

Баринова, закусила губу, сдерживая рыдание, поднялась с колен и,

пригнувшись, побежала в глубь леса.

Сергей проводил Ольгу взглядом. Убедился, что ее уход

остался незамеченным теми, кто проводил свой сатанинский ритуал на

поляне. Сосредоточился, гася эмоции и гоня лишние мысли. Когда голова

стала пустой, а по мышцам побежала легкая дрожь возбуждения, он упруго

вскочил, и изо всех сил рванул по сырому от росы, податливому мху.

Ему повезло. Упыри, поглощенные творимым на поляне

действом, слишком поздно заметили вылетевшего на поляну полуголого

человека. Они рванулись помешать Баринову прорваться к хозяину, но

жалкие попытки преградить путь живому снаряду не увенчались успехом.

Сергей, не снижая скорости, плечом отбросил ближайшего

кровососа, вставшего на пути, и бросился к цели - мрачному великану.

Тот, сосредоточенный на лежащей под ногами крупной, еще живой дворняге

с выпущенными кишками, не успел даже удостоить взглядом человеческую

букашку, посмевшую помешать церемонии. Слишком стремительно все

произошло. Полуметровый, гладко отшлифованный и остро заточенный

осиновый кол, словно нож в масло наполовину ушел в плоть чудовища.

Вампир дернулся, заревел, подался назад. Баринов,

спинным мозгом ощущая замешательство окружающей нечисти, продолжал

вворачивать благословенный кусок дерева ему в грудь. И тут тварь

сделала то, чего Сергей меньше всего ожидал. Гигант, возвышающийся над

статным опером на целую голову, шагнул вперед, глубже и глубже

насаживая себя на смертельный вертел. Баринов не успел среагировать,

подпустив его слишком близко.

Огромная клешня, увенчанная кинжаловидными когтями,

сгребла Сергея, разрывая мышцы спины. До хруста в ребрах придавила к

твердой, как камень груди. Последнее, что он почувствовал, прежде чем в

глазах померк свет, была острая боль в прокушенной шее.

Рассвет 14 августа 1989 года. Ленинградская область.

Лесная поляна в двух километрах от деревни Грызлово.

Мокрая трава приятно охлаждала пышущее жаром тело.

Муравей щекотно полз по щеке. Шумно сорвавшись с верхушки дерева,

пронзительно застрекотала сорока. Из глубины леса другие птицы отвечали

ей чириканьем и посвистыванием.

Сергей, не поднимая век, с наслаждением слушал звуки

пробуждавшейся природы. В голове ликовала, прыгала, вертелась, радостно

отскакивала от костей черепа одна мысль: "Жив! Жив! Жив!".

Он не хотел шевелиться, желая продлить это ощущение

как можно дольше. Только легкое жжение на тыльной стороне ладони

вносило дискомфорт в идиллию. Когда оно стало непереносимым, Баринов

вынужденно открыл глаза.

Кожа, на которую сквозь высокую траву пробился

тоненький луч приподнявшегося над горизонтом солнца, дымилась, и

вскипая пузырями, заметно чернела.

Сергей замер, не веря в происходящее:

"Нет!.. Не может быть!.. Я же жив!.. Я слышу!.. Я чувствую!.. Я не хочу!.. Я не желаю превращаться в монстра!"

Сергей решил не шевелиться, продолжая поджариваться.

Мучительная боль раздирала каждую клеточку тела. Но он, стиснув до

хруста зубы, терпел.

"Пусть так. Лучше крематорий, чем стать нечистью.

Пусть смерть, чем вечно сосать чужую кровь по ночам… Прости Оля, не

сдержал я слово. Не срослось", - но человеческую сущность уже корежила,

ломала, сметая хлипкие препоны сознания, волна жажды. Жажды жизни.

Жажды крови.

Вампир вздрогнул. Оскалил клыки. Злобно зашипел и пополз в спасительную тень.