Действо
...Сидя в полном молчании в саду, гости слышат, как
хозяин заканчивает приготовления: подметает комнату, со звуком, похожим
на шум горного водопада, доливает воду в цукубай (камень со специальным
отверстием для воды). Проходя постепенное символическое очищение, и
гости, и хозяин внутренне настраиваются на встречу.
...Свет едва
просачивается сквозь небольшие оконца чайной комнаты. Треск углей в
очаге, дыхание еще влажного котла, вкрадчивый запах благовоний и свиток
в токонома — алтарной нише. На свитке — поэтическая фраза или
буддийское изречение: всего несколько знаков или один знак, на котором
строится все действо.
Познакомившись со свитком и очагом, гости
рассаживаются. У каждого свое место, ведь роли заранее распределены.
Первый гость, как первая скрипка в оркестре, ведет разговор с хозяином
от лица всех присутствующих. Обменявшись приветствиями с гостями,
хозяин незамедлительно подает еду: рис, суп, несколько закусок — дары
моря и гор и, конечно же, сакэ (рисовое вино). Когда трапеза закончена,
хозяин подкладывает угли в очаг и приносит сладости собственного
изготовления, приглашая при этом всех позже пройти в сад.
И снова
ожидание на скамейке перед самым напряженным, драматическим событием
встречи — приготовлением чая. Несколько ударов гонга — знак для гостей:
все готово. Внутри все уже преобразилось. Вместо свитка в нише — едва
распустившийся цветок, незатейливо поставленный в вазу. В полной тишине
гости наблюдают за плавными, уверенными движениями хозяина.
Готовый
койтя — густой чай — все пьют из одной чашки, бережно передавая ее друг
другу. Насладившись напитком, гости внимательно расспрашивают хозяина
обо всех вещах, ведь у каждой из них свое неповторимое очарование, своя
история. Когда хозяин готовит каждому гостю отдельную чашку усутя —
жидкого чая, обстановка становится более непринужденной, простой —
действо близится к завершению.
В заключение гости и хозяин
обмениваются поклонами и теплыми словами. Гости выходят из чайной
комнаты и, молча, поклонившись последний раз, медленно удаляются по
узкой тропинке. Вот они уже скрылись за воротами, а хозяин все еще
сидит у выхода и смотрит вдаль, на опустевший сад, будто стараясь
продлить ускользающие мгновения уже состоявшейся встречи, которая
никогда не повторится, потому что каждая встреча — единственная в
жизни. «Ити го ити э».
Церемония
Чайная церемония —
словосочетание, которое в последнее время у многих на слуху. Оно
постепенно, но уверенно завораживает западный мир. Только вот если
обычного японца спросить о чайной церемонии, вряд ли он даже сразу
поймет, о чем речь: для японца это больше чем церемония — это, скорее,
традиция или путь.
Традиция чая, которой японцы так откровенно
гордятся и которую по праву считают синтезом всех своих самых древних
искусств, имеет в японском языке название тяною, что в переводе
означает «чайный кипяток». Так просто: чай, вода и огонь — три основных
составляющих, без которых это японское «искусство жизни», по выражению
Окакура Какудзо, становится практически невозможным.
Так что же
такое тяною, если не церемония? Многие исследователи видели в нем и
изысканную форму социального общения, и «эстетическое выражение дзэна»,
и искусство, сродни театру.
Действительно, все это здесь
присутствует. И весьма похоже на театр: есть роли, есть драматическое
развитие сюжета со своей завязкой, кульминацией и развязкой. Вот только
зрителей нет. Все являются соучастниками действа, в результате которого
сотворяется нечто, не поддающееся простому объяснению. Может быть,
поэтому чайный мастер XVI в. Сэн Сотан дал такое зыбкое, почти
ускользающее в туман определение тяною:
Как сказать,
Что такое Тяною?
Шум ветра в соснах
На рисунке тушью.
В
японском языке есть и еще одно название чайной традиции: садо или тядо
— «путь чая», где ся (тя) — «чай», а до — «путь» или то самое
знаменитое Дао, о котором Лао цзы говорил: «Дао туманно, неуловимо...
Дао глубоко и темно... Кто следует Небу, следует Дао».
Великий мастер
Впервые
чай был завезен в Японию из Китая в начале IX в., но удачной оказалась
только вторая попытка — уже во время династии Сунг (XII в.), когда с
материка вместе с учением восходящей секты Чань (Дзэн) прибыли и семена
чайного куста.
К концу XV — началу XVI в. чай в Японии получил
полное и безоговорочное признание. Он стал неотъемлемой частью жизни
как буддийских монахов, так и молодого воинского сословия — самураев.
Но именно в это время, когда мода на чайные турниры и дорогую китайскую
утварь почти достигла своего апогея, такие известные мастера, как
Мурата Сюко, а затем и Такэно Дзёо, начали использовать в своей чайной
практике безыскусную японскую и корейскую керамику, призывая к простоте
и отказу от нарочитой пышности. А вместо безукоризненных китайских
пейзажей в чайных комнатах стали появляться свитки с дзэнскими
изречениями. Этот поворот к духовным поискам в Чае ознаменовал собой
рождение такого ключевого для японской эстетики понятия, как ваби. Это
«глубокое и духовное», по выражению Д. Судзуки, понятие означает поиск
природной красоты вещей, их истинной сути.
Для японцев имя
чайного мастера Сэн-но Рикю (1522—1591) имеет, по-видимому, ту же
величину, что и имя Леонардо на Западе. Смутное время, в которое он
жил, это время, с одной стороны, огромного влияния дзэнбуддийской
философии, а с другой — непрерывной борьбы за власть и укрепления
самурайского сословия. В этот период даже занятие чаем приобретало
несколько политический оттенок.
Он вдохнул ваби в чайное действо,
показав, что оно может быть не только изящным времяпрепровождением, но
и путем, ведущим к постижению истины. И хотя ваби-чай практиковался и
до него, именно Рикю превратил его в настоящее «искусство жизни», а
чайную комнату — в сакральное пространство, где все мнимые различия
стирались, а время замедляло свой ход.
Считается, что Рикю же
сформулировал и четыре философских принципа, или «четыре благородные
истины пути чая»: Ва — гармония, Кей — уважение, Сей — чистота и Дзяку
— спокойствие. Все в чайной практике пронизано этими принципами: каждое
движение, каждый момент взаимоотношений человека и природы, человека и
предмета, человека и человека.
Секрет рикю
В
современной Японии существует много чайных школ, которые сложились
гораздо позже времени Рикю. В одной из них, школе Урасэнке, есть и
небольшой класс для иностранцев, ведь чай уже давно перешагнул границы
Японии, как когда-то пересек границы Китая.
Первая истина,
которую открывает для себя каждый иностранец, прибывающей сюда, — это
уважение к учителю, поскольку на самом первом своем занятии он слышит:
«Учитель — это твой мост в прошлое».
«Что самое важное нужно понять и всегда держать в памяти для проведения чайного действа?» — спросил однажды ученик Рикю.
Рикю
ответил: «Приготовь вкусный чай; положи угли так, чтобы вода закипела;
поставь цветы в вазу так, как они растут в поле; летом создай ощущение
прохлады, а зимой тепла; делай все вовремя; будь готов к дождю, даже
если его нет; будь внимателен и заботлив по отношению к гостям».
Разочарованный
таким ответом ученик сказал, что это он давно знает. Тогда Рикю
добавил: «Если ты сможешь провести чайное действо и сделать все
правильно, как я сказал, тогда я стану твоим учеником».
Правило первое: приготовь вкусный чай
Казалось
бы, что здесь сложного? Ну, купи самый дорогой чай, добавь самую чистую
воду и получишь в результате самый вкусный напиток. На самом деле,
многие так и поступают. Но когда каждый день делаешь чай, сидя на
татами, начинаешь задумываться, что чего-то все же не хватает. Иногда
приходит понимание — когда твой однокашник, который только что был
твоим гостем, вдруг говорит: «Спасибо за чай. Очень вкусный и горячий».
И ты принимаешь его искренность и осознаешь: что-то сработало, и
сработало именно в тебе. Ведь взбивал же ты этот порошок и вчера, и
позавчера, но вкусным он оказался только сегодня.
«Горячий чай» —
высшая похвала. Самое ужасное услышать, что твой чай теплый — нуруи.
«Теплый» значит никакой. Теплое — то, чему не отдана душа.
Правило второе: положи угли так, чтобы вода закипела
Чтобы приготовить вкусный чай, нужна вода и огонь.
Открыть
секреты огня и воды, приручить эти живые силы и научиться управлять ими
— дело далеко не простое. Рикю был прав. Это правило учит терпению и
умению предвидеть, рассчитывать свои действия таким образом, чтобы они
сработали в нужный момент. Ведь положить угли нужно так, чтобы вода
была горячей как раз тогда, когда ты наливаешь ее в чашку.
Правило третье: поставь цветы в вазу так, как они растут в поле
Цветы
ставят в токонома — алтарную нишу. Зачастую это всего лишь один едва
приоткрытый бутон, который за три-четыре часа чайного действа успевает
полностью открыться и прожить свою маленькую жизнь при свидетелях.
Жертвенность цветка, его бескорыстная красота становятся всеобщим таинством.
Если
будешь стараться поставить цветок так, как он растет в поле, скорее
всего ничего не выйдет. Природу нельзя сымитировать. С ней можно только
слиться, стать ее частью, такой же крохотной, как полевой цветок.
Нам,
детям цивилизации, это особенно трудно. И поэтому каждый раз, когда ты
ставишь цветок, думая, что это лучшее твое творение за день, входит
учитель и выносит приговор: «Никуда не годится», удивительно похожий на
«Не верю!» Станиславского.
Правило четвертое: летом создай ощущение прохлады, а зимой — тепла
Летом
в Киото невыносимая жара, а зимой холодно, поскольку в домах нет
отопления. Кимоно не спасает и не защищает от капризов природы. Но чай
делать надо. Чайное действо, как «единственная в жизни встреча», должно
состояться при любой погоде. А если ты хозяин, тут уж необходимо
проявить всю свою изобретательность, чтобы создать это ощущение или,
вернее, вкус прохлады — летом, а тепла — зимой у своих гостей. Поэтому
учителя советуют: зимой лучше использовать большие, плотные, слегка
закрытые чашки теплых оттенков, а летом хрустальные сосуды для воды,
сладости в виде кусочков льда и стихи о прохладном ветерке на свитке.
Правило пятое: делай все вовремя
Это
уже касается дисциплины, суровостью которой славятся чайные школы.
Прийти в чайный класс за пять минут до занятия означает, что ты
опоздал. Оправдания не принимаются. В чайном действе все рассчитано по
минутам. Каждый шаг имеет свое значение и свое время. Если что-то ты
сделал не вовремя, все сдвигается, нарушается ход событий и вместо
гармонии и красоты рождается дисгармония.
Правило шестое: будь готов к дождю, даже если его нет
«Чайный
мастер должен быть гибким», — это поучение звучит в чайной школе с утра
до вечера. Быть гибким — значит реагировать на малейшие изменения
вовне: в природе, в окружающих людях. Без этого в Чае нельзя. В чайном
мире все постоянно меняется: сезоны, предметы, цветы, свитки, сладости,
еда. Или вдруг случайные гости зайдут на огонек.
Говорят, у Рикю огонь в доме поддерживался круглосуточно, вода всегда кипела в котле. Он жил с этим состоянием готовности.
Правило седьмое: будь внимателен и заботлив по отношению к гостям
Седьмое
правило подводит итог и отвечает на вопрос, зачем нужны все шесть. Дело
в том, что чай невозможно делать и пить самому, в одиночку. Физически
это, конечно, возможно, но бессмысленно. Чай — это всегда для кого-то.
Собственно, все искусство чайного действа — это искусство быть
настоящим хозяином и настоящим гостем. Это о том, как делиться
сокровенным и служить другому человеку, забывая «себя».
Седьмое
правило — правило служения. Интересно, что в японском языке слово
цукаэау означает «служить друг другу» и состоит из двух иероглифов, но
те же самые иероглифы могут читаться и как сиавасэ, что означает
«счастье».
Ступени мастерства
Обучение чайному
мастерству состоит из постоянной практики тэмаэ. Тэмаэ — это форма,
набор строгих правил приготовления чая. Три термина: Сю, Ха, Ри —
описывают ступени ученика.
Сю — это изучение правил и впитывание. Это уровень начинающих.
Ха — когда правила начинают отступать.
И Ри — уровень мастера, когда правила исчезают, форма растворяется. И через нее начинает проговаривать сердце.
Давая
свое определение тяною, Сэн Сотан, внук Сэн-но Рикю, выбрал известное
стихотворение монаха Иккю, изменив в нем всего лишь слово. Слово
«сердце» он заменил на слово «тяною». А в оригинале оно звучит так:
Как сказать,
Что такое сердце?
Шум ветра в соснах
На рисунке тушью.
***
Так что такое Чай? Именно Чай — с большой буквы? Церемония? Действо? Искусство? Философия?
Вероятно,
каждый должен сам дать свое определение, в зависимости от того, на
каком отрезке Пути он находится. Правда, Чай плохо поддается
определениям. Как в поэзии, в нем всегда есть загадочная, мистическая
пауза, которая говорит больше любых слов. Однажды Георгий Адамович
сказал: «Все думают, что поэзия это путь туда. Нет, господа, это ветер
оттуда».
А может быть, это и есть только ветер, шумящий в столетних соснах? Ветер, который можно услышать только в глубине своего сердца!
