Светлана Обухова
 |
| Благовещение у колодца. Мстёра. XIX век |
 |
| С. Боттичелли. Благовещение. 1489–1490 |
В
древнем храме; в средневековой рукописной книге; в картинной галерее
среди шедевров Возрождения; среди старинных гобеленов, которыми
когда-то украшали замки, можно увидеть особенную сцену: «Радуйся,
благодатная! Господь с тобою» — архангел Гавриил, подняв руку в
благословляющем жесте («Аве, Мария!»), приносит Деве весть, что она
станет матерью Христа.
Что испытала Дева Мария в тот миг, когда
перед ней появился ангел? Как приняла Весть? Что стоит за немногими ее
словами, записанными Евангелистом Лукой: «Как будет это, когда я мужа
не знаю?» и «Се, раба Господня; да будет мне по слову твоему»?
В
одной картине или иконе средства живописи не дают «развернуть» весь
сюжет, и каждый мастер выбирает только одно мгновение. Тем интереснее
рассматривать разные «Благовещения» — тогда поза, взгляд, жесты Марии
начинают говорить, отражая то, что происходит в ее душе; яснее
становится значение деталей. И если бы однажды какой-нибудь ценитель
собрал в одной галерее все или хотя бы самые известные «Благовещения» —
может быть, мы смогли бы прикоснуться к тайне того мига, когда в жизнь
человека входит Сокровенное. Ведь принять в свое сердце Бога, его свет
не означает ли принять в сердце мечту, узнать предназначение и решиться
исполнить его?
А пока такой галереи нет, попробуем представить ее в своем воображении.
 |
| Р. ван дер Вейден. Благовещение. 1399–1464 |
 |
| Благовещение. Москва. XV век |
Вот
Богородица стоит у колодца. Она наклонилась, чтобы зачерпнуть воды,
вдруг услышала голос: «Радуйся, благодатная!» — и оглянулась. Но никого
не увидела: архангел Гавриил только летит с небес, он еще не воплотился
и незрим для Марии. Это Благовещение у колодца (источника), или
Предблаговещение. Литературной основой его стали апокрифы, они
рассказывают еще, что Мария, испугавшись и размышляя над смыслом
услышанного, вернулась домой. И уже тогда увидела ангела.
Поразительна
фигура Богоматери на некоторых иконах и полотнах, изображающих первый
миг их встречи. Мария смущена и может закрывать лицо, она полна
сомнений, испугана, а иногда и вовсе сидит отвернувшись от ангела, даже
подавшись чуть вперед, словно защищаясь от Вести. Словно предвидя,
сколько тревог и слез ждет впереди. И разве хватит в ее сердце любви,
чтобы стать Богоматерью? Разве хватит ей, такой хрупкой, сил, чтобы
защитить Младенца, оградить ото всех опасностей, вырастить? В этом
смятении запечатлена Мадонна Сандро Боттичелли: тело — почти дуга,
руками она пытается отстраниться от Гавриила: «Я не смогу». А он
напряженно, все зная и понимая, смотрит на деву…
Как отличается
от этой картины «Благовещение» Фра Анджелико! Его Мария отложила книгу
— только что она читала пророчество Исайи о деве, что родит Спасителя,
о себе (так свидетельствуют апокрифы; а тип изображения получил
название Благовещение с книгой). Она скрестила на груди руки. Она
спокойна и тиха, ее сердце освободилось от страха и сомнений, и
безграничное доверие Богу и Судьбе наполнило его: «Да будет так…» Она
сосредоточилась и вся обратилась в слух, приготовившись к Таинству. В
луче уже летит к ней белый голубь, на которого указывает архангел.
 |
| Благовещение. Суздаль. XVI век |
 |
| Фра Анджелико. Благовещение. 1430 |
Мадонна
сидит на залитой светом террасе, за фигурой Гавриила видна ее кровать,
закрытая красным пологом. Все эти детали значимы. Символически это сама
Богоматерь: в свой внутренний, сокровенный покой, храм своего сердца
(сидящей перед храмом изображают Деву Марию русские иконописцы) она
готовится принять Бога. И храм этот прекрасен и чист. Ведь только
чистое сердце может вместить Сокровенное. Только чистый сердцем человек
способен среди множества голосов услышать зов своей Судьбы и, поборов
страхи и сомнения, пойти по предназначенному пути. У чудесного сада,
который отделен от «дикой» природы оградой и появляется не только у Фра
Анджелико, близкая символика: это райский сад, сад души, Мария. Поэтому
он тщательно ухожен. И заперт, защищен от всякого хаоса, могущего
разрушить и погубить его.
Византийские и русские мастера любили
Благовещение с веретеном (некоторые апокрифы рассказывают, что архангел
застал Марию за прядением пряжи для завесы в Иерусалимский храм). Оно
помогает увидеть не только внутреннее состояние Девы Марии, но и ту
роль, для которой она родилась.
Прядение с давних времен
считалось священным и приравнивалось к творению. И в сцене Благовещения
оно становится символом будущего сотворения тела Иисуса, облечения Духа
в материю (у европейских художников об этом же говорит красная кровать
Марии). И не могут не вспомниться великие, загадочные богини древности,
которые тоже рождали мир, плели нить его жизни, нить судьбы. Нить
вечности, соединяющую прошлое с настоящим и будущим. И может быть,
Богоматерь, взяв в свои руки веретено, приняла от древних таинственных
Великих Матерей заботу обо всех существах на земле… Это было так важно,
что на некоторых иконах рядом с Девой Марией появляется служанка,
сидящая за ткацким станом.
Европейское искусство знало еще одно
Благовещение — Благовещение с единорогом. Прекрасный зверь — символ
самого сокровенного — доверчиво склоняет голову на колени девы Марии.
Архангел Гавриил, охотник, пытается поймать его с помощью четырех собак
(это добродетели: милосердие, справедливость, мир, истина). Единорог
здесь не только символ чистоты и целомудрия Мадонны, он представляет
Иисуса, а значит, как в других, более древних традициях, связывается с
Учителями. Помните — мистическую связь с этим необычным существом
чувствовал Конфуций… Мы, кажется, открыли новую тропинку в загадочный
мир человеческой души, ищущей своего предназначения. И если вы захотите
отправиться по этой тропинке в путь, загляните в Музей изобразительных
искусств, что на Волхонке, в зал мастеров Северного Возрождения. Там,
среди других сокровищ, вы найдете «Благовещение с единорогом». А мне
позвольте расстаться с вами, ведь статье давно пора закончиться.
