В
ряду великих пианистов XX века: Артура Рубинштейна, Артура Шнабеля,
Эмиля Гилельса, Святослава Рихтера имя Владимира Горовица знаменовало
величайшую веху в истории пианистического искусства. Жизнь В.Горовица,
это большой путь, пройденный артистом в России, в Европе и Америке.
Владимир Самойлович Горовиц родился 1 октября 1904 года
в Бердичеве, но семья его переехала в Киев, и он провел свое детство и
юность в этом городе.
Володя рос в музыкальной семье. Отец играл на
виолончели, мать и сестра Регина - на фортепиано (Регина получила
известность как концертмейстер и педагог). Дядя Володи А.Горовиц был
известным педагогом по классу фортепиано в Харькове и играл с мальчиком
на публичных концертах. Семью Горовица в Киеве посещали многие
известные музыканты: выдающийся пианист и дирижер Ф.М.Блуменфельд,
пианисты В.Пухальский, Г.Нейгауз, С.Торновский, скрипач М.Эрденко и
другие. Самый младший в семье, Володя, был хорошо воспитан, элегантен и
для своих лет неплохо образован. Обладая огромным талантом, он безумно
любил музыку.
Первым педагогом В.Горовица был В.Пухальский. Окончив в
1921 году Киевскую консерваторию по классу С.Тарновского и
Ф.Блуменфельда, которого он очень ценил и советы которого выполнял
беспрекословно, с 1922 года, как вспоминает известный в то время
импресарио П.Коган, В.Горовиц начал свою концертную деятельность,
совместно с блестящим скрипачем Натаном Мильштейном. Под руководством
П.Когана они начали гастролировать по городам России: в Москве,
Петрограде, в Крыму, на Украине, в Тбилиси. Н.Мальштейн был одесским
вундеркиндом, воспитанным в школе замечательного педагога Петра
Соломоновича Столярского, а затем прошедший усовершенствование в
Петербургской консерватории по классу великого скрипача и педагога
Леопольда (Льва Семеновича) Ауэра, эмигрировавшего в 1917 году в
Америку. Натан происходил из очень бедной семьи и не прошел обычного
курса образования, восполняя его чтением книг, многим интересовался и
хотел самообразованием восполнить пробелы в своем воспитании. Он
обладал выдающимся талантом, а его виртуозность была на уровне великих
скрипачей мира. Вместе с Н.Мильштейном В.Горовиц играл сонаты
Бетховена, Грига, Прокофьева, Метнера. Давали они и сольные концерты. В
это время В.Горовиц имел потрясающий успех. При одном упоминании о
концерте В.Горовица в афишах билеты раскупались моментально.
Вольтер писал: "Чтобы иметь успех в области искусства,
нужно иметь "чертика" в сердце". Присутствием "чертика" объясняли
современники игру великого скрипача Н.Паганини. Известный профессор
Петербургской консерватории пианист Лешетинский писал о своей ученице
А.Есиповой (будущей известной пианистке и жене Артура Шнабеля): "В этой
девочке сидит сатана-чертик". Успех В.Горовица - в какой-то мере
следствие его "чертика".
В это время, будучи сам романтиком, В.Горовиц отдавал
предпочтение пианистам Владимиру Сафроницкому, Артуру Шнабелю, Генриху
Нейгаузу, Марии Юдиной. Среди композиторов идеалом В.Горовица был
С.Рахманинов. Третий концерт С.Рахманинова в трактовке В.Горовица
достигал высшего предела глубины и поэзии.
На встрече в 1928 году в Петербурге с композитором
А.К.Глазуновым Горовиц сообщил ему о работе над Первым концертом
Чайковского и добавил, что этот концерт его очень увлекает. "Вы должны
его играть хорошо - это ваш концерт. У вас есть тот нерв вдохновения,
без которого браться за Чайковского нельзя", - сказал Глазунов, и
Горовец с огромным успехом исполнял этот концерт в течение своей
творческой жизни. Импресарио и друг В.Горовица П.Коган вспоминал, как
он трепетно и с волнением готовился к концерту. Задолго до выступления,
еще до прикосновения к роялю им овладевал ни с чем не сравнимый трепет,
но за первым звуком, когда робость оставляла его, Горовиц
преобразовывался до неузнаваемости, у него появлялась огромная энергия,
и он исполнял произведение с азартом.
В 1925 году пианист эмигрировал за границу. Хотя на
первых концертах В.Горовица в Берлине, Гамбурге и Париже слушателей
было мало, так как его имя еще не было известно, в последующие дни
билеты брались с боя.
Шумная слава Горовица началась следующим эпизодом. В
Гамбурге в его номер гостиницы вбежал запыхавшийся антрепренер и
попросил заменить заболевшего солиста в Первом концерте Чайковского.
Выступать надо было через полчаса. Горовиц бросился в зал, где дирижер
сказал ему:
- Следите за моей палочкой, и, бог даст, ничего страшного не случится.
Уже через несколько тактов ошеломленный дирижер сам
следил за игрой солиста, и когда концерт окончился, восхищенная публика
за полтора часа раскупила билеты на его последующие сольные концерты.
В.Горовиц триумфально входил в музыкальную жизнь
Европы. В Париже после дебюта его сольного концерта пресса писала:
"Артист, обладающий гением интерпретации, как Лист, Рубинштейн,
Падеревский, Крейслер, П.Казальс, А.Корто, В.Горовиц принадлежит к этой
категории артистов - гений".
В 1928 году новые овации принесли Горовицу выступления
на американском континенте. "После исполнения в Карнеги-холле концерта
Чайковского с оркестром и сольной программы, ему была устроена самая
бурная встреча, на которую может расчитывать пианист", - писала пресса.
Репертуар В.Горовица был разнообразен, но с особенным успехом он
исполнял романтические произведения Листа, Рахманинова, Чайковского,
Скрябина, концерты Брамса, экспромты Шуберта. В дальнейшем, после
перерыва на несколько лет из-за болезни, по настоянию своего друга
Рахманинова и дирижера А.Тосканини (на дочери которой он был женат)
Горовиц вернулся к инструменту, и за этот период зрелости
продолжительностью в 14 лет он значительно расширил свой репертуар,
перейдя к произведениям Шопена, Р.Шумана, Бетховена, Прокофьева и др.
В.Горовиц постоянно поддерживал дружбу с Рахманиновым.
В 1934 году он приезжал в гости в имение С.Рахманинова в Швейцарии,
построенное на русский лад, вместе с ним приезжали его жена и тесть,
А.Тосканини, а также многие деятели искусств: певец Ф.Шаляпин,
виолончелист Г.Пятигорский и другие. Последний свой отпуск летом 1942
года С.Рахманинов провел в Калифорнии на даче в Беверли-Хиллс, куда
приезжали близкие друзья Сергея Васильевича. Чаще других у Рахманинова
бывал В.Горовиц. Нередко оба пианиста играли на двух роялях (сонаты и
концерт Моцарта, Первую и Вторую сонату Рахманинова и др.).
Однажды, как вспоминает Ф.Ф.Шаляпин (сын Ф.М.Шаляпина),
состоялось прослушивание Седьмой симфонии Д.Шостаковича (под
управлением А.Тосканини), которая транслировалась из Нью-Йорка, и
Рахманинов слушал ее с напряженным вниманием. Бывал здесь и
А.Рубинштейн, играя концерт Грига. Л.Н.Оборин спросил А.Рубинштейна,
кто первый пианист в мире, и Артур назвал В.Горовица.
В 1953 году, отыграв в Карнеги-холле концерт по случаю
25-летия со дня своего дебюта в этом зале, Горовиц надолго покидает
сцену. В этот период жизни он в своем доме оборудует студию записи
фирмы RCA и записывает на пластинки произведения Листа, Р.Шумана,
Шуберта, Мусоргского и др., затем записывает на студии "Колумбия"
многие концерты. Каждая его новая пластинка убеждает, что пианист не
теряет своей феноменальной виртуозности, но становится еще более тонким
и глубоким интерпретатором.
В последующие годы периоды концертирования и перерывы в
концертной деятельности часто повторялись. В.Горовиц писал: "Годы
отказов от публичных выступлений помогли мне в конце концов полностью
найти себя и свои собственные настоящие идеалы".
В канун своего 70-летия замечательный артист снова
вернулся к публике, правда выступал он только в дневные часы. Его
концерты, как всегда, были сенсацией. В 75-летнем возрасте и позднее
артист сохраняет художественную глубину игры, мудрость и виртуозность.
В начале 80-х годов В.Горовиц приезжал в Россию, как
всегда, со своим инструментом (концертным "Стенвеем"), где дал
несколько концертов. В зал Ленинградской филармонии было почти
невозможно попасть, так как часть билетов раздавали профессорам и
преподавателям, деятелям культуры. Я попал на концерт с большими
трудностями, на хоры. Игру Горовца в живом исполнении я слушал впервые,
хотя записи его игры были мне знакомы. Интерес к игре легендарного
пианиста был ажиотажным. Когда он вышел на эстраду филармонии, все
увидели довольно высокого, еще стройного человека, с длинными руками.
На лице его была своеобразная улыбка. Он сидел у рояля почти
вертикально с небольшим наклоном, только руки и длинные пальцы блуждали
по клавиатуре. Звук, издаваемый его инструментом, был какой-то особой
красоты. Блеск его техники, интенсивность звучания, красочная палитра
переходов от пиано до фортиссимо показывала какую-то неправдоподобную
силу исполнения. Он исполнял произведения Листа с такой страстью, что
зрители были в полном оцепенении. Прекрасно были исполнены прелюдии
Рахманинова и этюды Скрябина. Особенно тонко, с большим обаянием он
исполнял баллады Шопена. Каждый раз, выходя на сцену, Горовиц
доказывал, что для истинного творца возраст не имеет значения. "Я
убежден, что я развиваюсь как пианист, - говорил он, - я становлюсь
более спокойным и зрелым с годами. Если бы я почувствовал, что
неспособен играть, я бы не рискнул появиться на сцене".
