Анна Кривошеина
Патрик — самый
почитаемый святой, креститель и покровитель Ирландии. Ирландские
источники, правда поздние, помечают начало его деятельности 432 годом,
смерть — двумя датами: 461 и 493 годами. Считается, что именно он на
примере трилистника объяснял друидам значение Троицы — Бога Отца, Сына
и Святого Духа. Однако, по другой версии, трилистник объяснял древнюю
друидическую доктрину о существовании трех кругов мира — Суганта,
Абреда и Гвинвуда.
Патрик был родом из богатой семьи в Галлии.
Семнадцати лет он попал к разбойникам и был продан рабом в Ирландию.
Бежав из Ирландии, Патрик оказался во Франции, где, живя 12 лет в
монастыре, изучал религию под началом французского епископа святого
Гермейна.
Орнамент в виде лабиринтов и птиц на футляре колокольчика святого Патрика. 1100 |
Вернувшись
в Ирландию, он побеждает друидов короля Лоэгайре: «первым зажигает
священный огонь и побеждает их в магических состязаниях, демонстрируя
свою высшую власть над миром света и тьмы, огня и воды». И, как
говорится в старинном манускрипте, когда Лоэгайре со своими друидами
был поражен великими чудесами, сотворенными Патриком, когда люди
Ирландии признали беспорочность его веры, тогда они уверовали и стали
исполнять волю святого.
С Патриком и кельтами связана одна
загадка: почему на острове, где существовали сильнейшие центры
друидизма и сильная королевская власть, была без всякого сопротивления
принята новая вера?
Вообще ирландское христианство стало особой
страницей в истории и кельтского, и христианского миров. «Христианство
на острове приняло свой, во многом отличный от распространенного облик.
Ирландские монахи имели особую тонзуру и исчисляли пасхальный цикл не
так, как это предназначалось из Рима и было общепринято. Но главное
отличие коренилось в самой организации ирландской церкви и верующих,
которая через короткий срок после принятия христианства утвердилась на
единственном принципе — монастырях и их сообществах, или, как говорили
ирландцы, „семьях“.
Святой Патрик был звездой первой величины в
блистательной плеяде „странных кельтских святых“, странных настолько,
что, например, святой Иероним называет ирландцев раскольниками, папы
часто буллами увещевали английских королей истребить „этих нечестивых“,
и епископы их не получали из Рима инвеституры до времен вторжения
англичан», — писал Т. Мур.
Святой Патрик |
Ирландские
монахи были удивительно терпимы к старой вере; мало того, они
кропотливо записывали в своих скрипториях легенды, саги своего народа.
Если бы не их работа, то, вероятно, до нас эти сказания не дошли бы.
Они поддерживали отношения с филидами, ирландскими жрецами и
сказителями, школы которых существовали одновременно с монастырями.
Песни филидов монахи записывали для потомков.
Получается, в
Ирландии было осуществлено сознательное сращивание двух традиций —
древней и поздней, и островные друиды взяли форму новой религии, чтобы
сохранить истину и знание в наступающей эпохе. В подтверждение этому
можно привести много фактов. Например, все ирландские монастыри
возникли на местах бывших друидических центров, и часто огонь, горевший
во имя древнего божества, монахи или монахини даже не гасили, а
продолжали поддерживать, само же божество обретало статус святого.
«В
Ирландии имел место не разрыв, а сращивание, правда очень своеобразное,
двух традиций, наследие древнейшей из которых вписалось в систему
новоявившейся, было урезано и преображено, но не отвержено и проклято.
Все мы привыкли к тому, что божества поверженного язычества занимали в
системе нового христианского мировоззрения место чертей, бесовских
созданий и прочей нечистой силы. В Ирландии им была уготована иная,
куда более почетная судьба — они становились святыми в ряду с самим
Патриком… На месте языческих святилищ располагались монастыри
Имблех-Ибар, Бек-Эриу и другие. Важно, что в Ирландии наследовались не
только элементы предыдущей системы, но и целостная ее модель» (С.
Шкунаев).
Благодаря этому шагу друиды смогли продлить жизнь
древней традиции, а в Европе появились мифы, которые стали
основополагающими для новой цивилизации. В частности, миф о Граале,
который Юнг назвал последним из великих мифов, поднявшихся на
поверхность из глубин коллективного бессознательного.