Светлана Обухова
 |
| Джон Р. Р. Толкин |
«Жил-был на свете маленький человек, и звали его Ниггл». Это от английского niggle,
означает что-то вроде: «занимающийся пустяками». Такое имя Толкин дал
герою одной своей сказки, которая немножко отличается ото всех
остальных.
И вот чем: «„Лист“ — единственная моя вещь, написать
которую мне не составило никакого труда. Обычно я, надо сказать,
сочиняю с превеликими муками, без конца переписываю, и т. д. А тут
я проснулся однажды утром... и вся эта довольно-таки странная вещь
обнаружилась у меня в голове целиком, от начала до конца.
Остальное —
сесть и перенести ее на бумагу — было делом нескольких часов.
„Думал“ ли я над „Листом“? „Сочинял“ ли я его в обычном смысле слова?
Я этого не заметил» (из письма издателю).
Кто же такой Ниггл?
Он художник, маленький и не очень талантливый. Из тех, кому всегда
лучше удаются детали. «Каждый лист он вырисовывал долго и старательно,
так, чтобы не ускользнула его форма, чтобы передать его свет и блеск
росинок на его краях. Но как же ему хотелось нарисовать целое дерево,
огромное дерево со множеством листьев, похожих и все же разных, так,
чтобы красота каждого листа была неповторима».
И вот однажды
с такого листа началось его Дерево, его Картина. «Дерево росло, все
шире раскидывая бесчисленные ветви, все глубже проникая в землю своими
причудливыми корнями. Потом появились какие-то незнакомые птицы
и уселись на ветках. О них тоже пришлось позаботиться. А потом вокруг
дерева и за ним, повсюду, начала открываться целая страна, и вскоре уже
сквозь листья можно было разглядеть лес, протянувшийся от края до края,
и вершины гор, увенчанные серебристым снегом. Ниггл совсем потерял
интерес к остальным картинам, а некоторые из них он просто взял
и приделал к краям этого холста...»
А вот начало другой истории,
известной каждому, кто хотя бы немного интересовался Толкином. Как-то
летом молодой профессор сидел в своем кабинете и проверял школьные
сочинения. Одно из них оказалось короче положенного, решив отдохнуть,
Толкиен отложил тетрадь — и углядел крохотную дырку в паласе, а потом
на чистом листе экзаменационной работы написал престранную фразу:
«В земле была нора, а в норе жил хоббит».
С этого слова,
с решения непременно выяснить, кто такой хоббит, началась удивительная
история Средиземья, ведь Толкин так увлекся, что вместе с детьми
принялся рисовать карту открывшегося ему мира, реки, горы, границы.
И короткая история о Бильбо, гномах и драконе оказалась частью большой.
Конечно, и до «Хоббита» было много отрывков странных сказаний,
но какие-то пришлось оставить, а какие-то на поверку тоже оказались
относящимися к Средиземью.
 |
| Обложка первого книжного издания рассказа «Leaf by Niggle» |
Параллели
между сказкой и жизнью ее автора настолько очевидны (даже долгая,
кропотливая работа над мелочами!), что «Дерево и лист» давно считают
историей самого Толкина, всю жизнь рисовавшего свое Дерево — мир
Средиземья! Это Дерево все росло и росло, истории приходили
и приходили, и, чем больше их становилось, тем быстрее появлялись между
ними новые связи. И было оно столь огромным и прекрасным, столько
тропок расходилось от него и убегало вдаль, что жизни профессора
не хватило, чтобы все их исследовать и обо всех рассказать... как много
осталось в набросках! Не был закончен и «Сильмариллион», главная книга
Толкина, в которую он собирал легенды об истории Арды (Земли) с тех
самых пор, как ее и всю Эа (Вселенную) создал Эру, Творец, с помощью
музыки... Начатый еще в 1915-1917 годах «Сильмариллион» увидел свет
только в 1977 году, благодаря Кристоферу Толкину, когда его отец уже
ушел из этого мира. Да и как было дописать то, что не было ни романом,
ни сказкой, ни эпосом и постоянно развивалось, менялось, разрасталось,
было живым?..
Ниггл тоже не дописал свою Картину — был
вынужден отправиться в Путешествие. По ту сторону жизни. Но там, после
многих испытаний, он оказался в прекрасном местечке для отдыха и узнал
в нем... ее, его! «Вдруг огромная зеленая тень заслонила
ему солнце. Ниггл поднял голову да так и свалился с велосипеда. Перед
ним стояло дерево, его дерево, совершенно законченное, если, конечно,
так можно сказать о живом дереве. На нем распускались листья, ветки
росли и гнулись на ветру, на том самом ветру, который Ниггл так часто
предчувствовал, предугадывал, но не мог передать... Здесь были все
листья, над которыми он когда-то работал. И выглядели они точно, как
он их задумал, а совсем не так, как они получались на холсте. Среди
этого множества листьев были и те, что успели распуститься только в его
воображении, и те, кому даже на это не хватило времени». Были в этой
стране и лес, и горы с его картины — словом, все, что он так хотел,
но не сумел написать!
И очень хочется верить, что, так же как
Ниггл попал в свою страну, приходившую к нему в образах его Дерева,
Джон Р. Р. Толкин ушел в Средиземье и увидел его таким обширным,
великим и прекрасным, каким предугадывал, но не успел описать. Слишком
уж много было в жизни обыкновенного оксфордского профессора рутинных
дел — тех самых «пустяков». И еще больше забот.
Как часто
настоящее и великое начинается с маленького листа! И все, что тебе
нужно, — лишь не пройти мимо... И тогда можешь быть уверен, что в конце
долгого пути в страну твоей осуществленной Мечты будут приходить
за утешением и вдохновением, как приходили и приходят до сих пор
в страну Ниггла и в Средиземье Толкина.
На русском языке это произведение известно в нескольких переводах:
Е. Гиппиус «Дерево и лист»,
С. Кошелев «Лист работы Мелкина»,
О. Степашкина «Лист работы Нигля»,
Ю. Соколов «Лист Ниггла».
