К 330-летию Петра Великого
Дмитрий Зубов
Нерукотворный памятник
Мы, Петра Великого ученики,
проведены им сквозь огонь и воду.
«Медный
всадник» – первый памятник в России и главный монумент в честь великого
императора. Но все же самый важный памятник Петру Великому –
нерукотворный – создал он сам. Это его пример, это его ученики, это
наша Россия.
В письме Апраксину Петр однажды попросил: «На
подписях, пожалуй, пишите просто, также и в письмах, без великого».
Правителя самого большого европейского государство чаще всего можно
было видеть в кафтане из дешевого сукна, в стоптанных башмаках и
заштопанных женой и дочерьми чулках. Нужно было обладать богатым
воображением, чтобы назвать дома, в которых жил император, дворцами, а
его экипажи – каретами. «Государь должен отличаться от подданных не
щегольством и пышностью, а менее еще роскошью; но неусыпным ношением на
себе бремени государственного...» – таково кредо Петра, видевшего
собственную славу прежде всего в величии Отечества. Может, поэтому так
долго в Петербурге не находилось места памятнику основателю города...
Еще
при жизни Петра К. Растрелли начал работы по созданию скульптурного
образа великого государя, а в 1744 году его сын, Б. Растрелли, завершил
дело отца, отлив в бронзе конную статую императора-полководца. Впрочем,
работа знаменитых мастеров не имела успеха, и памятник долго лежал без
применения.
В 1762 году, когда на престол взошла Екатерина
Вторая, в сенате и при дворе все же заговорили о памятнике... но,
вопреки ожиданиям многих, речь шла о монументе самой императрице. И все
же мудрость победила великодержавные амбиции. В последний момент
Екатерина меняет решение – памятнику быть, но посвятить его следует не
ей, а ее великому предшественнику. Для воплощения масштабного проекта
требовалась свежая, оригинальная идея, достойная памяти великого
реформатора. Объявили конкурс...
| Среди всех дел Петра есть одно, без которого остальные попросту не имели бы смысла. Реформа армии и создание флота, экономические преобразования и технические новинки, большие и малые победы – все это рассыпалось бы в прах, сгинуло бы сразу после смерти императора, если бы Петру не удалось найти, вырастить и воспитать целое поколение новых людей, надежных своих помощников. И где он их только ни находил: сенатор Ягужинский пас свиней в Литве, светлейший князь Меньшиков торговал пирожками на московских улицах, генерал-полицмейстер новой столицы прибыл в Россию юнгой на корабле. Ни родовитость, ни богатство, ни прошлые заслуги не шли в расчет – лишь только личные качества, таланты, желание и способность учиться, а также искренняя преданность, но не царю, а государству. |
Поиски скульптора
для воплощения проекта затянулись. Никак не могли найти художника,
способного передать масштабность личности императора. Помог Дидро. В
1766 году он рекомендует русской императрице французского скульптора
Фальконе: «Вот человек, наделенный гениальностью и всеми качествами,
совместимыми и не совместимыми с гениальностью... Сколько в нем вкуса,
изящества, какой он неотесанный и учтивый, приветливый и резкий, нежный
и суровый. Как это он успевает работать в глине и мраморе, читать и
размышлять, какой он милый и язвительный, серьезный и шутливый...» А
главное – Фальконе был талантлив, дерзок и бескорыстен. Он с радостью
принял приглашение поработать в России, согласился на все условия и с
головой погрузился в работу.
19 мая 1770 года весь Петербург
съехался в мастерскую скульптора возле зеленого моста через Фонтанку,
чтобы посмотреть гипсовую модель будущего памятника. Каких только
мнений о себе и своем творении ни услышал Фальконе! Было от чего прийти
в замешательство, а порой и уныние. Но главное – работа мастера
понравилась Екатерине, и она подбодрила своего любимца: «Смейтесь над
глупцами и идите своею дорогой».
В это же самое время решающей
стадии достигла операция по доставке на Сенатскую площадь будущего
пьедестала памятника – знаменитого «Гром-камня». Но прежде, чем это
знаменательное событие произошло, один за другим уходили в леса и
болота отряды поисковиков и возвращались ни с чем...
| Петр никогда не терял присутствия духа при неудачах. Даже после катастрофического поражения русской армии под Нарвой он нашел повод для оптимизма: «Знаю, что шведы еще будут бить нас; пусть бьют; но они выучат нас бить их самих; когда же учение обходилось без потерь и огорчений?» Рядом с ним даже самые сложные препятствия казались легко преодолимыми. Петр ценил в своих помощниках молодость, ум, изобретательность. Именно его любимый токарь Нартов своими изобретениями на полвека опередит самую развитую индустриальную державу того времени – Англию. Именно в его царствование крестьянин-самоучка осмелится придумать и построить первую подводную лодку. Сам государь был лучшим примером для своих подданных: еще после первой поездки в Европу он свободно владел 14 ремеслами и мог один построить и снарядить большое морское судно. |
Гром-камень
помог найти крестьянин Семен Вишняков. Он указал место в Лахтинских
болотах, получил обещанные сто рублей награды и с тем оставил всех
заинтересованных лиц у камня в полнейшей растерянности, ибо
«...взирание на оной возбуждало удивление, а мысль перевезти его на
другое место приводила в ужас». При громадных размерах (13,4 х 6,9 х
8,2 м) он должен был весить более полутора тысяч тонн. Практики
перетаскивания подобных камней в Европе не было. Можно было распилить
камень на небольшие части и собрать на новом месте, но тогда страдал
замысел скульптора, мечтавшего о цельной «дикой скале». Да и перед
памятью великого императора было неудобно.
Когда все способы
транспортировки были испробованы и отвергнуты, неожиданно появился
никому не известный человек и предложил простое и гениальное решение –
«шаровые опоры». Через год проект с успехом удалось воплотить в жизнь –
удивительный камень ценой огромных усилий был доставлен к месту
будущего монумента. В честь этого события Екатерина учредила медаль и
повелела выбить на ней слова: «Дерзновению подобно». А таинственный
изобретатель чудесного механизма исчез, став еще одной загадкой в
истории.
Служение пользе отечества, исполнение долга не жалея жизни, жертвенность – вот в чем Петр был главным примером для страны. Это проявилось и тогда, когда морской шторм разметал русские корабли, и Петр, несмотря на все уговоры не рисковать жизнью, в маленькой шлюпке сражается с бушующей стихией в поисках берега, чтобы зажженными кострами указать путь эскадре. И в тот последний раз, когда, не задумываясь, прыгает в студеную осеннюю воду спасать тонущего матроса, чтобы, простудившись, больше уже не поправиться. Все это давало ему право в решающий час Полтавской битвы сказать своим солдатам: «А о Петре ведайте, что ему жизнь его не дорога, только бы жила Россия в блаженстве и в славе, для благосостояния вашего!» |
Настал
решающий день – готовую форму готова была заполнить кипящая бронза. В
самый разгар работы лопнул желоб, и расплавленный металл хлынул в цех.
Начался пожар. Рабочие в панике бросились бежать. Вся многомесячная
работа оказалась под угрозой. В этот момент «один только российский
плавильщик Хайлов, сей усердный человек, остался недвижим на своем
месте и переводил расплавленный металл даже до последних каплей, ни
теряя ни мало бодрости своей». Растроганный Фальконе по окончании дела
не выдержал, кинулся к мастеру и расцеловал спасителя от чистого сердца.
Наконец
7 августа 1782 г. при большом стечении народа под грохот пушек
состоялось торжественное открытие монумента. Перед петербуржцами во
всем блеске и величии предстал их император...
Есть сведения, что
Петр для украшения новой столицы хотел заказать в Италии несколько
статуй. В том числе и копию со статуи Марка Аврелия, что находится в
Риме на Капитолийском холме. Наверное, какие-то невидимые узы связывали
русского правителя с великим римским императором и философом. Эта связь
настолько чувствовалась, что определенные круги в правительстве
Екатерины пытались вынудить Фальконе воссоздать в своем творении
знаменитый римский памятник, только с чертами лица Петра Великого.
Скульптору пришлось написать целый трактат, объясняя, почему он этого
делать не станет. И все же «Медный всадник» – красивое напоминание о
великих императорах Рима. Неслучайно Фальконе одел своего Петра в
римскую тогу и сандалии, вместо седла усадил государя на звериную
шкуру, а на голову возложил лавровый венок. Подобно Марку Аврелию, Петр
левой рукой сдерживает бег коня, а правой в приветственном жесте
благословляет любимый город и его жителей. «Я приставник над вами от
Бога...» – словно слышится из его уст.
P.S. Поставив последнюю
точку в статье, я невольно задался вопросом: «А сам я хотел бы жить в
эпоху Петра?» Ответ оказался неоднозначным. С одной стороны, очень
заманчиво совершать великие дела, быть участником и творцом истории. С
другой, немного страшно расставаться с привычным покоем и жить в
соответствии с той высокой планкой, которую задал своей жизнью Петр.
Мне кажется, я не одинок в своих сомнениях. Аполлон Григорьев как-то
заметил, имея в виду русский характер, что «мы все маленькие Петры
Великие наполовину и обломовцы – на другую». От того, кто победит в
этом противостоянии, во многом зависит судьба России. Хочется верить,
что победит не Обломов.
