Вячеслав Цыганков
 |
| Арсений Тарковский |
Словно и не бывало.
На пригреве тепло.
Только этого мало…
У
многих знакомство с Арсением Тарковским начинается с этого
стихотворения, причем обычно человек и не подозревает, что шлягер в
исполнении Софии Ротару написан на стихи этого удивительно поэта…
«Тетрадь стихов таскал под мышкой»
Арсений
Александрович Тарковский родился 25 июня 1907 года в Елисаветграде
(ныне Кировоград) на Украине. Его отец, Александр Карлович, чрезвычайно
образованный и талантливый человек, в молодости был народовольцем,
несколько лет провел в тюрьме и ссылке и передал сыну «гремучую смесь»
любви к языкам и бунтарского духа. Неудивительно, что в 1921 году
Арсений чуть не попал под суд за «политическое» стихотворение в местной
газете.
Узнав, насколько «круты чужие лестницы и горек чужой
хлеб», через два года Арсений приехал в Москву; два года перебивался
случайными заработками, а потом поступил на Высшие литературные курсы,
где нашел учителя и старшего друга — поэта Георгия Шенгели. Вместе с
Тарковским на курсах учились Даниил Андреев, Мария Петровых, Юлия
Нейман, а также Мария Вишнякова, которая вскоре стала его женой.
| ЖИЗНЬ, ЖИЗНЬ I Предчувствиям не верю, и примет Я не боюсь. Ни клеветы, ни яда Я не бегу. На свете смерти нет: Бессмертны все. Бессмертно всё. Не надо Бояться смерти ни в семнадцать лет, Ни в семьдесят. Есть только явь и свет, Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете. Мы все уже на берегу морском, И я из тех, кто выбирает сети, Когда идет бессмертье косяком. II Живите в доме - и не рухнет дом. Я вызову любое из столетий, Войду в него и дом построю в нем. Вот почему со мною ваши дети И жены ваши за одним столом,- А стол один и прадеду и внуку: Грядущее свершается сейчас, И если я приподымаю руку, Все пять лучей останутся у вас. Я каждый день минувшего, как крепью, Ключицами своими подпирал, Измерил время землемерной цепью И сквозь него прошел, как сквозь Урал. III Я век себе по росту подбирал. Мы шли на юг, держали пыль над степью; Бурьян чадил; кузнечик баловал, Подковы трогал усом, и пророчил, И гибелью грозил мне, как монах. Судьбу свою к седлу я приторочил; Я и сейчас в грядущих временах, Как мальчик, привстаю на стременах. Мне моего бессмертия довольно, Чтоб кровь моя из века в век текла. За верный угол ровного тепла Я жизнью заплатил бы своевольно, Когда б ее летучая игла Меня, как нить, по свету не вела. РУКОПИСЬ А.А.Ахматовой Я кончил книгу и поставил точку И рукопись перечитать не мог. Судьба моя сгорела между строк, Пока душа меняла оболочку. Так блудный сын срывает с плеч сорочку, Так соль морей и пыль земных дорог Благословляет и клянет пророк, На ангелов ходивший в одиночку. Я тот, кто жил во времена мои, Но не был мной. Я младший из семьи Людей и птиц, я пел со всеми вместе И не покину пиршества живых - Прямой гербовник их семейной чести, Прямой словарь их связей корневых. Я учился траве, раскрывая тетрадь, И трава начинала, как флейта, звучать. Я ловил соответствие звука и цвета, И когда запевала свой гимн стрекоза, Меж зеленых ладов проходя, как комета, Я-то знал, что любая росинка - слеза. Знал, что в каждой фасетке огромного ока, В каждой радуге яркострекочущих крыл Обитает горящее слово пророка, И Адамову тайну я чудом открыл. Я любил свой мучительный труд, эту кладку Слов, скрепленных их собственным светом, загадку Смутных чувств и простую разгадку ума, В слове п р а в д а мне виделась правда сама, Был язык мой правдив, как спектральный анализ, А слова у меня под ногами валялись. И еще я скажу: собеседник мой прав, В четверть шума я слышал, в полсвета я видел, Но зато не унизив ни близких, ни трав, Равнодушием отчей земли не обидел, И пока на земле я работал, приняв Дар студеной воды и пахучего хлеба, Надо мною стояло бездонное небо, Звезды падали мне на рукав. |
Свеча все больше оплывает.
Вот так и мы с тобой живем —
Душа горит и тело тает.
Это
первое (не считая того, «политического») опубликованное в 1926 году
стихотворение Тарковского. Увидеть свои стихи напечатанными ему
доводилось редко: с одной стороны, его останавливала строгая
требовательность к собственному творчеству, с другой — еще более
строгая цензура…
«Все, что сбыться могло»
После закрытия
Высших литературных курсов Тарковский по совету Шенгели писал в газете
«Гудок» судебные очерки, фельетоны и басни. Работал он и на Всесоюзном
радио, но после критики «сверху» за «мистику» сказал: «Какие вы все
скучные!» — и ушел.
В 33-м Шенгели привлек Тарковского к
переводам, дав молодому поэту и постоянный заработок, и возможность
посмотреть страну во время «творческих командировок»: Киргизия, Крым,
Кавказ…
Через несколько лет Тарковский встретил новую любовь —
Антонину Бохонову. Сороковой год был ознаменован не только разводом и
новым браком, но и долгожданным принятием в Союз писателей.
«Хорошо мне в теплушке»
Когда
началась Великая Отечественная, Тарковский проводил семью в эвакуацию,
а сам прошел военное обучение. Медкомиссия нашла его негодным, но после
множества просьб в 42-м Тарковского зачислили военкором газеты «Боевая
тревога». Как и в «Гудке», он писал заметки, частушки, басни… и даже на
фронте находил вдохновение для «мирных», лирических стихов — «Белый
день», «Ночной дождь», «На полоски несжатого хлеба…», «Четыре дня мне
ехать до Москвы…» и других.
Немецкий автоматчик подстрелит на дороге,
Осколком ли фугаски перешибут мне ноги… —
написал
он в 1942 году и будто напророчил: в декабре 43-го был ранен в ногу и
перенес шесть ампутаций. А выйдя из госпиталя, узнал о смерти матери…
«Ах, восточные переводы, как болит от вас голова»
Война
закончилась, и жизнь продолжалась. В послевоенный год Тарковский
отбирал стихи для своей книги, а в 46-м получил сигнальный экземпляр.
Но уже готовый сборник так и не попал в печать: постановление ЦК о
журналах «Звезда» и «Ленинград» лишила Анну Ахматову (с которой он
познакомился в доме Шенгели!) и Тарковского своего голоса, оставив одну
возможность для работы — переводы.
Но даже эта нива не всегда
давала урожай: в конце сороковых ЦК КПСС поручил Тарковскому перевести
юношеские стихи Сталина в качестве подарка к 70-летию, но «вождь
народов» отверг идею книги, и она рассыпалась.
В те же годы
Тарковский расстался со второй женой и был очень угнетен, но его спасли
все те же «восточные переводы»: Туркменистан подарил ему работу и
знакомство с Татьяной Озерской — она стала его секретарем, а потом и
супругой.
Тарковский писал «в стол», но не жаловался на «нелегкую
долю»: он свято чтил память тех, кому повезло гораздо меньше, и в
1962–1963 годах дописывал цикл стихов «Памяти Марины Цветаевой»,
начатый еще в 1941-м, сразу после ее смерти. В нем сквозит гнетущая
вина живого перед мертвыми, преследовавшая Тарковского долгие годы.
«Не для того ли мне поздняя зрелость»
Первая
книга Тарковского — «Перед снегом» — вышла лишь в 1962 году. Поэту было
уже 55, но его «дебют» совпал со всемирным дебютом его сына: режиссер
Андрей Тарковский получил Главный приз Венецианского фестиваля за фильм
«Иваново детство».
Шестидесятые вообще можно назвать периодом
«акмэ», жизненного и творческого расцвета Тарковского: его книги
выходили одна за другой, он выступал на вечерах поэзии, вел литстудию
при Московском отделении Союза писателей…
5 марта 1966 года
умерла Ахматова, с которой его крепко сдружили общее призвание и годы
вынужденного молчания: они часто делились написанным, были друг другу
внимательными читателями и строгими критиками. Тарковский сопровождал
тело Анны Андреевны в Ленинград, выступал на ее панихиде и создал цикл
«Памяти Ахматовой».
Из воспоминаний Тарковского: «Мир Ахматовой
научит нас душевной стойкости, честности мышления, способности к широте
охвата явлений, полноте чувств, благородству духа, умению
сгармонизировать себя и мир — чертам того Человека, которым каждый из
нас… стремится стать. Будущее уже выразило себя в стихах «поздней»,
навсегда молодой Ахматовой, потому что поэты не знают старости».
«На тебя любая строчка точит нож в стихах твоих»
Подтверждая
сказанное, поэт и переводчик, несмотря на возраст, продолжал активно
работать. Семидесятые — годы официального признания Тарковского: новые
книги, награды…
Но жизнь преподносила и новые испытания: в 1982
году Андрей Тарковский уехал в Италию работать над фильмом «Ностальгия»
и отказался вернуться в СССР. Арсений Александрович писал сыну:
«Русский художник должен жить и работать на родине, вместе со своим
народом переносить все тяготы, выпавшие ему на долю». Возможно, эти
слова оказались пророческими: в конце 1986 года Андрей умер.
 |
| Арсений Тарковский |
В
подготовке сборников «От юности до старости» и «Быть самим собой» в
юбилейном 1987 году Тарковский уже не участвовал из-за болезни. 27 мая
1989 года его, как и мать и Андрея, унес рак.
Но даже ушел
Арсений Тарковский как поэт, срифмовав смерть с рождением: крестили его
в Преображенской церкви, а отпевали — в храме Преображения Господня в
Переделкине…
Я свеча, я сгорел на пиру.
Соберите мой воск поутру,
И подскажет вам эта страница,
Как вам плакать и чем вам гордиться,
Как веселья последнюю треть
Раздарить и легко умереть,
И под сенью случайного крова
Загореться посмертно, как слово. (1977)
