Вел себя я вообще довольно странно. Выработав какую-то наигранную манеру скептика и циника, я иногда довольно удачно отбивался и отшучивался от серьезных вопросов, которые задавали мне друзья и ставила передо мной жизнь. Не имея перед собой никакой определенной цели, я прикрывал свою беспомощность афоризмами, прибавлял еще и и свои собственные, которые долго и тщательно придумывал, и в скором времени прослыл оригиналом. Но пока я играл роль "молодого гения" и "непонятной натуры", ум мой неустанно и машинально искал выхода.
Мы, богема, собирались в подвале, в маленьком кабачке под Городской думой, где торговали дешевым вином и сыром, и горячо спорили по целым дням, ничего, фактически, не делая, и ничем не занимаясь. Я просиживал там дни и ночи - долговязый, презрительный и надменный, во фраке, всегда с живым цветком в петлице, снобирующий все и вся. Я эпатировал буржуа!
Киев был полон молодых красивых девушек. И я влюблялся то в одну, то в другую. Познакомившись со мной, эти девушки до какой-то степени подпадали под мое "дурное влияние". Тогда перепуганные родители, до которых доходили тревожные слухи, приезжали за ними в Киев и, вырвав своих дочерей из-под моего "демонического" воздействия, увозили домой в какой-нибудь Могилев или Бердичев..."