Когда в очередной раз заходит речь о "духе Майдана", политики
изобретательно интерпретируют это понятие каждый в своих интересах. Но
большинство людей все же сходится на том, что сам феномен Майдана был вызван не
столько приверженностью к тому или иному кандидату, сколько внутренним
побуждением – не мириться с цинизмом и беззаконием, использовать для протеста
хоть малый шанс.
Когда развязываются языки
Осенью 1905 года в Киеве, как и во всей Российской империи, атмосфера
ощущалась предгрозовая. Людей мыслящих выводило из себя положение, когда власть
откровенно бездарна, жестока и лжива, когда чувствуешь, что так дальше жить
нельзя, но повлиять ни на что не можешь.
В таких случаях тянет хотя бы пообщаться с единомышленниками. Еще в 1890-е
годы киевские журналисты время от времени практиковали дружеские посиделки в
кофейнях или ресторациях. Довольно скоро они привлекли внимание прочей
культурной публики, и вот однажды на масленицу на "товарищеские блины" в
отдельном кабинете ресторана гостиницы "Европейской" (теперь на этом месте –
Украинский дом) собрались сотрудники прессы, артисты, представители
художественного мира. Праздничные яства и возлияния усугубили тесное единство, и
было принято решение: "Создать профессиональное общество для материального и
духовного объединения местных деятелей журналистики и всех видов искусства".
Решили-то они быстро, но выполнить это можно было только с дозволения
властей. Пока составлялся устав нового объединения, пока его утверждали вплоть
до Петербурга, прошло года два. Но вот, наконец, в 1895 году долгожданный устав
был подписан всеми инстанциями.
Клуб интересных киевлян
Новорожденное Киевское литературно-артистическое общество поначалу арендовало
большую квартиру на Пушкинской, 8. О сложившейся здесь атмосфере очевидцы
вспоминали: "По вечерам здесь собирались литераторы, артисты, художники,
музыканты для дружеской беседы за бутылкой пива или стаканом чаю, обсуждались
профессиональные вопросы или новости общественной и политической жизни,
устраивались скромные партии в преферанс, винт или шахматы, кто-либо из
присутствующих артистов начинал играть, петь или декламировать..." Когда на
Пушкинской стало тесно, Общество перешло в помещение с залом на Рогнединскую, 1
(на этом доме теперь установлена памятная доска). А в 1901-м оно заняло два
этажа здания в самом центре города – на Крещатике, на месте нынешнего Майдана,
как раз там, где теперь колонна Независимости.
Обзаведшись залом, объединение получило возможность проводить многолюдные
собрания, концерты, литературные чтения. Киевляне охотно их посещали. Ведь здесь
можно было увидеть и услышать многих талантливых людей: членами
Литературно-артистического общества в разное время состояли писатели Куприн,
Старицкий, Олена Пчилка и ее дочь Леся Украинка, композитор Лысенко, режиссер и
артист Соловцов, архитектор Николаев, художник и педагог Мурашко, философы
Бердяев и Шестов, историк Тарле, марксист Луначарский.
Киевские интеллигенты привыкли находить здесь собеседников на разные темы. И
вот в августе 1905 года всех всколыхнуло сообщение об избирательном законе в
будущую Государственную думу, предложенном царским министром Булыгиным. Этот
закон был составлен таким образом, что в городах на избирательное право не могли
претендовать ни интеллигенция, ни мелкие и средние предприниматели, ни рабочие.
Либеральные круги были возмущены. Особенно активно протестовал известный
журналист социал-демократической ориентации, член правления
Литературно-артистического общества Василий Водовозов.
Городовой не любит, когда его бьют
стулом...
В сентябре того же года в зале Общества началось многолюдное собрание,
проводимое Водовозовым и посвященное избирательному закону. Многие из
собравшихся в другое время не стали бы увлекаться "крамолой", но слишком
допекло. Поэтому ораторы не стеснялись критических выражений в адрес
правительства, даже зная, что в зале сидит дежурный полицейский чин. А тот не
дремал, и в самый разгар собрания явился полицмейстер с требованием прекратить
выступления и разойтись. Водовозов, однако, не подчинился. Вместо этого бросил в
разгоряченный зал призыв: "Жертвуя жизнью, сию минуту вступить с полициею в
кровавую борьбу, памятуя, что понесенные жертвы послужат на пользу святому делу
ниспровержения существующего порядка".
Половина публики сразу разошлась, но осталось еще человек триста. Они
бросились на полицию с палками и стульями. Силы, конечно же, оказались
неравными, и после непродолжительной потасовки активных либералов арестовали.
Кого только не было среди задержанных вместе с Водовозовым: от младшего брата
Леси Украинки – студента-политехника Николая Косача до воспитанника университета
Дмитрия Богрова, будущего убийцы Столыпина...
Через несколько дней генерал-губернатор велел закрыть
Литературно-артистическое общество. Но "оранжевые" настроения, охватившие тогда
всю страну, не пропали даром. Спустя считанные недели из Петербурга прибыл
царский манифест. Он предоставлял россиянам основы гражданских свобод.
Узнав о манифесте, ликующие горожане вышли на улицы. На Думской площади –
нынешнем Майдане – негде было яблоку упасть. Толпа расцветилась алыми бантами.
Но в тот же вечер черносотенцы развязали в городе еврейский погром. А пока
ошарашенные событиями интеллигенты соображали, что к чему, правительство перешло
в контрнаступление. Вскоре в стране восторжествовала свирепая реакция...
