Когда вода всемирного потопа…
Владимир Высоцкий
Присяга на багажнике
…Когда
усталость бетона дамбы Киевского моря превысит умственные возможности
последнего живого специалиста по этому бетону и Украину накроет вода
великого потопа, тогда от Борисполя до Черного моря из этой воды будут
выглядывать только курганы и лесополосы. Курган — это живой живот
Матери-Земли, предназначенный для нового рождения здесь лежащего
великого вождя-короля-конунга-царя-президента, имя которого забыто.
Лесополоса — это новшество землеустроителей сталинского времени,
введенное с целью правильного снегозадержания на посевах озимых в
обстановке сквозного ветровыдувания.
Но
в милой моей и единственной Украине Лесополоса периода перехода к
последней Независимости — еще и главное священное место. Потому, что
Лесополоса в ту решающую для Украины эпоху была Местом Решения Вопросов.
Я
сам прораскачивался не один час в лесополосе над капотом или багажником
с граненым стаканом на полувытянутой руке в ту судьбоносную и муторную
эпоху. Мучительно пытался внимать мудрости приехавшего со мной из
милости районного начальства — в Барышевке, Яреськах, Дунаевцах или
Голой Пристани, далее везде. Стоял и пытался думать о том, что главное
— не упасть или не начать «травить».
При гетмане Иване Мазепе
последний процесс назывался — «врацать». Но обстоятельства катастрофы
«перепоя при решении вопросов» ничем не от личались в начале 1690-х от
начала 1990-х. Старшина при Мазепе была — «те же люди», что и при
Кравчуке, только покрепче. Блевали при «решении вопросов» и тогда, и
сейчас блюют почем зря, зайдя за автосредство, но только новички.
Собственно, проверка организма на выдержанность и была на моей родине
одним из главных тестов годности в местную номенклатуру. Обычай же
упиваться до потери пульса ввел, дабы заглушить свою каннибальскую
совесть, «Отец Отечества» (по версии старообрядцев — «подменный швед»)
Петр Великий.
Нормальные историки-патриоты, начиная с
Антоновича, подметили, что Украина в существенных
социально-экономических чертах отстала к середине XVIII века от
Западной Европы на триста-четыреста лет. Например, ремесленные цехи,
достигнув пика в Германии времен Ганзейского союза в XIII-XIV
столетиях, в Киеве, Чернигове и Стародубе вполне развились только к
XVII-XVIII векам. Не оттого, что мы были такие глупые, а оттого, что
процесс тормозили два взаимосвязанных фактора — Москва и коррупция.
Триста
лет прошло как один день. И теперь, по сю пору, здесь, в Неньке,
главное — знать, чей ты вассал и какому сеньору-пану-пахану давал
присягу (по-старофранцузски — оммаж, клятву вассала), раскачиваясь с
граненым стаканом в некой лесополосе лет пятнадцать, ну, двенадцать
назад.
Клятва вассала — одна из главных примет классического
европейского феодализма. А еще — сицилийской коза ностра. Только что
перстень на руке наш брат в лесополосе, наверное, шефу не целовал… Я,
например, не целовал. И даже не клялся. Но коллеги рассказывали мне
всякое.
Диспозиция — от Немецкого кладбища до Кукушкиной Дачи
Затихли,
наконец, заявления моего любимого Президента о переезде Секретариата с
Банковой в здания Минздрава и (или) Мариинского дворца, и, уверившись,
что все присутственные места моей державы остаются недвижимы, я вошел
«в проходочку» в Главную Лесополосу Страны. Она перед вами на фото
американского спутника-шпиона в виде файла Google Earth.
Главная
Лесополоса Страны начинается на углу улиц Лютеранской и Банковой (на
бывшем Немецком кладбище 1770—1840 гг.), следует по этой последней
через цветники и два ажурных решетчатых частокола (наследие
математического и композиционного гения Александра Алексеевича Зинченко
в бытность его руководителем Секретариата), перепрыгивает
дополнительный переносной заборчик со стороны Институтской, идет мимо
бывшей усадьбы Симхи Либермана — она же Дом писателей, поворачивает
почти напротив Нацбанка на Институтскую, стелется до угла улицы
Садовой, пролетает оную и, развернувшись головой акулы-молота на две
стороны — от Кабинета Министров до Верховной Рады, — ныряет в
Мариинский парк.
В парке, разбившись о множество скамеек — точек
съемки интервью народных депутатов телекомпаниями Киева и омывшись в
«терменовском» фонтане со старорежимным твердым знаком на фирменном
клейме, Главная Лесополоса падает в недра Петровской аллеи, она же —
Козловка.
Именно — падает, после ликвидации устроенной в начале
1970-х годов ностальгической деревянной лестницы с фонарями,
спускающейся от Мариинского дворца. (Мало ли какой враг захочет
скрыться в этой чаще!)
Затем — выходит на поросший лопухами
ресторан «Кукушка» и заканчивается на бойко возродившейся (правда, с
зачехленными навеки мангалами и повышенными с приходом новых хозяев в
пять раз ценами) шашлычной в глубинах Кукушкиной Дачи. До 1917 года
Кукушкина Дача, если кто не местный и не знает, была главной бандитской
«малиной» Киева под открытым небом. Тут «переховывали» то, что украдено
буквально рядом, в особняках Дворцового полицейского участка.
Тот же маршрут — на интимной ноте. Банковая
У
внешней, «лютеранской» решетки остался поныне последний на Липках
«гайд-парк» — пост «протестантов» и «диссидентов». Только Президент с
его терпимостью может переваривать эту трескотню в ежедневном режиме, в
промежутках между официальными визитами. Здесь всегда можно найти
три-четыре транспаранта с восклицательными знаками. Последнее время
роль ходоков тут начали выполнять даже адвокаты безвинно пострадавших
граждан с «матюгальниками»-мегафонами наперевес. Растет все же
благосостояние отдельных групп пострадавших товарищей!
Иногда
тут «зависает» камерваген телеканала-»гранда». Сегодня, например,
мелькает мониторами «ваген» «плюсов» — как раз под балконом Толечки
Борсюка, лучшего танцора и раздумчивого шоумена канала «1+1».
Когда
Анатолий Давыдович еще был худруком объединения «Четверг» на
«Киевнаучфильме» и благоразумно запустил на планетарную орбиту
молодого, да раннего режиссера Александра Роднянского, мы с Давыдовичем
регулярно встречались в «доме Либермана»… то есть в Доме писателей на
Банковой, 2. А именно — в подвале, где адское пламя фресок
приветствовало посетителей кафе «Эней».
Поразительно, но у
хозяев дома Либермана в последние полвека было очень трудно с
восприятием фамилий на «-ман». Надо бы устроить здесь под окнами в
очередную годовщину Майдана и штурма Банковой концерт милой Тины Кароль
(в миру — Либерман), а заодно и выяснить для истории ее права на этот
дом в качестве наследницы.
Печальная правда украинской революции
1917—1920 годов состоит в том, что старика Симху Либермана убили в
1919-м на Садовой за пару полуботинок «Саламандра». Киевлянин с
Институтской и советский классик Илья Эренбург уже через три года
использовал этот факт для трагического финала своего великого романа
«Хулио Хуренито». Там мексиканец, Великий Учитель Хулио, решив уйти из
жизни и попрощавшись с двенадцатью учениками, ложится в новых сапогах
(в 1920 году) на лавочку на железнодорожной станции Бахмач. Нечего и
говорить, что Великий Учитель не прожил и четверти часа… Сапоги-то были
новые.
Постоим же в строгом молчании под липами Главной
Лесополосы, почитаем на стендах дома Либермана газету «Літературна
Україна», подумаем о вечном и прислушаемся к сиюминутному шуму
Банковой. «Передайте, пожалуйста, справочку записать — пикетируют сто
человек, предприниматели из Житомира и Винницы. По поводу перенесения
рынков. Ну, что тебе еще сказать?» Я оглядываюсь на «сто человек».
Реально на углу стоит от силы десяток с транспарантами. Наверное, «там»
какая-то своя правильная статистика. Хорошо обеспечивали мы статистику
зимой 2004/2005 годов — как ни считай по головам, а все равно
получались тысячи. Вот это массовость была! У меня и фильм снят на эту
тему — «Киевский самовидец».
Реплики про «сто человек» особым
гнусавым гордым тоном произносит человек в плаще, пересекая Банковую с
мобилкой наперевес. Между прочим, тон этот, унаследованный от
свежепоставленных на приход семинаристов Подолии, а также особый
покровительственный гнусавый тембр существовали еще при Иване Мазепе и
Семене Палие. Это — тон старшины, покровительстующего вассалу в
«лесополосе». Гордый человек в развевающемся плаще с мобильником
следует в направлении «подъезда выпей» (так народ нарек подъезд
Секретариата против лестницы на площадь Франко). Из него выходят и в
него восходят, яко ангелы на «лестницу Иакова», «выпи» — VIP-персоны,
люди, решающие Главные Вопросы Главной Лесополосы.
