3
НА ОСТРОВЕ АКРОМЕГАЛИКОВ
Флайер нес майора Пронина к плантациям циклоголов. Поставив управление на автопилот, Пронин спокойно задремал в кресле. Лишь только альфа-ритмы головного мозга разведчика пришли в соответствие с показателями глубокого сна, флайер сделал неглубокий вираж и изменил курс на 750. Но цифры на гирокомпасе остались те же, что и до смены курса. Теперь флайер двигался в узкой полосе наводящего луча. Суша закончи-лась. Внизу лениво катил свои волны океан, а за кормой быстро прятались за горизонт прибрежные горы. Майор Пронин проснулся, взглянул на курсометр, сверил с маршрутом на дисплее бортового компьютера и, не найдя отклонений, вновь погрузился в объятия Морфея (Пронин не был ни наркоманом, ни гомосексуалистом – он просто очень хотел спать, а Морфеем звали древнегреческое божество снов и сновидений). Из-за этого он не заметил неестественного при прежнем курсе положения солнц Цианарры. Когда же разведчик окончательно проснулся, то обнаружил, что летит не по направлению к плантациям, а неизвестно куда по направляющему лучу. Передатчик не работал, все системы ручного управления флайером были заблокированы. Выяснив это, Пронин проверил свое боевое снаряжение и стал размышлять о том, кому же больше всех на Цианарре нужно было изменить маршрут его полета. Вывод напрашивался только один, и альтернативы ему не было – Джеймсу Бонду!
- Вот же, мать твою в трахею!- подумал Пронин,- Знал ведь, что опасно брать так кстати вдруг оказавшийся бесхозный флайер! И попал, попал как последний лохорог с Кобздетты Тау Кита! Итическая сила! Ну, Бонд, ну, мазафакер хренов!
Однако поделать было ничего нельзя и потому, чтобы не изводить себя бессмысленной злобой, майор Пронин громко запел «Авиамарш». Осваиваясь со свежеугнанной техникой, он уже понял, что лучемет не работает, и потому только провожал взглядом пролетающую мимо цианаррскую нечисть, не имея даже возможности оттянуться на ни в чем неповинных водородонаполненных зубастых зверушках.
Вскоре вдали показалась суша. Сверившись с картой бортового курсопрокладчика, Пронин обнаружил, что это был остров. Самым обидным в данном случае было то, что остров оказался крохотным – примерно десять на пятнадцать километров. С одной стороны возвышались базальтовые утесы, поднимаясь из океана отвесной двухсотметровой стеной, а к другой стороне острова они плавно переходили в прекрасный берег с коралловым песком в полосе прилива. Подлетев к острову, флайер плюхнулся в самом живописном месте пляжа, около зарослей так осточертевших Пронину геморрокактусов. В приборной доске флайера что-то затрещало, из щелей повалил вонючий едкий дым и все системы навигации и контроля вырубились, моргнув пару раз на прощанье вытаращенными глазницами дисплеев. Задыхающемуся в дыму Пронину показалось, что на какое-то мгновенье среди клубов смрадного дыма вспыхнуло голографическое изображение подло ухмыляющегося Джеймса Бонда, препакостно делающего ручкой глумливый прощальный жест. Кто-нибудь другой, окажись он сейчас на месте майора Пронина, опреметью бросился бы прочь из кабины – мало ли какую гнусность мог еще устроить злобный шпион Конфедерации, но Пронин был слишком умен, чтобы поддаваться эмоциям. Ведь неизвестно, что это за остров и что за чудовища тут обитают. Потому, слегка приоткрыв окно и выгнав из кабины дым синтепластовой универсальной портянкой, майор Пронин достал из кармана ноутбук и стал искать в нем подробную информацию о своем местоположении. Искать пришлось недолго. Остров нормального названия не имел – только неудобоваримый порядковый номер. Не страдающие особым буйством воображения, цианаррцы не давали имен собственных тем местам, где не жили люди. Зато местной описание флоры и фауны было сделано на «отлично». Что, впрочем, Пронина только огорчило. Слишком много всякой гадости обитало на таком маленьком участке суши. Но самым неприятным сюрпризом для Пронина оказалось наличие на острове акромегаликов.
Акромегаликами назывались омерзительные существа, состоящие как бы из одной длиннющей клыкастой пасти, грубо присобаченной к короткому бочкообразному туловищу. Передвигались акромегалики двумя способами – они или ползали, как змеи, или летали на дистанции до ста метров «при помощи флатуации» (как было написано в каталоге видов).
Поскольку к описанию прилагались фото и видеоматериалы, то майора Пронина несколько покоробил второй способ передвижения страшных зверей.
- Лучше бы они их пердунами назвали,- горько подумал майор, наблюдая на экране за летающими биореактивными двигателями шестиметровой длины, из которых метра четыре приходились непосредственно на пасть,- Представляю, какая тут вонь должна стоять, если с десяток этих тварей вздумают полетать!
Сканер не показывал ничего живого или угрожающего, что могло бы прятаться в прибрежной растительности. Успокаивало еще и то, что посреди острова, ближе к его пляжной части, находился бункер – это на Цианарре была обязательная деталь всех пустынных местностей. Мало ли что может случиться с кем-нибудь по дороге, а спрятаться от местной живности необходимо. Потому-то планета и была покрыта сетью убежищ, оборудованных для выживания потерпевших аварию до тех пор, пока к ним не приходили на помощь спасатели. До бункера было всего-то километра три. Но сканер майора Пронина различал враждебную жизнь не дальше, чем на сто метров. За миниатюризацию приборов приходится расплачиваться качеством.
Майор тщательно проверил заготовленное заранее снаряжение, особое внимание обратил на то, чтобы все застежки и клапана на его скафандре были закрыты – у Пронина еще не выветрился из памяти случай с залившимся в его ширинку псевдокофе. Распахнув пинком дверцу кабины, майор выкатился на белоснежный коралловый песок и принял боевую стойку, настороженно поводя по сторонам стволом своего верного бластера. Но все было тихо и спокойно, сканер не обнаруживал враждебных форм жизни. Тогда чекист осторожно двинулся по направлению к убежищу.
Бункер был стандартным, не то что катакомбы бывшей изыскательской станции – всего пять комнат в базальтобетонном сооружении, на две трети углубленном в скалистую почву острова. Кроме трех комнат с армейскими двухъярусными койками, были еще кают-компания и камбуз. Подсобные помещения, совмещенный санузел и энергоотсек. Подземный ход вел в ангар, где майор Пронин нашел два совершенно разбитых флайера устаревших моделей и такой же старый прогулочный краулер со слабеньким лучеметом.
- Жлобы,- подумал Пронин,- Не могли чего путевого оставить – только в задницу ушатаанный металлолом!
Сигнала бедствия он решил не подавать, чтобы не возбудить у спасателей лишних вопросов относительно его персоны. Он решил немного пожить на острове и осмотреться. Все равно оба задания провалены из-за дьявольской хитрости и не менее дьявольской подлости Джеймса Бонда, так что спешить было некуда. А если разобраться по существу, то бессмертному вообще можно никуда не спешить. Тем более, что в одном из контейнеров с пищей майор нашел солидный запас цианаррского крепкого спиртного напитка, который почему-то назывался тут «эль».
- Да, не пробовали эти дятлы настоящего эля,- ухмыльнулся майор Пронин, когда первая четырехсотпя-тидесятиграммовая пластикатовая бутылка переместила свое содержимое в его тренированный чекистский желудок,- Настоящий-то эль, он навроде прокисшего «Жигулевского», только еще гаже, а это – так просто шедевр самогоноварения! Больше смахивает на виски. Или нет – на полтавскую буряковку…
Тут, видимо под действием выпитого, по щеке Пронина скатилась скупая слеза – он так явственно вспомнил свое пребывание под Полтавой, что это расстроило его патриотические чувства. Там, где когда-то была Полтава, теперь зеленело озеро радиоактивной жижи, в которой плескались хищные караси, пожирая себе подобных мутантов. С горя майор Пронин оприходовал еще бутылку приятного на вкус и отменно горящего нектара, и завалился спать. На этот раз его мучили кошмарные видения.
Разведчику снилось, что он опять старшеклассник, комсомолец, и что он не выучил речь любимого вождя, посвященную международному дню солидарности пролетариев с пролетарками всех стран, а он должен был делать по ней доклад на комсомольском собрании. Пронин дико ворочался и жутко мычал во сне, отчего шаставшие в красных сумерках вокруг убежища акромегалики в испуге испускали газы из природных реактивных сопел и в панике улетали прочь от страшного места. Наутро майор Пронин нашел несколько полуобглоданных трупов этих хищников, разбившихся о скалы, которыми природа обильно утыкала весь остров. Нестерпимо хотелось искупаться, но Пронин знал, что в воде, даже если не видно хищников, все равно найдется несколько сотен тысяч микроорганизмов, с удовольствием пообедавших бы человечинкой. Поэтому чекист отбросил ненужные мысли об освежающем купании в тихом на первый взгляд океане и пошел туда, гда перед посадкой он видел вспышку отраженного на чем-то металлическом Синего Q.
Совсем рядом с отвесным обрывом, падающим базальтовой стеной в океан, майор Пронинувидел нечто такое, отчего присвистнул и взял бластер наизготовку: довольно поблескивая, под сенью грибкорий стоял целехонький флайер. Пыль лежала на нем очень тонким сло-ем, так что долго он тут находиться не мог. Майор осторожно подошел к летательному аппарату и заглянул вовнутрь. Ничего и никого.
- А что ты хотел увидеть?- неожиданно раздался за спиной чекиста насмешливый голос. Пронин вздрогнул и медленно повернулся. На него, почти в упор, вытаращились неприятными черными зрачками три бластера местного производства, которые находились в руках у трех здоровенных детин совершенно неинтеллигентного вида. Судя по одежде и акценту, они были местными жителями. Хотя их внешность показалась майору Пронину чем-то знакомой. Неуловимо так, но свежо.
- Рассказывай, козья морда, как ты сестричку нашу ушатал. Только сначала пушку положи и отойди на пять шагов. А то добрые люди говорят, что прыток ты не в меру. На всякий случай Пронин решил прикинуться испуганным интеллигентиком – это поможет ему внезапно проявить свои способности рукопашника, когда братья Ассунты – а это явно были они!- расслабятся при виде дрожащего от страха инопланетного мягкотелого слизняка. Пронин отбросил от себя бластер и, подняв руки вверх, заголосил с истошным надрывом в голосе, на противной жалобной ноте:
- Господа, товарищи, не казните, я тут не при делах, это все паскуда Джеймс Бонд, это он ее убил, и меня пытался! Он меня и сюда заманил, чтобы вы со мной рассчитались, но ведь подставил он меня, инфотеррациум долбоголовый! Поверьте, дорогие, родненькие!
Судя по тому, с каким отвращением перекосились рожи у громил, Пронин выглядел совершенным трусом – то есть громилы приняли его за самое презираемое на Цианарре существо – на этой планете трусость была преступлением против человечества и наказывалась без суда и следствия, с молчаливого согласия властей.
- Ну и, что ты можешь проквакать, недотопырь груктозный?- не скрывая омерзения спросил самый небритый из братьев. В ожидании брехливого рассказа здо-ровяки приблизились к мнимому инженеру, допустив самую большую ошибку в своей жизни. Пронин разделался с ними в доли секунды. Никто не успел даже нажать на спуск бластера.
Пентаподы септафаллосные!- майор Пронин торжествовал,- Да таких как вы, лохов, я десятками на завтрак хаваю! Мстители, блиндорезные, неуловимые!
И еще минут десять безучастная растительность выслушивала то, что Пронин думал не только о свежеупокоившихся туземцах, но и обо всем населении Цианарры, включая фауну, флору и, непонятно к чему упомянутое, руководство РосКитовской разведкой. Затем чекист исследовал багажные отсеки флайера. То, что он там обнаружил, привело его в восторг, близкий к умопомрачению. Покойнички запаслись всем необходимым для длительного пребывания в необжитой местности. Особенно майора Пронина порадовали домашние мясные консервы и здоровенная упаковка настоящего чая, хотя и выращенного за пару десятков световых лет от Земли.
Однако, когда чекист выглянул из кабины, то увидел очень неприятную картину – невесть откуда взявшийся акромегалик жадно поглощал труп одного из незадачливых братьев Ассунты. Майор Пронин не был сентиментальным, но на этой затерянной планетке, с ее враждебным человеку миром, он не захотел допустить надругательства бездушной злобной твари даже над трупами своих врагов. Поэтому он хлебнул сомы из бутылки, осушив ее более чем наполовину, и ринулся в бой. Акромегалик так и не понял, отчего у него с дикой болью исчезла добрая половина зубов. И только майор Пронин знал, что это был старый удар маваши с левой руки. Вторым ударом чекист разнес череп тупой твари, а мощный пинок ногой прекратил предсмертные судорги издыхающего зверя. Подняв с земли один из бластеров, майор настроил его на максимальную мощность веерного луча, оттащил в сторону от человеческих останков «пердолет» (как Пронин, не без доли юмора, про себя именовал этот вид цианаррской фауны) и жег тела до тех пор, пока от них не осталась жирная сажа на остекленевшем грунте.
После недолгой и простой погребальной церемонии майор Пронин забрал из убежища все необходимое для своего дальнейшего пути и поднял флайер в воздух.
