Светлана Обухова
 |
| Питер Брейгель Старший. Зимний пейзаж с конькобежцами и ловушкой для птиц. 1565. Брюссель, собрание д-ра Ф. Дельпорта |
Утонувшая
в сугробах фламандская деревушка. Зимняя графика деревьев — ярких и
ажурных на фоне неба. На льду замерзшей реки беззаботные человечки
катаются на коньках, прогуливаются, играют во что-то, оживленно
беседуют. За домами открываются заснеженные просторы, то тут, то там
торчат из снега невысокие деревца, и далеко-далеко на горизонте едва
видны высокие крыши городаѕ Умиротворением и беззаботностью веет ото
всей картины — словно это какое-нибудь фламандское «воскресенье»,
долгожданный отдых от трудов.
Брейгель Старший, как никто другой
из фламандских художников, сочетал в себе талант пейзажиста и талант
миниатюриста. Страсть к пейзажу пробудила в нем Италия, путешествуя по
которой он влюблялся в ее пронизанную светом природу и постигал идеи и
эстетику Высокого Возрождения; страсть к детали воспитала родная
Фландрия, и каждый квадратный сантиметр каждой его работы живет как
самостоятельная, выписанная с невероятной тщательностью миниатюра.
Ландшафтное величие мироздания — и пестрая мозаика человеческих фигур...
Но
Брейгеля интересно не только рассматривать, а еще и читать: не
оставивший ни одного трактата, ни одного письма, даже завещания, своим
философским посланием художник сделал картины. Неслучайно каждую их них
называют назиданием, нравоучением, притчей.
«Пейзаж с
конькобежцами и ловушкой для птиц» — так называется эта маленькая,
выдержанная в изысканной жемчужной гамме картина, написанная им
незадолго до смерти, в 1565 году. Она пользовалась особенной
популярностью, и сегодня известно 127 ее копий, 45 из которых
принадлежат кисти Брейгеля Младшего, сына художника.
Пейзаж с
ловушкой для птицѕ Где же ловушка? Признаться, не сразу узнаешь ее в
этой тяжелой двери, чуть поднятой над землей, — под ней щедро рассыпано
зерно, а вокруг суетятся такие же, как люди, беззаботные птицы. А где
же птицелов? Вряд ли среди этих человечков в ярких одеждах: почти все
они отвернулись от нас, каждый увлечен чем-то своим, погружен в своеѕ
Где же тогда птицелов? В безмятежную музыку зимнего дня вливается нотка
тревоги. А может быть, он ждет своего момента за этими деревьями на
переднем плане? Там, где находимся мы, зрители, наблюдатели? А если
теперь перевести взгляд с птиц вновь на реку? Не за этими ли
человечками мы на самом деле наблюдаем? Ведь Питер Шутник (так прозвали
Брейгеля современники) запечатлел пейзаж с высокой точки зрения,
зачем-то поднял нас над происходящим, и мы не можем «войти» в картину,
шагнуть на лед, словно знаем, заметили что-то такое, чего не хотят
видеть конькобежцы...
Брейгель не раз писал реку, по которой люди
— кто скользит, кто идет, кто падает и встает, а кто и остановился. Не
раз писал реку человеческой жизни. Однако в каждой картине этот символ
обретает новый смысл. Здесь река — западня, ловушка: в любой миг лед
может треснуть, и легкомысленные фигурки не успеют спастисьѕ Жизнь
человека хрупка и эфемерна. Как и жизнь птиц, не подозревающих о
ловушке. Еще одно подтверждение этой мысли находят в изображении птиц и
людей на первом плане: они почти не отличаются своими размерами.
На
некоторых копиях «Ловушки для птиц» у одного из домиков можно
разглядеть Иосифа, запрягающего ослика. Никто не замечает его. К
священной истории, творящейся здесь и сейчас, обыватели остаются
равнодушны...
«Во всех работах нашего Брейгеля таится больше, чем
изображено», — говорил Абрахам Ортелий, нидерландский географ и друг
художника. Брейгель противоречив — средневековый скептицизм и
ренессансная вера в человека, фантастика и реалистическая подробность,
нравоучение и любовь к жизни тесно сплелись в его творчестве, но
кажется, что где-то там, за первыми понятными смысловыми пластами, все
противоположности сходятся...
