, в полном семейном составе, мы приехали теплым январьскимвечером. Первое что нас поразило до глубины души, после заснеженной Московских улиц - вечер действительно был теплым. Воздух пах пряностями и самолетами, небо нереально походило на акварельный набросок, а на входе в аэропорт росли карликовые лимонные деревья в кадках. Казалось, что мы все приехали . Вспотевшие разом в своих дубленках и пуховиках новыерепатрианты, скидывали верхнюю одежду и исподтишка щупали лимоны -неужели настоящие? Лимоны, в кадках, можно сказать "на улице"? Почемуже их никто не срывает? В 93 году, когда мандарины покупались чаще на рождественские праздники "под елочку", цитрусовые рощи окружающие город, пальмовые и финиковые плантации вдоль дорог, для нас были нереальной декорацией новой жизни.
Первое время мы безостановочно ели апельсины, которыми нас встретиланаша новообретенная родина. На фоне апельсиновых деревьевфотографировались в разных и преимущественно причудливых позах, давили грейпфруктовый и мандариновый сок по утрам, веселыми оранжевыми шариками были заполнены все вазочки в доме, и казался какой то причудливой помесью "Греции, в которой все есть" и нескончаемыми Новогодними каникулами. После Израиля, я до сих пор неравнодушна к цитрусовым. Терпеть не могу апельсины, и вообще их не ем, они в меня просто не лезут. Хотя, по средниземнаморской привычке, по сей день, в нашем доме почти любая еда, от рыбы и до чая, щедро заливается лимонным соком. И пожалуй, самый любимый запах, это нежный и тонкий запах цветущего "пардЭса", в переводе с иврита - апельсинового сада.Кстати, к животрепещущему вопросу о том, "едят ли в Израиле свинину".
Впрочем, в первый день приезда, мы меньше всего думали о свинине,теплые патриотические чуства обуревали нас, и еще очень хотелось "обратно домой". Пройдя таможенный и паспортный контроль, все новоиспеченные израильтяне разместились в зале ожидания, оживленно пытаясь вспомнить какие нибудь хорошие слова на иврите, подобающие случаю торжественной церемонии раздачи на руки "Теудат оле" (тобишь, удостоверение нового репатрианта, первый документ который получают новоприбывшие репатрианты, и который впоследствии заменяется обычным израильским удостоверением личности, "Теудат зеут") и денег (первую часть так называемой "Корзины абсорбции"). Кроме "шалом леха" ( в переводе на русский - мир тебе, и обычное приветствие в Израиле) в голову ничего не лезло. Обстановку разрядила милая девушка в форме таможенной службы. На чистом русском языке с мягким украинским акцентом, она попросила всех присутствующих МУЖЧИН, пройти в пятую комнату. Махнула в нужном направлении рукой как Гагарин, и улыбнулась как Джоконда. "Я не пойду!" - возвестил трубным гласом Иерихонской трубы переходящим в фальцет, как то уже не совсем сионистски настроенный папа. "Люсенька, ты что не понимаешь?! Это же наверняка принудительное обрезание делать будут!". Мужчины оцепенели, и сравнялись цветом лица с январскими лимонами. В каждом проходящем мимо таможеннике, виделся хирург, все окружающие израильтяне улыбались сардоническими улыбками моэля* любителя. "Шлимазлы!"- проснулся в папе лингвист. Он ругался на чистомидише, которого до этого никогда не знал, и хватался руками за сердце и за мамину руку жестом утопающего, в руках которого, как известно - его спасение. Стоявший рядом брат и еще какие то храбрые еврейские мужи, изобразили групповой театр теней и стаю умирающих лебедей одновременно. Женщины сурово сдвинули ряды и брови, и сердобольно приговаривая "Котик, может еще обойдется?" и всякие другие нежности, по цепочке передавая из рук в руки полуобморочного кого-то, назначили его добровольцем и запихнули в нужную дверь. Зал ожидания накрыла драматическая Мхатовская пауза. Через вечность длинною минут в 10, из двери выпал первопроходец, сияющий как юбилейный шекель. "Они просто спрашивали, пригоден ли я к строевой службе, и в каких войсках был в российской армии!". Армия, показалась на тот момент прекрасной альтернативой обрезанию. Как известно, все познается в сравнении, и брату с папой возможность лечь на какую нибудь амбразуру как Александр Матросов, но ПОПОЗЖЕ оказалось все таки более привлекательной идеей чем обрезание в аэропорту Бен Гуриона прям вот так вот, без возможности морально подготовится к еврейству. Репатрианты повеселели и начали травить байки на тему прапорщиков, дембеля и других радостей жизни.
Закончив необходимые формальности с документами, мы вышли к стоянкам такси. Куда ехать, никто из нас не имел не малейшего представления. Водитель маршрутки развозившей "олим хадашим" (новоприбывших репатриантов) , сообщил, что у него есть свободные места до . Натания звучало многообещающе не меньше чем Иерусалим или Голанские высоты, и общим семейным советом решили: Надо ехать! Таким образом, мы выбрали город, в котором нам предстояло жить. Впрочем, о Натании - в следующий раз.
постовой:
постовой:
купить в киеве дёшево скидки
